— Ты подчинишься?
Малловенд вздохнул. — У меня нет выбора, Арминий, в отличие от тебя. Мой народ смотрит смерти в лицо. Если нам удастся избежать этого на этот раз, мои земли будут достаточно близко к Ренусу, чтобы всегда быть в опасности. Я преклоню колено и приму наказание Германика. Ты бы сделал то же самое.
— Я бы так и сделал, — признал Арминий, более чем когда-либо радуясь сотням миль, разделяющих его дом и империю.
— Прости мое настроение. Я должен играть роль хозяина. Малловенд взял кубки, принесенные вдовой, которая прошлой зимой спала с Арминием. Заполнив их для Арминия и Осберта, он поднял свой собственный высоко.
— За лучшие времена.
— За лучшие времена, — сказал Арминий и выпил. Он поймал на себе взгляд вдовы, и в паху у него шевельнулось. Возможно, позже найдется время для быстрого кувыркания на соломе. Он отложил привлекательную идеи в сторону. Пролитие своего семени ничего не значило по сравнению с захватом орла.
Малловенд осушил свою чашу. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он рыгнул и налил всем еще по порции. Его лицо помрачнело. — Добро пожаловать, Арминий, что привело тебя к моей двери?
Арминий был готов к этой простой речи; он подготовил свои слова. — Наши поражения этим летом были тяжелыми, но они не означают окончания нашей войны с Римом. Появится новая возможность уничтожить их легионы.
— Может быть. — Малловенд пожевал усы. — Может быть, однажды. Но мои люди закончили сражаться на данный момент. Я ничего не могу обещать…
— Я не прошу копья марсов. — Арминий пристально посмотрел на Малловенда. — Мне нужен орел, которого я подарил тебе после засады на Вара.
— Вот почему ты здесь. — Выражение лица Малловенда стало хитрым.
— Почему бы не спросить хавков?
— Их земли далеко.
— Однако путешествовать там куда безопаснее.
— Большинство их вождей больше не настроены ко мне благосклонно.
— Почему?
Арминий небрежно пожал плечами. — Я несколько раз просил их о поддержке, но их воины предпочитали сражаться на стороне Рима. Чтобы убедиться, что они поняли, как обстоят дела между нами, я отправил обратно голову их последнего посланника в корзине.
Малловенд недоверчиво зашипел. — Ты дурак, Арминий!
— Вспыльчивость взяла надо мной верх.
— Совсем чуть-чуть! Ты пожалеешь об этом, попомни мои слова.
— Возможно. — Арминий снова пожал плечами.
— И вот ты пришел ко мне.
— Да.
Они смотрели друг на друга. Время шло, и никто не произносил ни слова. В конце концов Арминий понял, что Малловенд не собирается подчиняться. Он попробовал подойти с другой стороны.
— Потерпевшие поражение люди забывают свои прошлые победы. Мне нужны видимые доказательства того, что мы разгромили римлян.
Малловенд покачал головой с явным сожалением. — Я слышу тебя, но я не могу отдать тебе орла.
Арминий изо всех старался говорить спокойно. — Почему бы и нет?
— Германик — безжалостный ублюдок, как и все ему подобные. Условия, которые он потребует, будут суровыми. Орел — мощный козырь, и он дорого заплатит за него.
— Нет! Я запрещаю тебе совершать эту сделку.
С лица Малловенда исчезли все следы дружелюбия. — Не говори мне, что я могу и чего не могу делать в собственном доме!
Они снова встретились взглядами, и Арминий подумал: «мой кинжал может оказаться между его ребрами еще до того, как он поставит свою чашу». Но местонахождение орла может навсегда остаться неизвестным, если он это сделает, поэтому он кивнул и отхлебнул пива. — Я не хотел тебя оскорбить.
— Конечно, нет. — Улыбка Малловенда не коснулась его глаз.
— Я ухожу. Благодарю за выпивку. — Арминий поднялся на ноги.
— Останься и поешь с нами. — Протест был слабым.
— Спасибо, но нет. — Поймав взгляд Осберта, Арминий дал ему заранее условленный сигнал, медленно опустив подбородок. Его люди, которые ждали этого, двинулись, ненавязчиво, спокойно, чтобы встать над каждым воином марсов. Арминий, стоявший позади все еще сидевшего Малловенда, выхватил кинжал и приставил его к шее воина. Малловенд замер. — Ты смеешь обнажать меч под моей крышей?
— Ты не оставляешь мне выбора, — сказал Арминий. Малловенд напрягся, словно собираясь вскочить, и Арминий вонзил острие кинжала достаточно сильно, чтобы выступила крупная капля крови. — Подумай, прежде чем двигаться. Твои люди тоже умрут.
— Грязь, — прошипел Малловенд, но расслабился на стуле. — Делай все, что захочешь. Я никогда не открою, где спрятан орел.
— Нет? — Арминий взглянул на Осберта. — Возьми самого молодого воина — того, что со светлыми волосами. Выколи ему глаза.
У Малловенда вырвался громкий крик. Быстрый, как молния, Арминий обвил рукой горло и еще сильнее надавил кинжалом. — Продолжай, — прошептал Арминий. — Я охотно отправлю тебя на другую сторону.
Дрожа от ярости, Малловенд утих. Арминий с удовлетворением наблюдал, как юного воина, ревущего и кричащего, прижали к столу и швырнули на спину перед Малловендом. С ножом в руке Осберт посмотрел на Арминия.
