яркую и ужасающую картину того, что случилось со многими поселениями
марсов за лето. Он возложил всю вину на Германика и Тиберия.
Ждать более пяти лет, прежде чем отомстить за засаду племен на Вара, было, по словам Малловенда, признаком безжалостных, мстительных врагов.
Людей, у которых лед в венах. — Как еще это было возможно — кричал он,
— чтобы их проклятые легионеры убивали все живое, что им попадалось?
Вожди, включая Герульфа, взревели от гнева, и надежды Арминия на
успех возросли.
— Мужчины, женщины, дети. Старые, больные. Даже младенцы в
кроватках были убиты, — вскричал Малловенд, слюна слетала с его губ. —
Скот тоже не убежал, о нет! Сукины дети убили всех животных, которых
смогли найти, от охотничьих собак и лошадей, волов и овец, до последней
курицы. Что за враг делает это не только с одним племенем, но и со всеми?
Мы не можем оставить эти зверства без ответа. Рим должен заплатить –
кровью!
Поднялся оглушительный рев. Арминий представил себе Туснельду и
их ребенка, которого он никогда не держал на руках. «Ты заплатишь, Германик», — подумал он, чувствуя, как в нем бушует ярость. Так или иначе.
— Не довольствуясь ожиданием весны, — сообщил Малловенд, — я
отправил группу своих самых храбрых воинов в Ветеру, чтобы убить
Германика.
Ошеломленный, Арминий уставился на Малловенда, который
подмигнул ему, как бы говоря: «Ты не ожидал этого, не так ли?» «Мело был
прав», — снова подумал Арминий. Недооценивать вождей было и глупо, и
опасно.
— Атака провалилась, но это нас не остановит, — объявил Малловенд.
— Мы встретим их легионы, когда они перейдут реку, и уничтожим их!
— УБИВАТЬ! — закричал Хорса, колотя кулаком по столу. —
УБИВАТЬ!
Крик подхватили все в длинном доме. К ним присоединились даже
женщины и дети, которые еще не спали. Арминий изобразил это слово, но
49
внимательно изучал лица вождей. Большинство было на его стороне, решил
он. Ему предстояло привлечь на свою сторону остальных.
Малловенд позволил шуму продолжаться в течение тридцати ударов
сердца, прежде чем поднял руки призывая к спокойствию. — Мы
единодушны, и это хорошо. Но храбрые сердца и готовые к бою копья не
могут победить легионы Рима в одиночку. Мы знаем, как победить их, потому что уже делали это раньше! — Малловенд указывал толстым пальцем
на вождя за вождем, пока не указал на большинство присутствующих и на
каждого, кто помог Арминию уничтожить армию Вара. — Благодаря
хитрости и коварству, скрытности и храбрости мы уничтожили три легиона и
взяли их орлов. Мы принесли их старших офицеров в жертву богу грома
Донару, а головы легионеров прибили к деревьям, чтобы никто не мог
ошибиться в том, что там произошло.
И снова вожди громко выразили свое одобрение.
— Вы пришли, чтобы поделиться советом, и мы услышим ваши слова к
концу вечера. Следующим, однако, я хочу, чтобы говорил Арминий из
херусков. Он всем вам известен и не нуждается в представлении, ибо именно
он объединил нас прежде. Тот, чья идея заключалась в том, чтобы увести
легионы Вара с мощеных дорог в нашу хорошо расставленную ловушку. Я
ваш хозяин, но мы здесь благодаря одному человеку. — Выказывая
искреннее уважение, Малловенд склонил голову в сторону Арминия.
Довольный обильным рычанием и бормотанием в знак согласия, Арминий встал. — Благодарю тебя, Малловенд, за прекрасное
гостеприимство и трогательные слова, а также за твой план убить Германика.
Я благодарен каждому из вас за то, что вы отправились так далеко от своих
домов, чтобы собраться с нами сегодня вечером. — Он сделал паузу и был
доволен последовавшей тишиной. Выражение лица Герульфа было
неодобрительным, но Арминий не дрогнул. Это был его момент; он
готовился к этому месяцами.
Глубоко вздохнув, он начал.
Вожди с каменными лицами слушали, как он рассказывал им о планах
Рима покорить все племена от Ренуса до Альбиса и за их пределами. Они
выкрикивали ругательства по поводу имперских налогов для всех и каждого
и ликовали, когда он снова, удар за ударом, рассказывал им, как они помогли
уничтожить Вар и его армию. Арминий говорил о нерешительной летней
кампании как об упущенной возможности и старался никого не винить в их
последней неудачной атаке, в результате которой было убито так много
воинов. — Сейчас, — убеждал он, страсть пульсировала в его голосе, —
пришло время снова объединиться. Вместе противостоять монстру, которым
был Рим.
