– Завтра кавалерия ауксилариев будет держаться к авангарду ближе, чем обычно. Нам не нужно, чтобы любая часть наших войск была застигнута врасплох. Как это заведено, завтра во главе колонны пойдет другой легион. Я назначаю Семнадцатый. Остальные подразделения займут свои обычные места, кроме обоза. Десять конных воинов каждого легиона будут исполнять роль гонцов, чтобы все мы были в курсе того, что происходит. – Заметив решительность во взглядах присутствующих, Вар остался доволен. – Главное, сохранять хладнокровие и не останавливаться. Обещаю, завтра к вечеру худшее будет позади. Где это видано, чтобы несколько тысяч варваров остановили римские легионы?
Ответом ему стал дружный рев – под стать тому, какой он слышал у бочки с вином; лучшее свидетельство того, что его армия сильна и несгибаема.
Завтра все будет по-другому, решил Вар. Они покажут этим варварам, что такое мощь римского оружия.
Арминий не хотел отсутствовать во время первой части засады, но, увы, так получилось. Он был вынужден координировать действия племен, когда те встретились в условленном месте, в нескольких милях к востоку от римской колонны. Вождь херусков приветствовал вождей как великих героев, прилагая все усилия к тому, чтобы старые межплеменные распри не вспыхнули вновь, а сами племена рассредоточились и заняли свои позиции там, где ему было нужно. Ко второй половине дня большую часть своих дел он уже сделал и теперь вел за собой на запад четыре тысячи вооруженных до зубов воинов-херусков, каждый из которых жаждал как можно скорее сразиться с врагом. Сегодня вечером он проведет общее собрания племенных вождей.
Проливной дождь и порывистый ветер не охладили его пыл. Для его сторонников скверная погода была физическим подтверждением того, что Донар благосклонно отнесся к их планам. Даже Арминий ощущал его благословение. Несмотря на ряд моментов, когда он был близок к провалу – подозрения Тулла, риск быть разоблаченным пьяными молодыми воинами, предостережение Сегеста, о котором ему стало позднее известно, – Арминию удалось сохранить свой план в тайне до самого конца. Вспышки молний слепили глаза, раскаты грома молотом били по барабанным перепонкам – разве можно усомниться, что боги не на его стороне?
Первым им попался на пути лагерь узипетов и сигамбров – скопление сделанных из ветвей шалашей и хижин, небольших палаток или просто шкур животных, натянутых между близко стоящими деревьями. Судя по ликующим возгласам, какими их здесь встретили, пока что дела шли так, как он и задумал.
– Приветствую тебя, Арминий! – крикнул ему мощный воин, размахивая штандартом когорты. – Мы уже обагрили кровью наши копья, однако оставили тебе и твоим воинам еще не одну сотню римлян.
– Мои воины благодарны тебе за это, – ответил Арминий, отметив про себя многочисленные признаки удачного нападения на солдат Вара. На многих были римские шлемы, а несколько молодых воинов даже устроили шутливый поединок на гладиях.
Взгляд Арминия выхватил Рыжеволосого. Вождь узипетов стоял среди воинов рядом с кострищем, под натянутой сверху воловьей шкурой. Заметив Арминия, он подошел к нему.
– Приветствую, Арминий.
Тот спешился, и они обнялись.
– Как я понял, все прошло так, как мы и надеялись? – спросил он.
Не обращая внимания на дождь, капающий ему на лицо, Рыжеволосый закинул голову назад и расхохотался.
– Казалось, сами боги спустились с небес, чтобы сражаться вместе с нами! Мерзкие римляне понятия не имели, что мы рядом, пока на них не обрушились первые копья и камни… Эх, слышал бы ты их вопли! Ни дать ни взять свиньи на убое. Когда же они услышали наш барритус, то едва не наложили куч. Их там погибло несколько сотен, в то время как мы не потеряли ни единого воина. Затем мы отошли, дав им небольшую передышку, после чего атаковали снова – с тем же результатом. Впрочем, надо отдать этим псам должное – они продолжили двигаться вперед. А возле холма, который они выбрали в качестве места для лагеря, сумели показать, на что способны. Мы потеряли больше людей, чем следовало. И все потому, что кое-кто из наших воинов, возгордившись после удачной засады, решил, что способны посрамить их в открытом бою.
Арминий открыл было рот, чтобы отругать за отступление от плана, но Рыжеволосый не позволил ему этого сделать.
– Вижу, ты качаешь головой, – сказал он, повысив голос. – Но вспомни лучше, как четыреста наших молодых воинов погибли три месяца назад.
Арминий виновато развел руками, и Рыжеволосый смягчился.
– Тебе легко помнить, какая жесткая дисциплина у римлян. Ты много лет сражался бок о бок с ними. После того как две атаки закончились впустую, наши вожди – и вожди сигамбров – сумели довольно быстро обуздать пыл воинов. Мы оставили римлян зализывать раны и ломать головы над вопросом, что же, собственно, произошло.
– Вы молодцы, – похвалил Арминий, понимая, что если что и способно скрепить его союз с узипетами, так это совместная ненависть к римлянам. Попытайся он открыто навязать другим племенам свою власть, как те тотчас же разбегутся от него в разные стороны. Несколько десятков погибших воинов – невелика потеря для его армии. – Сколько ваших людей наблюдают за лагерем?
– Два десятка. Они затаились как можно ближе к каждым воротам. Даже крыса не выскользнет оттуда незаметно для нас.
