По традиции жилая и спальная зоны семьи занимали один конец длинного дома; их скот был заперт в другом, рядом со стогами сена и запасами пшеницы и ячменя. Факелы горели на кронштейнах на стенах, а огромные костры в зоне приготовления пищи извергали волны жара и восхитительный аромат жареной свинины. Толпы мужчин, женщин и детей теснились на центральном открытом пространстве, посреди которого стоял длинный, обтесанный дубом стол. В его центре была проделана дыра, поддерживающая одного из золотых орлов, взятых у легионов Вара.
Величественный и внушающий благоговейный трепет, он был мощным символом того, что племена сделали с Римом. Было разумно поставить орла на виду, одобрительно подумал Арминий. Нет лучшего доказательства, лучшего примера нашего успеха.
Каждое место за столом было занято вождями и самыми доблестными воинами, а во главе стола сидел Малловенд, лидер не просто поселения, но и самой большой фракции племени марсов. Похожий на быка мужчина с грубыми чертами лица и гривой рыжих волос, он был в разгаре схватки на руках с одним из своих последователей, зверем почти его роста.
Арминий направился прямо к нему. Они не всегда сходились во взглядах, но вождь марсов был непримиримым врагом Рима, а его воины были доблестными и упорными бойцами. Было ли это из-за орла, подаренного им Арминием, или нет, но прошлой осенью Германик с огромными силами напал на марсов, убив тысячи людей и опустошив многочисленные поселения. С тех пор племя продолжало сражаться с римлянами и проиграло. Горя желанием отомстить, Малловенд согласился провести встречу, убедив Арминия, что его люди будут с ним весной. Однако марсов было недостаточно, даже если их добавить к силе воинов Арминия и Ингиомера. Чтобы сокрушить огромное войско Германика, Арминию понадобится каждое копье на двести миль вокруг или даже больше.
— Малловенд! — крикнул он.
Голова вождя марсов повернулась. В то же мгновение он развернулся с проклятием, но было уже слишком поздно. С восторженным криком его противник швырнул руку Малловенда на стол. — Две победы к одной, — сказал он, протягивая другую руку.
— Я отвлекся, — возразил Малловенд.
— Мои деньги, — потребовал воин.
Арминий наблюдал, как Малловенд расплатился с изяществом.
Обрадованный воин произнес тост за его здоровье, а затем с важным видом вернулся к своим друзьям. Его место тут же занял другой человек, и Малловенд бросил на Арминия наполовину извиняющийся, наполовину насмешливый взгляд. — Дай мне минутку, — крикнул он.
Арминий вместе с Мело и Хорсой встал рядом с одной из пивных бочек. С кубками в руках они смотрели, как Малловенд борется со своим новым противником.
— Интересно, был ли его проигрыш преднамеренным, — пробормотал Арминий, когда Малловенд дернул воина за руку к столу.
Мело ухмыльнулся — Как способ сохранить лояльность своих последователей?
— Это не первый раз, когда мужчина делает подобное, — сказал Хорса.
Арминий кивнул. В каждом племени по всей земле воины подчинялись своим лидерам из уважения, а не из-за какого-либо права, данного богами.
Использование уловок — например, позволить воину победить — было просто еще одним трюком.
Малловенд с легкостью выиграл второе состязание, и его противник проклял его. В этом не было ничего необычного — Малловенд отыгрался изо всех сил, прежде чем ударил воина по голове и сказал ему тренироваться усерднее, если он когда-нибудь захочет победить своего вождя. С застенчивым видом воин вернулся к своим товарищам, которые осыпали его добродушной руганью.
«Эта сцена олицетворяла различия между его народом и римлянами» — подумал Арминий. Ни один легионер не осмелился бы вызвать своего командира на такое состязание, не говоря уже о том, чтобы победить его, как это сделал первый воин, а затем агрессивным тоном заявить о своем выигрыше. Однако, получив приказ, каждый легионер отправился бы маршем на край земли, выдерживая суровые условия и сражаясь с любым врагом день за днем и месяц за месяцем. Римляне были грозными, безжалостными врагами, объединенными общей целью и, как доказали кампании Германика, склонными к мести.
Соплеменники Арминия были храбры, как кабаны, и выносливы в боях, но вспыльчивы и им не хватало дисциплины римлян. Им также не нравилось, когда им говорили, что делать, даже когда это имело смысл. Ситуация была такой, какой она была, мрачно размышлял Арминий. С этим ничего нельзя было поделать, кроме как извлечь из этого максимум пользы, как он сделал шесть лет назад.
Повернувшись к Арминию, Малловенд поднял чашу.
— Приветствую! — закричал Арминий громким голосом. — Благодарю тебя за приглашение в свой дом.
— Добро пожаловать! — Малловенд поднялся на ноги. — Я вижу, с тобой Мело и Хорса, лучший вождь ангривариев за эти двадцать с лишним лет. Добро пожаловать, все вы. — Ткнув большим пальцем в сторону воинов по обе стороны от него, он проревел — Дайте места! Ни один мой гость не должен стоять у моего стола.
Все четверо обменялись рукопожатием, а затем, по подсказке хозяина, заняли свои места: Арминий занял самое почетное место справа от Малловенда, а Хорса — слева от него. Ингиомер, поразительно выглядевший мужчина, сидел справа от Арминия. Мело занял место по другую сторону от Ингиомера, демонстрируя остальным присутствующим их единство.
