– Сын! – позвал Айюб, и Юсуф обернулся. – Я… – Отец посмотрел ему в глаза. – Я понимаю, что ты должен сделать. И прошу лишь о том, чтобы ты позволил мне умереть благородной смертью. Не позорь меня. И пусть твоя мать не узнает о том, что я сделал.
– Да, отец.
Юсуф стоял на коленях, наклонившись вперед так, что его лоб касался ковра под куполом потолка мечети Аль-Азхар. Утренние молитвы закончились, но Юсуф остался в окружении свой личной охраны. Он шепотом, снова и снова повторял одни и те же слова.
– Аллах, прости меня. То, что я сделал, я совершил твоим именем, ради твоей славы. Аллах, прости меня. То, что я сделал, я совершил твоим именем, ради твоей славы…
Он услышал тихие шаги по ковру и почувствовал, как кто-то прикоснулся к его плечу. Юсуф поднял голову и увидел Каракуша.
– Все закончилось, – сказал он. – Ваш отец случайно погиб во время охоты. – Он упал с лошади и сломал шею.
Юсуф встал.
– Он мертв?
– Он без сознания и в агонии, – ответил Каракуш. – Лекарь Ибн Джумэй считает, что Айюб проживет совсем недолго.
Юсуф почувствовал, как в груди у него все сжалось. Ему вдруг стало трудно дышать. Такие приступы случались у него в детстве, когда ему никак не удавалось сделать вдох, но уже много лет их не было. Он закрыл глаза, заставив себя дышать медленно и ровно. Приступ прошел, но тяжесть в груди не исчезла.
До дворца Юсуф скакал галопом, а потом сразу направился в свои покои. Шамса ждала его у двери. Юсуф решительно прошел мимо и скрылся в своей спальне. Она попытался войти вслед за ним, но он встал у нее на пути.
– Оставь меня! Никто не должен ко мне входить. Я хочу, чтобы в мои покои приносили воду и еду, но ничего больше. Ты поняла?
– Да, господин.
Юсуф закрыл дверь и опустился на пол. Он почувствовал приближение слез, но вспомнил, что ему говорил отец много лет назад: «Не плачь, мальчик. Плачут только женщины».
Юсуф выбросил эту мысль из головы и попытался заплакать, но слезы не приходили.
Юсуф, скрестив ноги, сидел на полу в своей спальне. Его волосы были растрепаны, а халат грязным, но Юсуфа не интересовала собственная внешность. Перед ним лежала открытая «Хамаса»[36]; все стихотворения он знал наизусть. Сколько дней он провел в тени лаймовых деревьев, за домом своего детства, погрузившись в истории о доблести и любви? Юсуф улыбнулся, но улыбка потускнела, когда он подумал об отце, рот которого превращался в тонкую нить, а в глазах появлялось неодобрение, когда он видел, что сын читает. Юсуф закрыл и отложил в сторону книгу.
Дверь в его спальню приоткрылась.
– Я же приказал меня не беспокоить! – резко сказал Юсуф.
В спальню вошла Шамса.
– Прошло две недели, Юсуф. Ты должен править царством, – сказала она.
– Я не готов, – пробормотал он.
Шамса села напротив него.
– Ты выглядишь измученным, – сказала она и протянула руку, собираясь коснуться его волос, в которых появилась седина.
Юсуф оттолкнул ее руку.
– Уходи, Шамса. Я хочу побыть один.
Она даже не пошевелилась.
– Ты все правильно сделал, Юсуф, – сказала она.
– Я не хочу об этом говорить, – заявил Юсуф.
– Он пытался тебя убить, – сказала Шамса. – Он должен был умереть.
Юсуф вновь ощутил тяжесть в груди. Впрочем, теперь она не уходила надолго.
– Я же сказал, чтобы ты ушла. – Он встал, подошел к окну и встал спиной к Шамсе. – Почему ты не можешь оставить меня в покое?
Она осторожно коснулась его плеча. На этот раз Юсуф не стал стряхивать ее руку. Шамса обняла его сзади за плечи.
– Какой я человек, Шамса? – спросил он.
– Великий, – ответила она.
– Я не хочу быть великим, – заявил Юсуф.
– Это не твое решение, – сказала Шамса. – Тебя избрал Аллах.
– Как бы я хотел, чтобы он выбрал кого-то другого. – Юсуф долго молча смотрел в окно. Наконец он повернулся лицом к Шамсе. – Он был моим отцом. – Губы Юсуфа задрожали, и он почувствовал, что теряет контроль над собой. – Я… я хочу… – Он не нашел слов, спрятал лицо у нее на плече и разрыдался.
Юсуф впервые заплакал после смерти отца. Шамса обнимала его и нежно гладила по голове.
Наконец слезы иссякли.
– Чтобы править, тебе необходимо принимать трудные решения, которые причиняют боль, – прошептала ему в ухо Шамса. – Такова цена величия.
Юсуф отступил от нее. Тяжесть в груди исчезла, он расправил плечи.
– Иногда цена оказывается слишком высокой, – сказал он. – Мне не следовало его убивать. Я воин, а не палач.
– Ты царь, – возразила Шамса.
– И должен править, как добродетельный царь, иначе я потреплю поражение, – ответил он.
Несколько мгновений Шамса смотрела ему в глаза, а потом кивнула.
– Хорошо, но сначала тебе нужно принять ванну. – Она наморщила нос. – Ты ужасно грязный.
