Выругался и встал. Каждый член его тела напомнил о себе резкой болью. Центурион выругался снова. Он имел все причины ничего не делать, но не мог. Не мог. Если он ничего не предпримет, значит, он такой же, как этот гад Арминий.
– Хочу пройтись назад по дороге, – сказал Тулл.
Фенестела посмотрел на него, как на безумца.
– Но зачем, начальник?
Тулл улыбнулся. Когда они были с ним наедине, Фенестела лишь тогда называл его «начальником», когда чего-то не одобрял.
– Там сидит женщина с ребенком. И еще щенок.
Фенестела вытаращил глаза.
– Это, конечно, печально, но ведь это… не наше дело.
– Представь себе, что это мое дело. Понял? Если хочешь, пойдем вместе со мной. Скажи солдатам, что мне нужны пять добровольцев. Добровольцев. Мы выходим прямо сейчас.
Закатив глаза, Фенестела отправился выполнять его приказ.
– Да ты рехнулся, начальник, – бросил он через плечо.
Тулл пропустил оскорбление мимо ушей. Опцион прав. Но он все равно это сделает. Если он сможет спасти ее, это будет пусть крошечная, но компенсация тех страшных потерь, что понесла их когорта. Сколько его солдат погибли! При этой мысли его сердце обливалось кровью. «Фортуна, ты грязная старая сука, вот ты кто. А ты что делал сегодня, Марс? Играл на флейте, сидя рядом с Минервой? Ты даже не посмотрел в нашу сторону. Так сделай завтра хотя бы что-то! В противном случае больше не жди от меня жертвоприношений!» Испугавшись собственных мыслей, – что, если боги их прочтут? – Тулл взялся разминать усталые, окаменевшие мышцы.
Вскоре, ведя пятерых легионеров, вернулся Фенестела. Тулл заметил, что трое ранены. У него тотчас сжалось сердце.
– Вызвались больше, но я сказал им, что тебе нужны только пятеро, – пояснил опцион. Тулл моментально проникся гордостью за своих солдат.
– Опцион сказал вам, зачем вы мне понадобились? – Он быстро окинул взглядом солдат. Те дружно кивнули. – Думаю, что на ночь враг отошел к своим палаткам и кострам. Варвары такие же вымотанные и голодные, как и мы с вами. Наша задача проста – мы с вами прогуляемся в темноте.
Солдаты усмехнулись. Впрочем, явно через силу. Ничего, подумал Тулл, главное, они здесь, со мной. Если они и не в восторге от его затеи, он не имеет права обижаться на них.
– Нам взять с собой факелы? – спросил один из них.
У Тулла не было ответа на этот вопрос. Без света они ничего не увидят, но стоит взять факелы, как они тотчас привлекут к себе внимание варваров. Чем это кончится, представить нетрудно. «Да пошли они, – мысленно выругался Тулл. – Германцы наверняка вернулись в свой лагерь. Я же не собираюсь вслепую рыскать по дороге».
– Да. Один возьму я и пойду впереди. Второй возьмет замыкающий. Двух хватит. Если мы что-то услышим, то всегда успеем их погасить. – Он посмотрел на Фенестелу. – Ты тоже с нами?
– Ты же меня знаешь. Я большой любитель выполнять дурацкие поручения. – Фенестела поднял руку с двумя деревянными факелами.
Тулл заставил себя улыбнуться.
– Тогда пойдем!
Когда центурион сообщил часовым на краю лагеря, куда собрался, те недоуменно вытаращили глаза, однако терзать спятившего центуриона новыми вопросами не стали. Кстати, отыскивать в темноте дорогу оказалось легко – указателями служили разбросанное по ней оружие и человеческие тела. Через последние приходилось осторожно перешагивать, так как многие оказались еще живы. Стоило такому несчастному понять, что рядом с ним люди, как он начинал умолять, чтобы его отнесли в безопасное место или сразу же прикончили на месте. Предвидя это, Тулл заранее велел своим солдатам говорить раненым, что их заберут на обратном пути. Несмотря на все попытки успокоить несчастных, те подняли в темноте громкий крик. На что Фенестела мрачно пробормотал, что только глухой ничего не заметил бы.
То ли варвары действительно ушли, то ли приняли их за призраков, Тулл не знал. Но германцы так и не появились. Он шел вперед, пристально вглядываясь в каждое дерево, в каждый куст в надежде заметить женщину и ее ребенка. Но, как ни старался, не смог вспомнить место, где ее видел. В темноте каждый куст, каждое дерево было неотличимо от соседнего. Сколько времени они шли, он тоже не мог сказать, поэтому взялся считать шаги. Досчитав до тысячи – Тулл дал себе слово, что сразу же повернет назад, – он так ничего не увидел и не услышал.
От усталости слипались глаза. Пора поворачивать назад, подумал центурион. Рано или поздно на дорогу выйдет какой-нибудь варвар, чтобы забрать у мертвых оружие. Причем не один, и тогда…
Увы, образ женщины, одной рукой держащей живого ребенка, в то время как на коленях у нее лежал трупик второго, не шел из его головы. Даже если она переживет ночь, наутро ее и ребенка найдут варвары. И тогда их уделом будет рабство, если не хуже.
– Проклятье! – выругался он себе под нос и, обернувшись через плечо, сказал Фенестеле: – Еще двести пятьдесят шагов – и назад.
Пройдя триста шагов, Тулл был вынужден остановиться. Продолжать в темноте поиски было безумием. Чудо уже то, что они без приключений прошли это расстояние! «Разрази тебя гром, Фортуна, – подумал центурион. – Отныне никаких жертвоприношений! Даже не жди, бессердечная сука».