– Отлично, – воскликнул Арминий, обнимая Рыжеволосого за плечо.
– Римлян остается еще несколько тысяч, – ответил тот. – Скажи, остальные племена верны своему слову?
– Я пришел к тебе с хорошей, даже скажу больше, отличной вестью, – с улыбкой ответил Арминий. – Я привел сюда четыре тысячи моих херусков. Рядом марсы – в полном составе. А также ангриварии, бруктеры и часть хавков. Хатты тоже обещали помочь, хотя они вряд ли успеют вовремя. К тому времени, как они подойдут сюда, мы уничтожим всю армию Вара до последнего солдата. Но даже без них в пределах трех миль отсюда у нас сейчас около восемнадцати тысяч воинов.
Взгляд Рыжеволосого светился уважением.
– Скажу честно, я даже не надеялся услышать, сколько племен объединятся ради общей цели! Воистину боги одарили тебя серебряным языком, Арминий, вождь херусков. Подумать только, ведь я едва не убил тебя!
«Знал бы ты, что мечи моих воинов обагрены кровью твоих людей, ты бы точно это сделал», – подумал Арминий, а вслух произнес:
– Я каждый день благодарю Донара за то, что он дал тебе мудрость выслушать меня. Своим успехом я обязан таким, как ты. Равно как и нашей победой, когда мы разобьем легионы Вара и навсегда прогоним римлян с нашей земли.
Будь у Рыжеволосого хвост, он наверняка поводил бы им в разные стороны.
– За это стоит выпить! Пойдем, угощу тебя пивом у моего костра! Другие вожди захотят послушать принесенную тобой весть и расспросить про завтрашний день.
Арминий вслед за Рыжеволосым подошел к группе воинов. Сердце его пело. Донар много лет терпел и ждал, когда же молодой херуск соберется с мужеством. И вот наконец завтра он выполнит данную ему клятву.
Завтра.
Глава 24
На следующее утро Тулл встал еще затемно. Шагнув из палатки, он увидел, что мир скрыт от него за толстым слоем холодного, влажного тумана. Центурион тотчас же распорядился развести потухшие за ночь костры, благо для этого имелись запасы оливкового масла, которые все равно подлежали уничтожению. Даже самое мокрое дерево загорится, если полить его маслом. К тому времени, когда трубачи протрубили подъем, для солдат уже зажарили на завтрак мясо мулов.
Как известно, сытый солдат шагает лучше голодного, подумал Тулл, довольно отметив про себя, с каким аппетитом его легионеры поглощают завтрак. Призвав своих людей проявить стойкость и мужество, он на всякий случай приказал каждому третьему захватить с собой лопату. Это шло вразрез с приказом Вара, согласно которому с собой следовало взять только оружие, но Тулл счел себя вправе его нарушить. Одно дело бросить тяжелые кожаные палатки и излишки снаряжения, но только дурак оставит себя без лопат – чем тогда прикажете вырыть оборонительную канаву?
Сегодня, согласно приказу Вара, в голове колонны шел Семнадцатый легион. Стандартная процедура, однако Тулл был от нее не в восторге. Шагая по густому лесу или через чавкающее болото в середине растянувшейся на несколько миль колонны, он и его солдаты не будут иметь ни малейшего понятия о том, что происходит впереди. Хуже того, в случае атаки они будут совершенно беспомощны. Им не останется ничего другого, как и дальше брести по месиву, оставленному шедшими перед ними. В глубине души Тулла – хотя он и отказывался признаться самому себе – жил страх, что он и его солдаты могут оказаться в западне. Центурион как мог пытался его отогнать: опасения ему вряд ли помогут. Сегодняшний день он проведет на марше. Он должен остаться в живых – и защитить своих солдат.
Несмотря на его дурные предчувствия, поначалу все шло гладко. Всем не терпелось поскорее покинуть лагерь. Колонна быстро построилась и была готова к маршу. Правда, женатые солдаты, особенно те, у кого имелись дети, поначалу ворчали и упирались, но в конечном итоге, как и все, были вынуждены подчиниться приказу. Оставить без охраны тех, кто не мог быстро идти – особенно раненых товарищей на повозках, – было нелегко. В лагере стоял плач младенцев, стенания матерей, стоны раненых, прекрасно понимавших, что их бросают на верную смерть. Сердце Тулла обливалось кровью, однако он был рад, когда все это осталось позади. Легионы спустились с холма, оставляя за спиной клубы дыма, что вились к небу от пылающих подвод, и терпкий запах оливкового масла, с помощью которого их подожгли.
Между тем варвары, подстерегавшие их накануне, так и не появились. У всех отлегло от души. Настроение резко пошло вверх, когда лес отступил, а ему на смену пришло открытое, поросшее травой пространство вроде того, что окружало Порта Вестфалика. Здесь можно было шагать гораздо быстрее. И верно, вскоре колонна двигалась со скоростью лишь вполовину меньше той, с какой она шла бы по приличной римской дороге, – огромный прогресс по сравнению с тем, как они ползли накануне. Вскоре солдаты затянули песню. Когда были спеты три самых похабных, но всеми любимых куплета, дурное настроение Тулла почти улетучилось. Нет, он слышал эти попевки уже как минимум тысячу раз, и все же, распеваемые во всю мощь солдатских глоток, они возвращали его в годы молодости, когда он, зеленый новобранец, шагал дорогами империи.