— Положи это! — завопил старик.
— Брось копье! — сказал Пизон.
Мальчик не послушался. — Ты убил моего отца! — воскликнул он.
— Мы никого не убивали, — ответил Пизон, сохраняя веселый тон. — Опусти копье и иди к своему деду.
— Такие как ты убили отца! Он был на Длинных мостах и так и не вернулся домой. Будь вы все прокляты! — Крупные слезы покатились по щекам мальчика, и он поднял копье.
— Стойте! — крикнул Пизон. Слишком поздно он услышал реакцию своих товарищей. Слишком поздно он повернулся, чтобы приказать им остановиться. Мимо пронеслись три дротика, повалив мальчика в грязь, словно кусок нанизанного на вертел мяса. — Вы чертовы идиоты! — Пизон закричал. — Он не собирался бросать. Он был слишком напуган!
Когда протесты его товарищей усилились, послышался топот. Пизон развернулся. В дверном проеме длинного дома промелькнуло размытое движение. С перекошенным от горя и ярости лицом наружу выскочил крепкий юноша. Он бросил взгляд на своего мертвого брата, затем поднял копье в правой рукой и метнул.
Пизон все еще поднимал щит, когда копье попало ему в горло. Перед глазами вспыхнули звезды, и ослепляющая агония поглотила его мозг. Он упал. Он не почувствовал ударившей его в спину грязи, но над собой он видел ярко-синюю чашу неба и бело-желтый диск солнца. Боги, это было прекрасно. Дальнейшие мысли ускользнули от него, когда все потемнело. Он попытался поднять руку, чтобы выдернуть копье, торчащее из его плоти, но это стоило слишком больших усилий. — Пизон! Пизон! — он услышал зовущий его голос, словно из длинного коридора.
Был ли это Метилий? Или Вителлий? Пизон не был уверен. Он отпустил.
Глава XXXV
За последний месяц земля раскалилась, сделав каждую тропу и колею твердой, как мрамор, так что Тулл услышал стук подбитых гвоздями калиг задолго до того, как увидел бегущих солдат. Предполагая, что это был один из патрулей, он повернулся. Не было ни криков тревоги, ни боевых кличей противника. Он решил, что у одного из фургонов оторвало колесо. Возможно, прибыл гонец из армейской колонны со свежими приказами. Поэтому его охватило неприятное чувство, когда он узнал Метилия и Дульция, с багровыми от напряжения лицами, несущихся сбоку от патруля.
— Стоять! — проревел Тулл на мужчин. Он направился в сторону пары. — Что это такое? Что случилось?
Пара резко остановилась. Они обменялись мрачными взглядами.
Холодный страх скрутил живот Тулла. — Что, во имя Аида, происходит?
— Пизон, господин. — Лицо Метилия сморщилось.
— Это Пизон, господин, — сказал Дульций, тяжело дыша. — Он… — Эмоции переполняли и его.
— Мертв, — проскрежетал Тулл. — Он мертв?
Они оба кивнули.
«Они сошли с ума, или я сплю», — подумал Тулл. Он до боли стиснул челюсть. Метилий продолжал плакать. Дульций выглядел так, словно его вот-вот вырвет. Тулл вытер лоб и сделал медленный глубокий вдох.
— Патруль, стой! Фургоны должны оставаться здесь. — крикнул он. — Идите за мной, — приказал он двум солдатам. — Расскажите мне все.
Тулл участвовал в стольких битвах, что они, как правило, стирались из его памяти, но простую, суровую сцену около длинного дома он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Ярко-голубое небо и жаркое солнце над головой. Неподвижный, тяжелый воздух. Узкая, неровная дорога. Буки, окружающие постройки фермы. Хромая корова, корящая довольного теленка. Его люди, стоящие вокруг, потрясенные, скорбящие. Тела Пизона, крепко сложенного мальчика и рослого юноши, лежали бок о бок. Окровавленные копья разбросаны по земле. Седовласый мужчина на коленях обнимает маленького мальчика с взъерошенными волосами.
Сердце Тулла разрывалось, когда он стоял над Пизоном. «Еще один человек из Восемнадцатого ушел, еще одно тело, которое никогда не будет погребено вместе с его товарищами», — подумал он. Уныние захлестнуло его. Никто не смог бы спасти Пизона, даже лучший хирург Рима. Зияющая рана на его горле оборвала его жизнь за то время, которое потребовалось бы человеку, чтобы сосчитать до двадцати. С гранитным лицом Тулл посмотрел на оставшихся людей, когда Метилий и Дульций подбежали к нему.
— Нашли что-нибудь стоящее?
— Немного зерна, господин. Ветчину. Немного овощей. И корову с теленком, конечно.
«Пизон умер ни за что», — подумал Тулл, но не выдал своего смятения. — Проследите за погрузкой фургонов и как зарежут животных, а затем сожгите все.
— Да, господин. Что нам делать с пленными? — послышался голос Метилия.
Тулл пристально посмотрел на старика, который, как и его внук, плакал. Он был совершенно невозмутим. Как будто жалости, которую он чувствовал к местным фермерам в предыдущие дни, никогда не существовало. Во рту был привкус пепла.
— Распните их. — Бессердечно, он повторил приказ по-германски.
Старик вскрикнул, и, еще больше расстроившись, его внук заплакал. Дульций не мог скрыть своего шока.
— Даже мальчика, господин?