Юсуф посмотрел на свою одежду. Неужели прошло целых две недели с тех пор, как он в последний раз мылся и выходил из своих покоев?
– А потом ты соберешь двор, – продолжала Шамса. – Туран и Селим встревожены. Мы ежедневно получаем известия о том, что Нур ад-Дин собирает все новые войска. Ты должен успокоить эмиров.
– Пусть мои советники соберутся в зале, – сказал Юсуф. – Но сначала позови Ибн Джумэя.
Юсуф принял ванну. Его волосы были смазаны маслом, а борода подстрижена, и он уже переоделся во все чистое, когда вошел Ибн Джумэй. Лекарь поклонился.
– Саладин.
Юсуф жестом предложил ему сесть.
– Спасибо, что пришел, друг. У тебя все в порядке? – спросил Юсуф.
– У меня очень много работы, – ответил Ибн Джумэй.
– Я надеюсь, у тебя найдется время еще для одного пациента.
Ибн Джумэй покачал головой.
– Я не могу, Юсуф, – сказал он.
– Я обещал тебе, что не буду жертвовать добродетелью ради власти, – заявил Юсуф. – Больше я так поступать не стану.
– А как же Нур ад-Дин? По улицам ходят слухи, что он ведет в Египет армию и намерен лишить тебя головы.
– Если он захочет моей смерти, что ж, так тому и быть. Я ее заслужил за то, что совершил, – сказал Юсуф.
Ибн Джумэй широко раскрыл глаза от удивления.
– Ты научил меня, что есть вещи важнее власти и даже жизни. Если я умру, Нур ад-Дин объединит Египет и Сирию. Франкам придется заключить мир, или мы их разобьем и вышвырнем из Иерусалима. А если я буду сражаться, то принесу лишь страдания собственному народу. Мир станет невозможным. – Юсуф сделал глубокий вдох. – Я приду к Нур ад-Дину и приму его решение.
– Он прикажет тебя казнить, – сказал Ибн Джумэй.
Юсуф кивнул.
– Боюсь, я буду нуждаться в твоих услугах не слишком долго. Что скажешь, старый друг? Ты проведешь со мной мои последние дни?
Ибн Джумэй поклонился.
– Это будет для меня честью.
Глава 15
Джон поплотнее запахнул плащ и вышел на морозный воздух, окутавший одну из башен двора в Иерусалиме. Зима уже прошла, но по утрам все еще было холодно. Он видел облачка дыхания Сефаса – сутулого христианина-сирийца с курчавой седой бородой, который что-то делал в королевской голубятне. Сефас объяснил Джону, что голуби способны пролететь более чем пятьсот миль за один день и найти дорогу домой даже из Константинополя.
– Сегодня их двенадцать, – сказал Сефас, передавая Джону коробку с сообщениями, написанными на тончайшем листке бумаги.
– Спасибо, Сефас, – сказал Джон и понес коробку в канцелярию дворца.
Балдуин уже сидел за столом. С того самого момента, когда Джон вернулся из Керака в июле прошлого года, Балдуин помогал ему разбирать почту, приходившую во дворец. Вильгельм считал, что это хороший способ научиться управлению государством. Джон протянул юноше шесть посланий, потом уселся у противоположного края стола и развернул первое письмо. Он прищурился, чтобы прочитать сообщение, написанное на арабском невероятно мелким почерком.
Это был детальный отчет одного из шпионов в Дамаске. Он сообщал точное количество вьючных животных в собравшейся армии – лучший способ оценить ее численность.
– Нур ад-Дин собрал армию в десять тысяч человек, – сказал Джон Балдуину.
Балдуин оторвался от послания, которое читал. Болезнь молодого принца прогрессировала. На лбу у него появились красные полосы, ресницы и брови выпали, и внешность стала необычной. В остальном он выглядел как более худая копия своего светловолосого отца, с такой же квадратной челюстью.
– Эта армия может стать угрозой для Иерусалима, – заметил Балдуин.
– Иерусалим не является его целью. Наши источники сообщают, что Нур ад-Дин направляется в Египет, – ответил Джон.
Балдуин нахмурился.
– Странно. – Принц поднял свиток. – У меня здесь сообщение из Каира. Египтяне не готовятся к войне. В самом деле Саладин отправил из Каира пять тысяч своих лучших воинов. – Он посмотрел на пергамент, который читал. – Складывается впечатление, что под командованием его брата Турана они направляются в Йемен.
Теперь уже нахмурился Джон и взял послание из рук Балдуина. Принц все прочел правильно.
– Но зачем Саладину так поступать? – удивленно спросил Джон.
– Это по-настоящему разочаровывает, – признался Балдуин. – Мой отец надеялся, что война между Нур ад-Дином и Саладином будет долгой и кровавой. Пока они сражаются, Египет и Сирия станут для нас легкой добычей. – Размышляя, принц покусывал ноготь большого пальца. – Возможно, мы сумеем взять Дамаск, пока Нур ад-Дин проводит свою кампанию. – Он сделал пометку на одном из листков и выругался, когда перо в его руке дрогнуло и на страницу упала большая чернильная клякса. Онемение рук делало трудным процесс письма. В гневе он переломил перо на две части, и Джон протянул ему другое, но принц от него отмахнулся.
– Меня тревожит вовсе не перо, – раздраженно сказал он. – Сегодня я не могу сосредоточиться.