Несколько часов прошли в приятной обстановке. Жареные поросята, приготовленные Малловендом, были сочными и вкусными, и Арминий продолжил бы есть, если бы позволил его вздутый живот. Спрос на пиво был высоким, но оно продолжало поступать в изобилии, и, как следствие, настроение в длинном доме стало буйным. По мере того, как мужчины становились все пьянее, неизбежно должны были вспыхивать драки.
Мрачный мир был восстановлен после того, как Малловенд пригрозил кастрировать следующего воина, который затеет драку. Были рассказы, музыка и танцы — Арминий однажды даже вышел на площадку с вдовой, подбадриваемый Малловендом и другими вождями.
Празднование немного стихло, когда мужчины заснули или, пошатываясь, вернулись в свои дома. Когда столы были убраны, дети уложены спать, а женщины собрались стайкой у одного из костров, пришло время вождям поговорить. Малловенд снова ушел, чтобы ответить на зов природы, но по его возвращении совет должен был начаться.
Арминий был в ярости. Не так уж сильно, но его решимость воздержаться пошатнулась перед колкими комментариями Герульфа и колкими взглядами, которые он устремлял на Арминия в течение всего вечера. Ему удавалось не реагировать, но его жажда стала непреодолимой, и он проигнорировал попытки Мело заставить его замедлиться. Это не имеет значения, решил Арминий, полный вновь обретенной уверенности. Дюжина кружек пива не помешает ему сказать то, что нужно. Его слова упадут, как семена на благодатную почву. Вожди — более двадцати, из восьми разных племен — не пришли бы сюда посреди зимы, если бы не хотели сражаться с Римом под его командованием. Герульф не остановит его, а если попытается, Арминий поставит его на место.
— Доволен собой? — В его ухе раздался неодобрительный голос Мело.
Арминий в ярости повернул голову. — Я таков.
— Ты не должен быть таким. Ты пьян. А еще ты выглядишь так, словно проглотил полный рот кислого молока. — Взгляд Мело метнулся влево, к Герульфу и обратно. — Это из-за него, да? Этот придурок всю ночь пялится на тебя.
— У тебя зоркий взгляд, — признал Арминий с грустной улыбкой.
«Это попытка разозлить меня до того, как мы начнем говорить, и это сработало, будь он проклят».
— Ты не единственный кто пьян, — предупредил Мело. —
Вспыльчивость быстро нарастает, когда у мужчин животы полны пива. Герульф будет продолжать подкалывать тебя. Он скажет им, что ты хочешь стать первым императором племен или что-то в этом роде. Поймай его наживку, и ты рискуешь потерять все.
Эта мысль заставила ярость Арминия вскипеть, и он сжал кулаки под столом. «Почему он не видит. Объединившись, мы сможем победить римлян, но каждое племя в одиночку будет раздавлено римской пятой. Это тоже непростая задача — армия Германика слишком велика для этого. Я лучший кандидат в лидеры. Я тот, у кого многолетний опыт борьбы с вражеской военной машиной. Засада шесть лет назад была моей идеей. Три легиона были уничтожены, а Вар покончил жизнь самоубийством — из-за меня. Все это сделал я, а не Малловенд, Ингиомер, Герульф и другие дураки за этим столом.
— Послушай меня, Арминий из херусков, — сказал Мело, сжав его запястье стальной хваткой.
— Я…
— Заткнись, — прошипел Мело, перебивая его.
Потрясенный — даже Мело никогда не говорил с ним так, — Арминий подчинился.
— Если бы шум не был оглушительным и все не были бы пьяны, вы бы просто разрушили свой союз. Опрометчиво говорить о дураках, когда они сидят вокруг тебя. — Теперь лицо Мело было прямо перед лицом Арминия.
— Я должен вывести тебя на улицу и засунуть головой в снег, чтобы ты образумился? Эти люди здесь по собственной воле, а не потому, что они тебе обязаны. Они тоже хотят уничтожить легионы Германика и навсегда освободить наши земли от власти Рима. Уговори их правильными словами, и они пойдут за тобой, как волы за ведром зерна. Оскорби их, поведи себя как их начальник, и они уйдут, ничего тебе не пообещав. В одночасье твоя армия сократится до нашей фракции херусков.
— Ингиомер… — начал Арминий.
Мело презрительно фыркнул. — Кровный родственник или нет, но он не свяжет с тобой свою судьбу, если этого не сделает никто из других. Он высокомерен, но не глуп. — Голос Мело теперь кипел от ярости. — В одиночку нас сокрушит Германик, так что тебе придется улыбаться насмешкам Герульфа и обращать его слова против него. Сделай его тем, в ком сомневаются другие. Ты можешь это сделать, Арминий?
Потрясенный до ясности в голове, но также и смущенный, Арминий набросился. — Что ты будешь делать, если я потерплю неудачу? Ты тоже оставишь меня?
Мело бросил на него испепеляющий взгляд. — Я был с тобой больше лет, чем я могу припомнить. Мое место рядом с тобой до конца, где бы и когда бы это ни было. Тем не менее, я предпочел бы, чтобы моя смерть была славной, а не глупой. Наши воины — лучшие бойцы в стране, но они не могут победить римлян в одиночку. Подумай об этом, прежде чем говорить с вождями. — Он сел, тяжело дыша.