— Где орел? — снова спросил Арминий.
— Донар возьми тебя, ублюдок! — проревел Малловенд.
Арминий кивнул Осберту, склонившемуся над своей жертвой. Послышался мягкий шорох шагов. Арминий почувствовал кого-то позади себя. Это не мог быть один из воинов — их всех схватили. Не в силах ослабить хватку из страха перед реакцией Малловенда, он повернул голову. Прежде чем он успел кого-то разглядеть, его пронзила боль. Нож пронзил его тунику внизу справа.
— Мой муж однажды сказал мне, что в этой области находится печень.
— Ледяной голос вдовы сильно отличался от соблазнительного тона, который она использовала, когда они лежали вместе. — Вонзи лезвие достаточно глубоко, и кровотечение никогда не остановится. Медленная смерть, сказал он, и неприятная.
Арминий рассмеялся.
— Ты бы этого не сделаешь. — Слова слетели с его губ в тот момент, когда вдова воткнула острие ножа в его плоть. Он закричал. Несколько его людей подняли оружие.
— Не искушай меня, — посоветовала вдова.
— Оставайтесь на месте! — рявкнул Арминий. С неохотой его воины подчинились.
— Мальчик должен быть освобожден, — сказала вдова. — Твои люди должны без шума покинуть поселение.
— А я?
— Ты останешься в качестве залога, — сказал Малловенд, к нему вернулось хорошее настроение.
— Как только мои воины уйдут, ты перережешь мне горло.
— Не все такие коварные собаки, как ты. — Малловенд вырвался из хватки Арминия, его лицо было холодным и застывшим. — Благодаря нашей прежней дружбе ты будешь освобожден целым и невредимым. Клянусь тебе в этом перед Донаром, несущим гром.
Глаза Арминия долго и упорно изучали Малловенда, но он не увидел признаков обмана. Он кивнул, принимая поражение, несмотря на то, что его поглотила ярость. — Отпусти мальчика, Осберт. Отведи людей в наш лагерь. Я найду тебя там.
— Осберт колебался, и Арминий рявкнул: — Сделай это! Сумасшедшая сука выпотрошит меня.
Сердясь, Осберт сделал, как ему сказали. Когда он и другие ушли, вдова отошла от Арминия с презрительным замечанием по поводу его мужественности. Ее место заняли хихикающие воины марсов, но, верные слову Малловенда, никто и пальцем не тронул Арминия. Вместо этого ему предложили блюдо с хлебом и жареным мясом. Еда была на вкус как пепел. Отчаяние не было знакомо Арминию, но теперь оно захлестнуло его. Без легендарного орла его шансы завоевать союзников среди только что побежденных племен были действительно невелики.
Глава XXXVII
Под теплым утренним солнцем, верхом на коне, Тулл ждал со старшими офицерами пяти легионов: своего собственного и четырех других, выбранных Германиком для нового подчинения марсов. На просторах полей позади них, когорта за когортой, собрались все солдаты Пятого легиона. Неподалеку впереди раскинулось самое большое поселение марсов и дом Малловенда.
Прошло три дня после смерти Пизона, и армия достигла места назначения. Марш не прошел без происшествий. Возмущенные новой политикой римлян по уничтожению каждой фермы на своем пути, боевые отряды марсов предприняли атаки на колонну. Все были отброшены с большими потерями, один был уничтожен до последнего человека. Тулл и его солдаты сыграли свою роль. Убитые горем из-за потери Пизона, они не нуждались в приказе не брать пленных.
Сельская местность опустела перед их разрушительной полосой, и последний подход к деревне Малловенда, несколько миль хорошо проложенной деревянной дороги, был жутким: ни в одном из многочисленных длинных домов, ни рядом с ними не было ни одной живой души. Только разведка ауксилариев видела людей, убегающих в близлежащие леса. Среди пылких легионеров ходили слухи, что основное поселение также будет покинуто, но прибытие одинокого посыльного час назад все изменило. Неся ветку омелы в знак перемирия, воин сообщил, что Малловенд встретится с Германиком или назначенным им человеком, чтобы обсудить условия.
Опасаясь ловушки, Германик приказал вспомогательной кавалерии прочесать поселение. Новость о том, что оно оказалось пустым, кроме длинного дома Малловенда, где собралось около сотни воинов, была встречена всеобщим восторгом. Недоверчивый, не склонный к риску, Германик не стал искушать Фортуну и направил целый легион, чтобы засвидетельствовать немедленную встречу. Оставшиеся легионы были поблизости, и их можно было легко призвать, если возникнет необходимость.
Тулл, все еще сильно переживавший из-за смерти Пизона, был разочарован отсутствием сопротивления. Он жаждал убить еще больше врагов. «Пизон стоил тысячи дикарей, трахающихся с сестрами и дочерями», — подумал он. Более того. Ценность Пизона была выше, чем у каждого последнего проклятого варвара, ходившего по земле. С воспаленными глазами, пересохшим ртом и раскалывающейся головой, от бурдюка вина, выпитого прошлой ночью, и с растущим раздражением он задавался вопросом, когда же появится Германик. Не ему было возмущаться, как и другим примипилам или трибунам. Даже легату Туберону, потевшему в своем шлеме с гребнем в двадцати шагах от него, пришлось ждать.