— Ты слышал! — завопил Тулл, брызжа слюной. — Эти два ублюдка ничем не отличаются от той мерзости, что убила Пизона. Они бы сделали то же самое, будь у них хоть полшанса. Распните их обоих — сначала мальчика, чтобы его педераст-дедушка мог смотреть. Сделайте это сейчас же!
Глава XXXVI
Последняя часть путешествия Арминия было худшим. Привыкший ускользать от римских войск, он и его сотня воинов должны были использовать все свое мастерство, чтобы избежать обнаружения на последних пяти милях до поселения Малловенда. Местность кишела врагами. Ауксиларии, как пехота, так и кавалерия, рассредоточились повсюду в поисках враждебных германцев. Легионеры рыскали по территории в поисках еды и скота, уничтожая фермы на своем пути, и были более чем способны справиться с небольшим отрядом Арминия. В конце концов, он разделил своих людей и договорился встретиться в лесу недалеко от поселения Малловенда. Скрытые от посторонних глаз, они проводили часы до сумерек, размышляя, точа свои клинки и отгоняя кусачих мух.
Полный ярости из-за потребности в секретности — это была земля племен, а не империи! — Арминий выступил с Осбертом и десятком воинов.
Поселение марсов казалось заброшенным или почти заброшенным, но Арминий не хотел рисковать всем своим войском. Римляне могли устроить ловушку. Его опасения вскоре развеялись. Легионеров не было видно. Только у горстки длинных домов с крыш поднимались спирали дыма. Не носились ватаги болтающих детей, не путаясь под ногами взрослых. Вместо обычной какофонии вызывающего лая местных собак воцарилась тишина. Не слонялись без дела юноши, не сидели стайки седобородых стариков, предаваясь воспоминаниям о былом. Арминий и его спутники оказались в глубине поселения, прежде чем кто-либо заметил их, не говоря уже о том, чтобы усомниться в их присутствии.
— Стойте! — Сверкнула кольчуга, когда высокий воин появился из-под карниза длинного дома. Он поднял копье. — Назови свое имя и дело, по которому пришел. Один часовой? Первой мыслью Арминия было то, что влияние Малловенда пошатнулось, а второй мыслью, что нехватка сил может оказаться полезной, если лидер марсов откажется сотрудничать. — Я Арминий из херусков, — сказал он сердечным тоном, — пришел посоветоваться с вашим вождем.
Часовой подошел ближе, глядя на Арминия. Он ухмыльнулся.
— Это ты.
— Как я и сказал. — Тон Арминия был сухим. — Малловенд здесь?
— Да. Входи внутрь. Я объявлю вас.
Взяв только Осберта, Арминий последовал за воином. Аромат жарящегося мяса ударил ему в ноздри, когда он переступил порог, и у него скрутило живот. Прошли дни с тех пор, как он ел что-то большее, чем черствый хлеб и сыр. Запах был всем, что осталось от радушной обстановки, которая приветствовала его в последний визит. Длинный дом был почти пуст — с полдюжины воинов бездельничали на мехах, переговариваясь тихим голосом. Скучающий раб присматривал за жарящейся на огне говядиной. Несколько женщин готовили еду на кухне. Малловенд сидел в одиночестве за столом, где вожди обсуждали, что делать, склонив голову над кубком. Арминий пересек зал бесшумными шагами.
— Малловенд. Вождь марсов дернулся; его лицо скривилось от удивления. — Арминий?
— Вот и я. — В глазах Малловенда было удовольствие, подумал Арминий, и еще что-то. Осторожность — или что-то большее?
— Это неожиданное удовольствие. Добро пожаловать! Малловенд встал, чтобы заключить Арминия в медвежьи объятия. То же самое он сделал с Осбертом. — Проходите. Садитесь! — Малловенд щелкнул пальцами. — Принесите чаши и еще пива. — Арминию он сказал: — Ты ведь не один? У тебя есть люди снаружи?
— Немного, да.
— Было бы слишком много надеяться, что ты привел все свои силы. — Малловенд махнул рукой, когда Арминий начал говорить. — Нет нужды объяснять. Даже если бы мы решили сражаться с римлянами, ты бы пожертвовал жизнями своих воинов, лишь бы они присоединились к нам.
Мое племя слабее, чем когда-либо прежде. — Он позвал часового. — Придут спутники Арминия. В трудные времена или нет, но гостей нужно встречать радушно. — Благодарю. — Арминий наблюдал, как его воины вошли внутрь, превосходя по численности воинов Малловенда более чем в три раза. Если он и заметил, то вождь марсов не выглядел обеспокоенным, что обнадеживало.
«Так или иначе, орел будет моим», — подумал Арминий. — Твое поселение опустело — люди ушли в леса?
— Да. Римляне близко, и в большом количестве. Так будет лучше.
Лицо Малловенда было сердитым и печальным.
— Должно быть, ваше путешествие было трудным. Легионы кишат повсюду, как крысы.
Арминий сделал пренебрежительный жест. — Мои проблемы сейчас ничто по сравнению с вашими. Искал ли Германик встречи с тобой и другими вождями?
— Все мои соседи, которые не были убиты, должны были присягнуть на верность императору. Тех, кто отказывался, убивали вместе с их людьми.
— Малловенд стукнул по столу. — Я буду следующим. Сегодня прибыл римский гонец и приказал мне утром явиться к Германику.