Глава 18
Грязь чавкала под сапогами Джона, когда он вел свою лошадь к узкой полоске земли, поднимавшейся к цитадели Керак. Стоял отвратительный зимний день, и низко нависшие серые тучи плевались дождем. Джон с ходу пересек мост надо рвом и прошел мимо отрубленных голов, выставленных на воткнутых в землю копьях. Два часовых у ворот кутались в плащи. Они даже не посмотрели в его сторону.
– Я пришел, чтобы встретиться с лордом Рено, – сказал Джон.
– Он в крепости.
Джон оставил свою лошадь с мальчишкой-конюхом в нижней части двора и сразу поспешил по пандусу в верхний двор, где уже собрались большие глубокие лужи. Людей вокруг не было. В окнах крепости гостеприимно мерцал огонь. Джон обогнул лужи и, поднявшись по ступенькам к двери, обнаружил, что она заперта. Он постучал, и почти сразу створка распахнулась.
На пороге стоял огромный страж в кольчуге.
– Если ты пришел просить подаяния, тебе лучше уйти, пока я не приложил тебя мечом по спине.
Джон поднял крест.
– Я каноник церкви Гроба Господня и пришел по делу королевской важности. Я должен говорить с твоим господином.
Страж с сомнением на него посмотрел, потом жестом предложил войти в продуваемый сквозняком коридор. Другой страж – юноша в плохо сидевшей кольчуге – стоял перед дверью.
– Я сообщу лорду Рено о твоем приходе, – сказал огромный страж. – Как твое имя, священник?
– Джон из Тейтвика, – ответил Джон.
– Англичанин, – проворчал страж.
Он ушел, и его шаги эхом разнеслись по высокому каменному помещению.
Джон снял плащ, с которого капала вода. Под ним была риза и епитрахиль, надетые поверх кольчуги. На поясе висела булава.
– Найди камин и повесь мой плащ сушиться, – сказал Джон, протягивая его младшему стражнику.
Юноша колебался, но кивнул и собрался уйти, но встретился со вторым стражником в дверях.
– Ты куда? – спросил огромный стражник.
– Он сказал, чтобы я повесил его плащ сушиться, – неуверенно ответил молодой стражник.
Огромный стражник отобрал у него плащ и отвесил молодому подзатыльник.
– Возвращайся на пост, куриные мозги, – проворчал он. – Священник, ты пойдешь со мной. Оставь булаву мальчишке.
Джон последовал за стражником вверх по лестнице, потом они спустились вниз, в холодный коридор с амбразурами. Стражник остановился перед двойными дверями. Постучав, он их распахнул, и Джон вошел в комнату, устланную толстыми коврами, в камине рядом с входом горел огонь. Рено в одиночестве сидел за столом, склонившись над жареной ногой барашка. Он отрезал кусок, подцепил его вилкой и только после этого поднял голову.
– Сакс. – Он указал на стоявший возле стола стул. – Садись.
Джон сел. Стражник встал у него за спиной.
– Что тебе нужно, сакс? – резко спросил Рено. – Я полагаю, ты явился не для того, чтобы получить удовольствие от общения со мной.
– Меня прислал Раймунд, – ответил Джон. – Ты грабишь караваны, идущие из Дамаска в Каир. – Это нарушение договора.
– Мне плевать на ваш драгоценный договор, – прорычал Рено.
– Раймунд не разделяет твоих чувств, – сказал Джон. – Сейчас мы не можем воевать с Египтом.
– Раймунд трус, – заявил Рено.
– Его выбрали регентом, – напомнил Джон. – Если ты хочешь сохранить свои земли, тебе придется выполнять его приказы.
Рено ощетинился.
– Я получил эти земли от короля! Я их заслужил, – сказал он.
– Убив купца Джалала? – поинтересовался Джон.
Рено нахмурился и сделал вид, что вновь заинтересовался бараньей ногой.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – равнодушно ответил он.
– Узнаю твою работу, Рено, – головы на копьях, – сказал Джон.
– Ну, а если и я? Стало на одного мусульманина меньше, все только выиграли, – заявил он.
– Джалал был сирийским христианином. И торговал ядами, – продолжал Джон. – Одним из которых отравили короля Амори.
Глаза Рено широко раскрылись, он бросил нож и вилку. Казалось, он искренне удивился.
– У тебя имелись причины ненавидеть Амори, – заметил Джон. – Он не стал тебя выкупать, а также отдал твои владения Боэмунду.
– На что ты намекаешь, сакс? – спросил Рено.
– Я думаю, что Амори отравил ты. Потом ты узнал, что я расследую его смерть, и убил Джалала, чтобы замести следы, – ответил Джон.
Рено расхохотался.
– Это просто смешно!
– И кто тогда это сделал? – осведомился Джон.
Рено внезапно рассердился, схватил нож и наставил его на Джона.
– Я мог бы тебя убить за такое обвинение, – прорычал Рено. – Я человек чести! Амори был моим королем.
Джон пристально посмотрел ему в глаза.
– И ты расправился с единственным человеком, который знал имя убийцы короля. – Рено продолжал сжимать в руке нож, но Джон решил надавить на него сильнее. – В глазах Балдуина ты выглядишь виновным, – солгал Джон. На самом деле Балдуин ничего не знал о расследовании. – Король намерен тебя обезглавить.
