Несмотря на беспокойство Тулла, ничего непредвиденного не произошло. Его люди тренировались, маршировали и с ворчанием выполняли непопулярные задачи, такие как караульная служба, рубка и таскание деревьев на дрова. Никто — ни Тулл, ни Фенестела, ни поднятые по тревоге солдаты — не видели ни шкуры, ни волос Дегмара в поселении. Различные владельцы гостиниц и борделей, которым подсунули монеты, поклялись жизнью своих матерей, что тоже не заметили его. Даже Ветвистые Конечности, добровольно рекрутировавшийся на сторону Тулла, не нашел следов воина.
Если бы он искал кого-то другого, Тулл мог бы решить, что он выдумал эту встречу, но Дегмар был вылитым легионером, которого ему пришлось бросить во время жестокой засады в Иллирии много лет назад. Испуганное лицо мужчины и звуки его мучительных криков глубоко врезались в память Тулла. Это должен был быть Дегмар. Однако еще несколько дней прошло без происшествий. В поселении не было никаких волнений, никаких нападений на солдат. Патрули, вернувшиеся с восточного берега, не сообщили ни о чем необычном. Арминий, должно быть, что-то замышлял, это правда, но он был в сотнях миль отсюда, на территории херусков. Жизнь продолжалась.
На шестой день, выполнив свои обязанности, Тулл решил, что с него достаточно. Не было никакого способа узнать цель Дегмара, а в отсутствие дополнительных доказательств не было никаких зацепок. Что бы ни задумал воин, это было сделано, как бы там ни было. Чтобы прояснить этот вопрос, Тулл решил посетить ювелирную лавку во второй раз. Его потенциальное смущение теперь перевешивалось желанием еще больше завоевать симпатии Сироны. На днях ей придется впустить его в свою постель, и, несмотря на неопытность Тулла в ухаживаниях, еще одна безделушка не повредит его шансам.
Перед отъездом в поселение он немного поколебался, не снять ли доспехи. Старый ювелир теперь знал ранг Тулла, но оставаясь таким, каким он был — плащ не мог полностью скрыть его доспехи спереди — означало, что он подвергался большему риску быть замеченным входящим или выходящим из лавки. В конце концов, дальнейшие вечерние обязанности Тулла повлияли на него. Было практичнее не снимать громоздкую кольчугу.
Убедившись, что его кошелек полон, он направился к двери с витисом в руке. Сироне понравится сегодняшний подарок, решил он, который будет дороже серебряного браслета. Мысль о ее довольной реакции заставила его присвистнуть, прежде чем он вспомнил, что все еще находится в форте и что высокопоставленные центурионы должны поддерживать определенный общественный вид. Кроме того, мрачно подумал он, если Фенестела слышит, он интуитивно поймет причину Тулла, и шуткам о Сироне не будет конца.
Тулл был рад добраться до поселения, не узнав многих солдат. Это не значит, что его не видели, конечно, — он был хорошо известен, — но с этим ничего не поделаешь. По крайней мере, погода была на его стороне. Пронизывающий ветер и сильный снегопад загнали людей в дома, а видимость сократилась до менее чем двадцати шагов. Дневной свет быстро угасал, и даже главная улица, часто забитая людьми и повозками, была почти пуста.
Тулл не удивился, когда перед ним появился Ветвистые Конечности, обутый в пару дешевых кожаных сандалий. Похваставшись своим изношенным плащом — он купил и то и другое по низкой цене, как он с большой гордостью сказал Туллу, — он снова предложил свою помощь, если она когда-нибудь понадобится. Тронутый, Тулл сунул ему пригоршню мелких монет. Со звоном благодарности Ветвистых Конечностей в ушах он направился к ювелирной лавке, находившейся в переулке недалеко от нового форума и моста через Ренус. Ни души, в особенности другого солдата или офицера, не было видно, когда он добрался до нее, что обрадовало Тулла.
Когда он вошел, улыбка ювелира стала шире. — Ужасная погода, господин.
— Это нехорошо, — согласился Тулл, снимая шлем.
Теперь, узнав Тулла, лицо ювелира просияло. — Вы вернулись, господин!
— Я вернулся. — Тулл положил свой шлем на стол.
— Могу ли я предположить, что леди была довольна вашим подарком, господин?
— Да, — сказал Тулл, уже чувствуя себя неловко.
— И вы хотите купить ей другой, господин?
— Совершенно верно.
— Что-то… — Ювелир провел пальцами по прилавку перед собой, остановившись на браслетах. — … как эти, господин?
— Нет. На этот раз мне нужно ожерелье или серьги. — Тулл почти сказал: «Или и то, и другое», но сумел прикусить язык. Лучше держать хитрого старого козла в догадках о его намерениях как можно дольше.
— Один из моих мастеров только что закончил это украшение, — сказал ювелир, потянувшись за спину и подняв мерцающее серебряное ожерелье, украшенное десятками маленьких гранатов. — Очень красивое, господин.
Тулл не разбирался в драгоценностях — Гадес был в этом месте всего один раз, — но ожерелье было ошеломляющим. Он подумал, что гранаты подойдут и к темно-карим глазам Сироны. — Сколько?
— Для вас господин, всего пятьдесят динариев.
Тулл отдернул руку. — Пятьдесят?
