— У меня… копье. Нет, господин. — Голос ювелира был извиняющимся. — Нож подойдет?
— У меня есть свой собственный, — прорычал Тулл. — Тогда метла. У тебя должен быть одна из них.
Почувствовав, наконец, его срочность, старик поспешил в заднюю часть лавки, вернувшись с хорошо подержанной метлой. Схватив ее, Тулл встал на ее конец и могучим рывком превратил ее в посох. — Иди на главную улицу. Найди солдата — любого солдата — и скажи, что центурион Тулл из Первой когорты Пятого легиона приказывает им идти в лавку виноторговца. Дай им направление. Скажи им, что, если они любят Германика, своего полководца, пусть идут как можно быстрее.
Ювелир содрогнулся перед яростью Тулла. — Что, если я не найду солдат, господин? Что, если меня никто не послушает?
Тулл схватил его за руку. — Это гребаное военное поселение!
Легионеры будут в тавернах, гостиницах, лавках. Кричи, если нужно — мне все равно, лишь бы тебе помогли. Ты меня понимаешь?
— Вы делаете мне больно, господин, — морщась, сказал ювелир.
— Если ты не сделаешь, как я говорю, я сделаю намного хуже!
Угроза привела ювелира в чувство. — Найти солдат. Приказ центуриона Тулла. Идите к виноторговцу. Спасите Германика.
— Вот и все. — Тулл отпустил его. — Иди. Иди!
— Но мои запасы, господин, мои драгоценности — их украдут.
— Разве у тебя нет мастеров на заднем дворе? Семья?
— Только моя жена, господин. Рабочие ушли домой.
— Тогда скажи ей, чтобы закрыла лавку, дурак. Двигайся! — Тулл толкнул его. Сам он не мог больше ждать и на цыпочках подошел к двери, сжимая в руках метлу. Беглый взгляд на улицу сквозь снегопад ничего не сказал ему — дальше десяти шагов ничего не было видно. — Как далеко виноторговец? — крикнул он через плечо.
— Двадцать пять шагов или около того, господин— последовал ответ.
— На той же стороне, что и мои владения.
Решив, что его шлем выдаст его, когда он приблизится к врагу, Тулл оставил его. Он сбросил плащ и вышел на улицу, его сердце колотилось так сильно и быстро, как кузнечный молот. То, что он делал, было безумием — к тому времени, когда он прибудет, телохранители Германика вполне могут быть мертвы. Один центурион средних лет с метлой и мечом мог справится с девятью молодыми воинами не больше, чем человек мог остановить восход солнца на востоке.
И все же Тулл не мог оставаться в стороне, если хотел снова поднять голову на публике. Германик был его командиром и видным членом императорской семьи. Что еще более важно, он доверился Туллу, тогда как немногие другие поверили, и с тех пор поднял свою карьеру из бездны. «Я обязан тебе жизнью, Германик» — думал он, крадясь за воинами.
Если смерть была ценой погашения его долга, пусть будет так.
Глава III
В сотне миль к востоку от Ветеры Арминий и его заместитель Мело пробирались по снегу в поселении марсов, их целью был длинный дом вождя. Сумрак окутал деревню; его немного разбавляла золотое сияние их факелов. Пара прибыла с десятком воинов час назад, на закате. От их родины до этих земель было недалеко — территория племен херусков и марсов соприкасалась, — но суровые условия сделали путь более длительным, чем обычно.
— Думаешь, они все будут здесь? — спросил Мело. Среднего телосложения, с длинными каштановыми волосами и типичной бородой, он мог сойти за любого воина дюжины племен. Тем не менее, он был умелым, опасным бойцом и храбрым, как загнанный в угол медведь. Его меч убил больше людей, чем меч Арминия, а это о чем-то говорило. — Это гораздо дальше от земель узипетов, чем от наших, — заявил он. — Никто не любит уезжать далеко от своего очага в это время года.
— Зима — пора пиршеств и блуда, — сказал Арминий, повторяя старое выражение. Мужчина крупного телосложения в самом расцвете сил, с поразительной внешностью и проницательными серыми глазами, у него были черные волосы и торчащая борода того же цвета. В своем плаще из медвежьей шкуры, богато сшитом одеянии, украшенной серебром перевязи и прекрасной спате или длинном римском кавалерийском мече, он во всех отношениях выглядел как вождь. — Но они придут. Мои причины для созыва собрания достаточно веские. Весной Германик снова перейдет реку. Его армия будет такой же большой, как в этом году, или больше. Если мы не хотим, чтобы нас уничтожали по частям, племя за племенем, мы должны составить хорошо продуманный план.
Мело кивнул; это была часто обсуждаемая тема. — Ты уже говорил с Ингиомером?
— Как только мы добрались сюда. — Дядя Арминия прибыл в поселение за день до этого. Несмотря на свою усталость после их собственного путешествия, Арминий, не теряя времени, встретился с ним.
Ингиомер возглавлял другую часть племени херусков, и, хотя его воины присоединились к силам Арминия прошлым летом, он организовал катастрофическое нападение на римский лагерь в конце кампании. Арминий долго и упорно возражал против этого нападения, но мнение Ингиомера возобладало. В результате катастрофы погибли тысячи воинов. Вскоре после этого Ингиомер признал, что его племянник должен возглавить их воинов в будущем. Это собрание, созванное Арминием, было первым с тех пор, как племена вернулись в свои поселения, окровавленные и поклонившиеся.