– Идем в лагерь! – сказал он Фенестеле.
Тот пропустил мимо ушей его приказ.
– Я же сказал, назад! – вспылил Тулл.
– Тсс! – Опцион подался вперед. – Кажется, я что-то слышу…
Командир затаил дыхание и прислушался. В течение десяти ударов сердца он ничего не слышал, не считая стонов какого-то несчастного, но затем – он даже сразу не поверил собственным ушам – до него донеслось хныканье ребенка. Правда, эти звуки быстро стихли. Доносились они откуда-то из-под деревьев недалеко от дороги. Тулл моментально воспрянул духом, хотя и вынужден был соблюдать осторожность. Если женщина испугается, она может убежать в лес, а там ее ни за что не найти.
– Не бойся! – крикнул он на латыни. – Я старший центурион римской армии. Я ищу женщину с ребенком.
Ответа не последовало. Жестом велев Фенестеле и солдатам оставаться на месте, Тулл направился туда, откуда, как ему показалось, донесся плач. Пройдя шагов пятнадцать, он остановился и повторил свои слова. И снова молчание. Но и никакого движения тоже. Либо плач ему послышался, либо женщина затаилась. Еще десять шагов, и он снова окликнул ее.
На этот раз ответом ему стал сдавленный всхлип. Но Тулл был ему рад. Он вытянул руку с зажатым в ней факелом и увидел ее. Женщина сидела, забившись под ветви поваленного дерева. Та самая, которую он видел на дороге. На руках у нее Тулл разглядел крошечную фигурку – ребенка. У ее ног комочком свернулся щенок.
– Мое имя Луций Коминий Тулл, – негромко произнес он, чтобы не испугать ее. – Я видел тебя раньше. Пойдем. Со мной ты будешь в безопасности.
Женщина встала и, шатаясь, подошла к нему. Сонный щенок встрепенулся и увязался следом.
– Мой второй ребенок… – Она не договорила.
– Я знаю, – ответил Тулл. – Где он?
– Я похоронила его, как могла, прежде чем стемнело. Вот здесь.
Она указала на крошечный холмик у ног Тулла, который он сразу даже не заметил. Женщина прикрыла трупик ребенка камнями. Что ж, этого будет достаточно, подумал центурион. Волкам и прочим хищникам пищи здесь еще на несколько недель.
– Ты положила ему в рот монетку?
Женщина кивнула.
– Давай посвятим его душу богам – и пойдем.
Теперь, когда он наконец нашел ее, в нем вновь проснулась осторожность. Мрачный, враждебный лес, вокруг горы мертвых тел, где-то рядом затаились варвары… Нет, живым тут делать нечего. Тулл сгреб в охапку щенка. Тот тотчас попытался лизнуть его в лицо.
– С твоим ребенком всё в порядке?
– Да, спасибо богам. Бедняжка спит вот уже несколько часов.
– В лагере мы найдем для него одеяло. И тебе тоже.
Тулл было повернулся, чтобы зашагать прочь, но она удержала его за руку.
– Я… я уже потеряла всякую надежду. Но ты пришел, чтобы спасти нас. Спасибо тебе.
– Да, – ответил Тулл, чувствуя себя польщенным и одновременно неловко. – Но сначала давай вернемся в лагерь.
И центурион зашагал назад, к своему отряду. Он по-прежнему валился с ног от усталости и скорбел в душе по своим убитым солдатам. Его терзала тревога: что будет с ним и с армией завтра? И все же он был рад, что нашел эту женщину, которая даже не назвала своего имени, и ее ребенка.
Может, боги пока еще не отвернулись от него?
Глава 27
Печально задумавшись, Вар сидел в палатке. Тусклый свет масляных ламп на полу был бессилен скрыть тот прискорбный факт, что палатка эта – простая солдатская, предназначенная для контуберния легионеров. В обычных условиях в ней разместились бы восемь человек, однако по сравнению с просторным шатром, который он брал с собой во время военных кампаний, она казалась ему тесной, крошечной. «Я должен быть благодарен, – подумал Вар, прислушиваясь к каплям дождя, стучащим по промасленной коже. – Большинство солдат – тех, что еще живы, – мысленно поправил он себя, – вообще не имеют крыши над головой. Я же имею ее лишь потому, что я военачальник». Впрочем, это ничуть его не радовало. Наместник поднес к свету руки, чтобы рассмотреть грязь под ногтями. Да что там! Все открытые участки его тела были в грязи. Брр, он был грязным, мокрым, голодным…
Впрочем, все это бледнело перед унижением, которое он испытывал. Еще ни разу в жизни Вар не чувствовал себя павшим так низко. Теперь он был вынужден согласиться с Туллом, что делало предательство Арминия еще ужаснее. За исключением Тулла и отчасти Туберона подлый херуск перехитрил их всех, и в первую очередь его. Перехитрил, как взрослый умеет перехитрить ребенка, чтобы тот поделился с ним сластями. «Я дурак, – подумал Вар, безвольно опуская на колени руки. – Круглый дурак». Ему и в голову не пришло, когда он сворачивал с главной дороги на тропу, чтобы усмирить мятежных ангривариев, что там его может подстерегать засада.
Сослаться на свою неосведомленность наместник не мог. Он был предупрежден, причем не единожды. Но, вместо того чтобы прислушаться сначала к Сегесту, а потом к Туллу, он со смехом отмахнулся от их предостережений. Более того, пригрозил обоим.