— Гранаты превосходного качества, господин. На его создание ушло много времени и знаний. — Он снова протянул изделие. — Посмотрите сами.
— Пятьдесят — это слишком много, — возразил Тулл.
— Я уверен, что мы могли бы прийти к соглашению. — Ожерелье двигалось, пока не оказалось под носом у Тулла.
— Оно прекрасно, — признал Тулл, взяв его из рук ювелира.
Безошибочный топот подкованных гвоздями сапог привлек внимание Тулла к улице снаружи. Он с некоторым удивлением наблюдал, как два гвардейца-преторианца маршируют мимо. К его удивлению, за ними последовал сам Германик. Командующий был в плаще с капюшоном, но его выдавал властный профиль и высокий рост, а также защита, которую он имел. Другая пара гвардейцев заняла тыл, а затем группа миновала узкое окно магазина. — Что он делает? — пробормотал Тулл про себя.
У ювелира были длинные уши. — Я не в первый раз вижу проконсула, господин. Он навещает виноторговца неподалеку по улице — лучшее вино на сотню миль в любом направлении, по крайней мере, так клянется владелец. Германику должно быть нравятся тамошние запасы, — он обычно приезжает по крайней мере раз в месяц.
Тулл усмехнулся. Мысль о том, что Германик лично отправится дегустировать вино никогда бы не пришла ему в голову. У проконсула были десятки слуг, лакеев и штабных офицеров — почему бы не послать кого-нибудь из них или не привезти образцы на его квартиру в форте? Тулл ответил на вопрос прежде, чем он успел его обдумать. Объем работы Германика, должно быть, был ошеломляющим, а обязанности — обременительными. Время от времени тайные визиты к виноторговцу были бегством, частью нормальной жизни, в которой человеку его положения было отказано. «Удачи ему» — подумал Тулл. Все еще удивленный, он снова обратил внимание на ожерелье. — Красивая штука, но пятьдесят динариев слишком дорого.
— Какая цена бы вас устроила, господин — спросил ювелир, прищурив глаза.
— Двадцать. — Цифра была оскорбительной, но Тулл хотел посмотреть на его реакцию.
— Я не могу продать его за это, господин! — Руки ювелира потянулись, словно желая вернуть его, прежде чем он, немного смущенный, пригладил их по бокам. — Есть стоимость серебра и гранатов, а также плата мастеру — эта сумма оставит меня без всякой прибыли. Мне нужно зарабатывать на жизнь, господин.
— Конечно, вам нужно. Двадцать пять.
— Сорок пять — это самая низкая цена, господин, и это великодушие.
— Выражение лица старика было болезненным.
— Тридцать.
— Сорок два, господин.
— Тридцать два.
— Вы меня грабите, господин! Сорок.
— Тридцать четыре, и это мое последнее предложение.
— Нет, господин.
Тулл вернул ожерелье пораженному Серебряной Бороде. — Спасибо, — сказал он и направился к двери. Он прошел примерно три четверти пути, когда ювелир треснул.
— Господин!
Тулл повернулся, изображая удивление. — Да?
— Вы возьмете за тридцать восемь, господин?
— Тридцать четыре, и я заплачу тебе прямо сейчас.
— Вы безжалостны, господин. — Он громко вздохнул. — Очень хорошо.
Тулл скрыл свое удовлетворение. Ювелир хорошо разыграл спектакль, но и цена его не разочаровала. Тулл потянулся к своему кошельку.
Громкий чих снаружи, за которым последовал гневный упрек второго человека, снова привлек его внимание. Под ногами заскрипел снег. Звуки были слишком тихими чтобы принадлежать военным, и их издавали люди, двигавшиеся с осторожностью. Подозрения Тулла пробудились, и он продвинулся дальше в магазин, чтобы его было труднее увидеть, если кто-то заглянет внутрь. — Вниз! — прошипел он ювелиру.
— Господин? — пришел растерянный ответ.
— Спускайся под прилавок. Делай как я говорю! — приказал Тулл более тихой версией своего голоса на плацу.
Ювелир с обеспокоенным видом повиновался.
Находясь глубоко в тени, Тулл выглянул в окно лавки. Снаружи продолжал падать сильный снег, почти засыпав лавку напротив, которая закрыла свои двери. Однако готовые копья в руках, прокрадывавшихся мимо девяти фигур в плащах, были достаточно очевидны. Бородатые, некоторые с заплетенными волосами и более дикие, чем местные соплеменники, они были германскими воинами. Следование за Дегмаром в тылу было доказательством их личности и их злонамеренных целей.
Осознание намерения Дегмара в поселении поразило Тулла, как удар молнии. Он осматривал помещения виноторговца, и воины — марсы, конечно же, — были здесь, чтобы убить Германика. Должно быть, они несколько дней ждали визита проконсула. Их присутствие указывало на присутствие осведомителя в лавке. «Об этом потом», — сказал себе Тулл. «Думай. Думай, или Германик умрет».
— У тебя есть копье? — прошипел он ювелиру.
— Копье, господин?
— Только что прошла группа вооруженных людей, — объяснил Тулл с растущим нетерпением. — Если я не дурак, они собираются убить Германика. У меня нет времени идти за помощью, и я не могу стоять в стороне и ничего не делать. У тебя есть проклятое копье или нет?