Слуги поспешили поставить перед вновь прибывшими кружки с пивом.
По наущению Малловенда вожди произнесли тост за здоровье друг друга и выпили; пожелали победы своим воинам и смерти Германику и его солдатам и снова выпили; попросили богов оказать им поддержку, как это было в предыдущие годы с бурями и проливным дождем, и снова выпили; вспомнили славных воинов, павших в битве с римлянами, и опрокинули четвертую чашу.
Сделав это, Малловенд громко рыгнул и хлопнул ладонью по столу. — Борода Донара, я рад тебя видеть, Арминий. Тебя тоже, — сказал он Хорсе.
— Вы оба, должно быть, проголодались. Я знаю, что проголодались. Кто-нибудь еще голоден? — Ухмыляясь громким возгласам согласия, Малловенд огляделся в поисках слуги. — Принести еды! Один из этих поросят должен быть уже готов!
Арминий заметил, что Хорса уже был погружен в беседу с вождем слева от него, человеком с мертвенно-бледным лицом, возглавлявшим часть племени узипетов. Арминию не нравился Герульф. Он всегда был первым, кто выступал против мнения Арминия и первым предлагал альтернативные планы, часто сопряженные со значительным риском для всех участников.
Казалось, он никогда не понимал видения Арминия: навсегда положить конец влиянию Рима на племенные земли посредством второго крупного военного поражения.
— …путешествие?
Взгляд Арминия вернулся к Малловенду. — А?
— Как прошло ваше путешествие?
— Как и следовало ожидать. Долго и утомительно.
— Ты не услышал меня в первый раз. Уже взбесился?
— Конечно, нет.
— Хорошо. Я думал, ты размякнешь. — Малловенд снова наполнил кубок Арминия — Выпей.
Арминий сделал вид, что делает большой глоток, но едва лишь пригубил напиток. Это было прекрасное пиво, крепкое и с землистым привкусом, но утолять жажду так рано было бы неразумно. Прежде чем начнется разговор, будет еда, еще выпивка и пение. Он не сможет сказать свое слово в течение нескольких часов, а на карту было поставлено слишком много, чтобы рисковать быть пьяным, когда придет время.
— Жрецы предсказывают, что эта зима будет самой суровой за многие годы, — сказал Малловенд. Он ударил Арминия по спине, расплескав пиво.
— Может быть, тебе придется остаться ненадолго!
«Боги, надеюсь, что нет» — подумал Арминий. Каким бы трудным ни было путешествие, это был месяц, который он выделил чтобы путешествовать по стране, привлекая на свою сторону вождей. Его войска должны были быть готовы к моменту прихода весны. — У меня будет достаточно времени, чтобы попрактиковаться в борьбе с воинами, — ответил он, натягивая улыбку. — Ваше пиво также превосходно.
— У тебя не будет недостатка в компаньонке в постели, — сказал Малловенд, лукаво кивнув на пышногрудую миловидную женщину, убиравшую чашки со стола. — Она положила на тебя глаз с тех пор, как вы вошли — ты заметил?
— Я этого не делал, — сказал Арминий, удивленный тем, что почувствовал себя довольным. Он не спал с женщиной с момента похищения
Туснельды — и не хотел, по правде говоря. Его пах шевельнулся, заставляя его признать, что потребности тела отличаются от потребностей разума. — Кто она?
— Вдова хорошего воина, павшего прошлым летом. У нее сильный характер — она знает, чего хочет, и ничего не просит взамен. Я бы и сам вспахал ее, но, — Малловенд указал на свою жену, полную женщину с приятным лицом, — глаза у нее зорче, чем у орла. Она бы знала, что я задумал, еще до того, как я бы пролил свое семя. Мало того, что она надерет мне уши — она не перестанет напоминать мне об этом до конца дней.
— Ты раньше уходил из дома?
Малловенд ухмыльнулся. — Какой мужчина этого не делал?
— Я не делал, — сказал Арминий правду.
Малловенд удивленно изучал его лицо — Как долго ты был с Туснельдой?
— Два года.
— Тогда ты еще был поражен звездами. Проведи десять лет с одной и той же женщиной или двенадцать и заведи выводок детей, и твой взгляд начнет блуждать. Так устроен мир.
— Возможно, — сказал Арминий, глядя на столешницу.
Малловенд налил ему еще пива. — Ужасно потерять жену вот так.
— Да. — Арминий подавил свое горе, сохраняя нейтральный тон. — Но не я один пострадал. Невзгоды вашего народа летом были тяжелы, и ни один человек в этой комнате не мог уйти, не потеряв дорогого им человека.
— Ты говоришь правду, — мрачно сказал Малловенд.
— Обсуждение войны с Римом — единственная причина, по которой я здесь, — заявил Арминий, прежде чем бросить взгляд на привлекательную вдову. «Это не значит, что я не хотел бы заняться другими делами после того, как разговор будет окончен».
— Ты мужчина по моему сердцу. Сначала поедим и выпьем, потом поговорим. Как только мы проработаем детали, ты сможешь заняться своими собственными делами, — подмигнул Малловенд. Они оба рассмеялись, и взгляд Арминия снова переместился на вдову, которая бросила на него дерзкий взгляд, который, казалось, обещал многое. — Видишь? — настаивал Малловенд. — Сегодня тебе везет. — Ударив Арминия по спине, он пошел опорожнить мочевой пузырь.