Арминий молча переварил совет Мело, в то время как вокруг них продолжалось веселье. В кости играли те, кто еще был достаточно трезв, чтобы считать; другие устраивали соревнования, чтобы узнать, кто выпьет больше пива. Некоторые мужчины пытались встать на голову и одновременно осушить чашу. Последовало много веселья, поскольку попытка за попыткой терпела неудачу. Различные группы воинов соревновались друг с другом в пении звучного племенного боевого гимна, известного римлянам как барритус. Фальшиво, но столь же громко, как во время битвы, их голоса поднимались к стропилам огромной, гортанной волной звука.
— Хорошо? — спросил Мело.
Арминий нахмурился. Ему хотелось выбить все острые коричневые зубы Мело. Однако сделать это было бы глупо. Вполне вероятно, что он потерпит неудачу — Мело был трезвее его, — но это также будет плохо выглядеть и снизит его шансы на победу над вождями. Хуже всего, признал он себе, что Мело был прав. Во всем. «Будь проклята моя гордость» — подумал Арминий, чувствуя, как по венам разливается знакомая горечь. Это всегда грозит моим падением. Его взгляд снова встретился с взглядом Мело.
— Ты прав.
Глубокая морщина на лбу Мело разгладилась; был даже намек на улыбку. — Ты не мог вынести мысли о том, что окажешься лицом вниз в куче снега — это то, что заставило тебя образумиться, не так ли?»
— Отвали, собака. — Арминий сильно толкнул Мело локтем. — Как будто ты можешь вытащить меня наружу и сделать это.
— Я могу это и даже больше, — насмешливо пригрозил Мело, обняв Арминия за плечи и делая вид, что поднимает его на ноги.
— Я оставил вас двоих всего на мгновение, и вы уже боретесь, как безбородые мальчишки! — прогремел Малловенд. — Кто одержал верх?
— Я! — в унисон ответили Арминий и Мело, ухмыляясь.
— Боевые слова, оба! — сказал Малловенд, забавляясь. — Хотя я и хотел бы когда-нибудь увидеть такое состязание, в первую очередь должны быть более насущные дела.
— Да. — Арминий отошел от Мело и разгладил свою измятую тунику.
— Я готов.
— Я буду говорить первым. Ты будешь следующим, и мы сможем увидеть, как вождям понравится то, что ты скажешь. — Малловенд жестом велел ближайшим слугам наполнить каждую чашу, и когда это было сделано, он стукнул кулаком по столу. Головы повернулись. Несколько лиц были настороженными или враждебными, главным среди них был Герульф, но большинство были открытыми и выжидающими.
Сохраняй спокойствие. Одолей Герульфа, сказал себе Арминий, и они присоединятся к тебе. Он бросил взгляд на Герульфа, который ухмыльнулся.
Желудок Арминия начал бурлить, а ладони вспотели. Он испытал облегчение, когда Малловенд начал говорить, и даже больше, когда его чувства прояснились. Поприветствовав вождей в своем доме, он изложил яркую и ужасающую картину того, что случилось со многими поселениями марсов за лето. Он возложил всю вину на Германика и Тиберия. Ждать более пяти лет, прежде чем отомстить за засаду племен на Вара, было, по словам Малловенда, признаком безжалостных, мстительных врагов.
Людей, у которых лед в венах. — Как еще это было возможно — кричал он, — чтобы их проклятые легионеры убивали все живое, что им попадалось?
Вожди, включая Герульфа, взревели от гнева, и надежды Арминия на успех возросли.
— Мужчины, женщины, дети. Старые, больные. Даже младенцы в кроватках были убиты, — вскричал Малловенд, слюна слетала с его губ. — Скот тоже не убежал, о нет! Сукины дети убили всех животных, которых смогли найти, от охотничьих собак и лошадей, волов и овец, до последней курицы. Что за враг делает это не только с одним племенем, но и со всеми? Мы не можем оставить эти зверства без ответа. Рим должен заплатить — кровью!
Поднялся оглушительный рев. Арминий представил себе Туснельду и их ребенка, которого он никогда не держал на руках. «Ты заплатишь, Германик», — подумал он, чувствуя, как в нем бушует ярость. Так или иначе.
— Не довольствуясь ожиданием весны, — сообщил Малловенд, — я отправил группу своих самых храбрых воинов в Ветеру, чтобы убить Германика.
Ошеломленный, Арминий уставился на Малловенда, который подмигнул ему, как бы говоря: «Ты не ожидал этого, не так ли?» «Мело был прав», — снова подумал Арминий. Недооценивать вождей было и глупо, и опасно.
— Атака провалилась, но это нас не остановит, — объявил Малловенд.
— Мы встретим их легионы, когда они перейдут реку, и уничтожим их!
— УБИВАТЬ! — закричал Хорса, колотя кулаком по столу. — УБИВАТЬ!
Крик подхватили все в длинном доме. К ним присоединились даже женщины и дети, которые еще не спали. Арминий изобразил это слово, но внимательно изучал лица вождей. Большинство было на его стороне, решил он. Ему предстояло привлечь на свою сторону остальных.
Малловенд позволил шуму продолжаться в течение тридцати ударов сердца, прежде чем поднял руки призывая к спокойствию. — Мы единодушны, и это хорошо. Но храбрые сердца и готовые к бою копья не могут победить легионы Рима в одиночку. Мы знаем, как победить их, потому что уже делали это раньше! — Малловенд указывал толстым пальцем на вождя за вождем, пока не указал на большинство присутствующих и