50
Почти на каждом лице было написано восхищение. Почти каждый
вождь сидел, подавшись вперед на краешке своего кресла. Время пришло, решил Арминий. — Должны ли мы снова сокрушить легионы? — спросил
он.
— ДА! — проревели они
— Должны ли мы снять подкованные сандалии легионеров с шеи
нашего народа и вороватые пальцы императора с наших кошельков?
— ДА!
— Будет ли наш народ вечно жить свободным?
— ДАААА! — Залаяв, как волки, вожди поднялись на ноги.
Увлеченный моментом, один вождь хаттов вскочил на стол и схватил орла, размахивая им в воздухе под громкие возгласы своих товарищей.
«Я сделал это», — торжествующе подумал Арминий, одновременно
потрясая кулаком в воздухе вместе с остальными. Они будут сражаться
вместе со мной. Он бросил взгляд на Герульфа и обрадовался, когда тот не
встретился с ним взглядом. «Делай все, что в твоих силах», — подумал
Арминий. Я намного лучший оратор.
Шумихе потребовалась целая вечность, чтобы утихнуть, но это было
хорошо. Его самая трудная задача была выполнена; то, что осталось, трудоемкая задача организации их кампании, была бы легкой по сравнению с
этим.
— Лучшая речь, которую я слышал за последние годы, — заявил
Малловенд, наливая им обоим большую порцию пива. Он чокнулся своей
чашей с чашей Арминия. — За победу и смерть Германика.
Арминий повторил свои слова и выпил.
— Хорошо сделано, — сказал Мело ему на ухо.
— Значит, нет необходимости засовывать мою голову в снег? —
возразил Арминий.
— На этот раз я тебя отпущу.
Ухмыляясь, они отсалютовали друг другу и допили пиво.
Шум начал стихать, когда охрипшие вожди заняли свои места и
наполнили свои чаши. Много чаш было поднято в сторону Арминия; также
начали сыпаться вопросы о том, что они должны сделать чтобы
противостоять римлянам.
— Скоро вам ответят, — сказал Арминий со спокойной властью. «Во-первых, я хотел бы знать, сколько копий каждое племя может принести в
нашу армию».
— Ты бы знал? Наконец-то твой плащ спадает, открывая твое истинное
лицо, — ликовал Герульф.
— О чем, во имя Донара, ты говоришь? — спросил Арминий.
51
— Все, что тебе от нас нужно – это наши воины и их копья — объявил
Герульф. — Если бы ты мог справится с ними без нас, ты был бы счастливым
человеком, не так ли?
«Моя жизнь была бы намного проще», — признался себе Арминий.
Вслух он сказал — Мне было бы невозможно добиться успеха в одиночку.
Ваше лидерство, ваша смелость и ваша инициатива жизненно важны. Именно
они помогут нам выиграть эту войну.
— Нам? — огрызнулся Герульф. — Разве ты не имеешь в виду «мне»?
— Говори яснее, — рявкнул Арминий, поняв, что было недальновидно
думать, что Герульф сдастся без сопротивления.
— Ты приводишь веские доводы в пользу борьбы с римлянами, я
отдаю тебе должное. Что не совсем ясно, так это то, почему ты должен
возглавить это предприятие, — сказал Герульф. Он сделал паузу, а затем
добавил: — Или ты планируешь, чтобы кто-то из нас был главным?
Сбитый с толку, Арминий запнулся. — Я не думал об этом.
— Ну же. Ты думаешь мы в это поверим? — издевался Герульф.
— Мое племя ведет в бой наибольшее количество воинов, — сказал
Арминий, пытаясь восстановить контроль. — Когда вы добавите людей
моего дяди, херуски составят почти половину армии, вроде как. — Он
взглянул на Ингиомера, молясь о его поддержке, и был доволен задумчивым
кивком дяди. — Ингиомер прислушивается к моему совету, и я думал, что
как лидер самой большой группировки я…
— Вот оно, — вскричал Герульф, перебивая. — Вы слышали это из его
собственных уст!
Гнев Арминия вспыхнул. — Ты что, лишился рассудка?
— Далеко нет, Арминий, — лукаво ответил Герульф. Переводя взгляд с
вождя на вождя, он усмехнулся — Разве когда-нибудь возникал спор о том, кто командует нами в этом предприятии, в котором многие из нас могут
лишиться жизни, или мы собираемся следовать за ним, как овцы? Что дает
этой сладкоречивой ласке право вести нас? Разве я забыл голосование, в ходе
которого мы избрали его главой?
— Голосование не проводилось, — с явным негодованием сказал
вождь тенктеров с вытянутой челюстью.
— Да, — пробормотали несколько недовольных голосов.
— Почему бы и нет? — спросил Герульф. — Кто сказал, что ты — тут
он указал на Малловенда — или ты, — теперь он указал на Хорсу, — не
смогли бы возглавить нас.