Чтобы дела шли хорошо, было жизненно важно, чтобы позиция Ингиомера не изменилась.
— И? — спросил Мело.
— Мой дядя все еще думает последовать за мной, — сказал Арминий.
— Он клялся, что так оно и есть, и я ему поверил.
Лицо Мело расплылось в грубой ухмылке. — Это обнадеживающая новость. Считая его и наших воинов, мы получаем восемь тысяч копий.
Добавь марсов, и у нас будет десять, а то и одиннадцать тысяч человек.
— Это не значит, что другие племена последуют за нами, — предупредил Арминий. — Или подчиняться мне, даже если они это сделают. Вспомни прошлое лето…
Мело положил руку на плечо Арминия. — Остановись Большинство людей, имевших наглость так поступить, погибли бы, но Мело был самым верным последователем Арминия и одним из его самых старых друзей — его единственным другом, если говорить правду. Тем не менее он пронзил Мело зловещим взглядом. — Говори, что хочешь.
— Я не хуже тебя помню, как действовали вожди. Отказывались слушать тебя. Вечно спорили, и половина из них хотела быть лидером в любой момент. Как это ни печально, но так устроен наш народ. Возможно, в конце концов они тоже последовали примеру Ингиомера, но не для того, чтобы напасть на наше племя или убить тебя — они сражались с Римом, все до единого! Они ненавидят империю так же сильно, как и ты…
— Так же сильно как я? — Смех Арминия был горьким. — Сколько из них потеряли жену и ребенка? У скольких из них римляне взяли в плен их семьи?
— Многие потеряли жену, ребенка или что еще хуже, были убиты в поселениях, разрушенных легионами.
Арминий не слушал. — Я никогда больше не увижу Туснельду, никогда не увижу, как растет мой ребенок. Будь проклят Германик, этот умный ублюдок! — Это была идея римского полководца похитить его беременную жену прошлой весной.
Хватка Мело усилилась. — Их утрата огорчает меня каждый день, Арминий, и я знаю, что моя боль ничто по сравнению с твоей. Однако позволь печали и ярости направлять тебя, и мы потерпим поражение. Вождям нужен надежный лидер, целеустремленный человек с ясной целью.
Арминий набрал полную грудь холодного воздуха и уставился на сверкающие звезды. «Где-то в Италии Туснельда могла держать нашего ребенка и смотреть на то самое небо» — подумал он. Каким бы мрачным ни было знание, оно успокоило его. Они не были мертвы. «Будь здорова, любовь моя» — подумал он. «Охраняй моего ребенка. Однажды я снова увижу вас обоих».
Он выдохнул, а затем улыбнулся; выражение лица было не из приятных. — Я глубоко закопаю свою рану, и вожди прислушаются к моему совету. Они последуют за мной. — Он поднял руку, предупреждая следующий комментарий Мело. — Не бойся. Я буду действовать как их товарищ-вождь, а не как лидер или король. Я буду первым среди равных.
— Слава богам. Твой ум не покинул тебя, Арминий, как и твой серебряный язык, — сказал Мело, сверкнув зубами в свете факела.
Глаза Арминия встретились с глазами Мело. — Спасибо.
— Хо! Это Арминий, которого я вижу? — спросил знакомый голос из темноты. — С ним, должно быть, Мело.
— Мы здесь. Покажи себя, — призвал Арминий.
Снег захрустел, когда говорящий приблизился. У него не было факела, так что только когда свет, отбрасываемый факелами Арминия и Мело, достиг его лица, его личность была раскрыта. Коренастый, с заплетенными в косы волосами и квадратным подбородком, он возглавлял племя ангривариев.
Часто соглашаясь с Арминием, он был смелее, находчивее и проницательнее, большинства. — Рад встрече, — сказал Хорса, протягивая мясистую лапу.
— Рад встрече, — сказал Арминий, крепко пожав ему руку. Мело подошел и сделал то же самое. — Как прошло ваше путешествие? — спросил Арминий. Племя Хорсы жило почти в ста милях к северу.
— Долго. Холодно. Неприятно. Моя задница все еще болит от сидения на лошади, но я здесь. — Смех Хорсы был сердечным. — Прислуга Малловенда обещала мне, что в его зале жарится шесть поросят и в три раза больше бочек хорошего пива. Почему ты еще не отведал их? — Он указал на длинный дом, лежавший недалеко от тропы.
Арминий не собирался делиться тем, о чем они говорили. — Мы услышали, как кто-то топает позади нас, громче, чем разъяренный бык, и остановились, чтобы посмотреть, кто это, — поддразнил он.
— Следи за своим языком, — сказал Хорса, посмеиваясь. Если он и заметил аккуратное отклонение, то ничего не сказал. — Нет смысла стоять снаружи, а? Наши яйца намертво замерзнут.
Добравшись первым до длинного дома, Мело широко распахнул дверь. Порыв теплого, душного воздуха вырвался наружу, унося с собой запахи — одни аппетитные, другие не очень — и шум огромной толпы. Внутри играла музыка, и велись кричащие разговоры. Дети визжали и смеялись; несчастный младенец добавил к шуму свой плач; а из секции для животных в здании тихо мычали коровы.