Рено опустил нож.
– Я ничего не знаю о яде, – пробормотал он. – Я лишь оказал услугу Ираклию.
– Ираклию? – уточнил Джон.
– Он попросил меня ограбить караван. Сказал, что они везли пряности с Востока, которые я смогу продать за огромные деньги. Он ничего не говорил о яде.
Джон нахмурился.
– У Ираклия не было власти, чтобы отдать тебе Керак. Кто это сделал?
– Балдуин, – ответил Рено.
– Но почему? – удивился Джон. – Король тебя не любит.
Рено пожал плечами.
– Быть может, дело в том, что я, в отличие от Раймунда, человек действия.
Джон пытался сопоставить все известные ему факты. Рено убил Джалала по просьбе Ираклия. Балдуин сделал Рено правителем Керака и Трансиордании. Почему? Какова связь между Ираклием и Балдуином?
– Если ты закончил, сакс, – сказал Рено, – то можешь идти. Уден тебя проводит.
Джон провел ночь на постоялом дворе в городе Кераке и с удивлением обнаружил, что горожанам нравится их новый правитель. Город процветал. Купцы покупали награбленные Рено товары, а потом продавали их с выгодой для себя. Да и народ теперь чувствовал себя в безопасности. Рено строго выполнял законы, вешал воров и лично обезглавливал сарацин, попадавших к нему в руки.
Рано утром Джон отправился в Иерусалим. Дождь прекратился, но дороги оставались грязными. Ему предстоял долгий путь, и он решил ехать напрямик, через земли сарацин, вдоль восточного берега Мертвого моря. Он сомневался, что столкнется с какими-то неприятностями. Лишь немногие отправлялись в путешествия в зимний сезон дождей; дороги находились в плохом состоянии, затопленные лощины становились опасными. Джон никого не встретил, пока двигался на север, вдоль холмистого морского побережья.
Первую ночь он провел на берегу реки, впадавшей в Мертвое море. Он разбил лагерь в стороне от дороги, выше по течению, чтобы его не застали врасплох другие путешественники. Найденный им хворост был мокрым, и ему не удалось развести костер. Джон провел беспокойную ночь, дрожа и прижимаясь к лошади. На следующее утро он проснулся с затуманенными глазами и совсем не отдохнувший. Заболели все старые раны: вывихнутое на дыбе левое плечо; правое плечо, куда попала стрела; бок, где все еще оставался длинный шрам от меча, который едва его не убил. Ему удалось разжечь костер, но начавшийся дождь быстро погасил огонь. Джон с проклятьями забрался в седло и, кутаясь в плащ, продолжил путь на север.
Дождь гасил все звуки и сильно уменьшил видимость, поэтому Джон заметил всадников только после того, как они оказались совсем рядом. Их было трое – сарацины, одетые в свободные туники, лица закрыты куфией. Когда Джон их увидел, до них оставалась всего сотня ярдов. Он пустил лошадь рысью, однако всадники продолжали ехать шагом. Джон заставил своего скакуна перейти на галоп, но, оглянувшись, увидел, что расстояние между ними сокращается. Теперь у него не осталось сомнений, что его преследовали.
Джон выругал себя за глупость. Он предпочел путешествовать в одиночку, вместо того чтобы поехать вместе с солдатами франками, с которыми у него было так мало общего, но сейчас они бы совсем не помешали.
– Ялла![40] – закричал Джон и встряхнул поводьями, заставляя лошадь скакать галопом.
Земля полетела во все стороны, он свернул в лощину, что извивалась между холмами вдоль берега Мертвого моря, и оказался на узкой тропе, не позволявшей ему видеть преследователей, но он слышал, что стук копыт постепенно приближается.
Лощина резко свернула и стала заметно шире. По берегам бежавшего посередине ручья рос высокий кустарник. Джон соскочил на землю и прошел с лошадью по холодной воде дюжину шагов, чтобы скрыть следы, потом выбрался из реки и повел лошадь по звериной тропе, петлявшей в густых зарослях. Затем он привязал лошадь так, чтобы ее не заметили, и вернулся к ручью, который стал заметно шире.
Дождь превратился в ливень, и Джон с трудом сумел разглядеть сквозь листву преследователей. Они остановились в дюжине ярдов от ручья, пытаясь отыскать его следы. Наконец, они обнажили мечи, один перебрался на другую сторону и медленно двинулся вдоль берега. Двое других продолжали искать следы на своем берегу.
Джон отошел подальше в кустарник, когда к нему приблизился всадник, двигавшийся по его берегу. Всадник остановился.
– Сюда! – сказал он по-французски. – Следы!
Значит, не сарацины. Джон безмолвно выругался, когда всадник медленно двинулся по звериной тропе, по которой недавно прошел сам Джон. Остальные перебрались на другой берег и последовали за ним. Джон немного подождал, затем снял булаву с пояса и, стараясь не шуметь, пошел за ними.
Первый всадник остановился возле лошади Джона.
– Где этот ублюдочный сакс? – прорычал он.
Джон подкрался к последнему всаднику и схватил его. Тот закричал, когда Джон стащил его с седла, но тут же смолк – булава ударила его в лицо. Джон переложил ее в левую руку, а в правую взял меч мертвеца.