подчиниться, прежде чем тоже быть убитыми. — Тудрус вздохнул.
«Боги, Германик хитер», — подумал Арминий. — Значит, вы
сражались?
— Да. Победителям каждой схватки давали недолго времени
отдохнуть, а потом мы начинали снова. Мы продолжали, пока не остался
только я. — Голос Тудруса был приглушен, его взгляд был прикован к земле
между согнутыми коленями. — Тогда меня связали рядом с Германиком, и
привели еще пятьдесят человек и заставили сделать то же самое. За ними
последовала третья группа и так далее. Весь процесс занял несколько часов, и ближе к концу нас осталось десять человек. Мы дрались друг с другом, пока нас не стало пятеро. Из пятисот осталось пять. — Голос Тудруса замер.
Арминий и Мело были поражены этой ужасающей историей, их
взгляды были устремлены на Тудруса, но теперь они встретились, в каждом
отражалась одна и та же пылающая ярость.
— Германик приказал офицеру подбросить монету, чтобы решить, кто
будет сидеть рядом, пока две другие пары сражаются друг с другом, —
продолжил Тудрус. — Они делали то же самое, когда нас осталось трое.
Можно сказать, что мне повезло – я «выиграл» оба раза, когда был сделан
бросок, так что я успел дважды смог отдохнуть, в то время как другие
бедолаги не имели передышки вообще. Последний воин, с которым мне
пришлось сражаться, так устал, что едва мог держать меч. — Тудрус издал
короткий неприятный смешок. — По крайней мере, его конец был быстрым.
— У тебя не было выбора, — сказал Арминий.
Измученные глаза Тудруса смотрели на него. — У каждого человека
есть выбор.
— Они бы распяли тебя, если бы ты отказался сражаться.
— Это верно. Я мог бы выбрать смерть в самом начале, но я этого не
сделал. Вместо этого я убил восьмерых воинов. Восьмерых из моего
племени. Каким человеком это меня делает? — спросил Тудрус дрогнувшим
голосом.
— Выжившим, — сказал Арминий, думая, что поступил бы так же.
— Это за то, что выжил, — сказал Тудрус, делая непристойный жест.
101
Наступившую неловкую тишину нарушил Арминий. — Германик тебе
что-нибудь сказал?
— Он сказал, что его легионы готовы и ждут, как только ты и дворняги, которые следуют за тобой по пятам, наберешься храбрости, чтобы сражаться.
Кровь стучала в ушах Арминия. Зная, что люди наблюдают, он глубоко
вздохнул и спросил— Что знаешь о передвижениях Германика?
— Я слышал разговоры о марше на запад, чтобы соединиться с
войсками, которым было поручено сокрушить ангривариев, — сказал Тудрус.
Крупица информации имела смысл, решил Арминий. К нему вернулось
спокойствие, когда он обдумывал наилучший план действий. Он был целью
Германика, поэтому легионы ничего не выиграют от перехода через Альбис и
ведения войны на востоке. На севере лежал океан, на северо-западе
находились римские союзники. Направляясь на юг, его враги еще глубже
зайдут на территорию племен – предприятие слишком рискованное даже для
Германика и его огромной армии. Запад или юго-запад были единственными
направлениями, которые имели смысл. «Итак, игра в кошки-мышки
продолжается. Хорошо. Время на нашей стороне, а не Германика».
— Он пытается спровоцировать тебя на битву, — сказал Мело, вступая
в разговор.
— Он пытается, и у него ничего не получится. Рано или поздно мы
поймаем его легионы в нужном месте, а потом будем сражаться. —
Поднявшись, Арминий схватил Тудруса за плечо. — Ты хорошо справился. Я
благодарю тебя. Пусть мои целители займутся твоими ранами. Затем ты
сможешь отдохнуть, поесть и попить.
Тудрус, казалось, не слышал. — Посоветуешься ли ты с богами, прежде
чем сворачивать лагерь?
Арминий не был набожным фанатиком, но Донар оказал ему помощь в
победе над Варом, он был в этом уверен. Также неплохо было следовать
традиции. — Да, вполне вероятно. Почему ты спрашиваешь?
Тудрус поднялся на ноги. Он был на добрых полторы ладони выше
Арминия и, несмотря на свои раны, все еще оставался прекрасным
физическим образцом. — Я отдам себя богу. Донару. Моя жизнь за ваш
успех в битве.
Потрясенный, Арминий сказал — Ты измотан. Ты...
Тудрус оборвал его. — Моя жена умерла два года назад, вскоре после
того, как нашего малыша унесла лихорадка. Все мои боевые братья мертвы
или рабы. У меня нет причин жить, Арминий. Я буду висеть на дереве. Я
отдам свою плоть на съедение воронам Донара. Пусть моя жертва
умилостивит бога грома.
102
Взгляд Арминия переместился на Мело, который пожал плечами, как
бы говоря: «Почему бы и нет?» Снова взглянув на Тудруса, Арминий
спросил: — Ты уверен?
— Я никогда не был так уверен. Если ты этого не позволишь, я все
равно повешусь. В этом мире для меня ничего не осталось. — Тон Тудруса
был опустошенным.
«Это было бы сильное подношение», — подумал Арминий. Согласно
обычаю, те, кто добровольно шел на смерть, непременно привлекали
внимание богов. Сидя в небесах на своем сверкающем молниями троне, окруженный клубящимися грозовыми тучами, Донар улыбнется смерти
Тудруса и поддержит Арминия во второй важной битве.
— Ну? — спросил Тудрус, сверля налитыми кровью глазами Арминия.
Тогда Арминия уколола совесть: испытание, выпавшее на долю
Тудруса вывело того из равновесия. Он нуждался в отдыхе и уходе. Получив
их, он придет в себя и захочет жить. Арминий обдумывал это чуть больше
одного удара сердца. — Это благородное предложение. Я поговорю со
жрецами.
Лицо Тудруса скривилось – возможно, это была попытка улыбнуться.
— Сделай свои слова убедительными, Арминий из херусков. Донар
наблюдает.
Арминий кивнул, чувствуя, как по его спине стекает струйка пота.
Неотвратимо наступал вечер, и в глубине леса, недалеко от лагеря
племени, уже царили мрачные сумерки. Странный, не по сезону холод витал
в сыром воздухе. Птичье пение и звуки животных были обычным явлением в
других местах леса, но не здесь. Арминий и Мело ждали на краю грязной
поляны, среди деревьев по обе стороны, украшенных несколькими
человеческими и рогатыми черепами крупного скота, стояли все вожди
племен его союза. Стремясь стать свидетелями обряда, но благоговея перед
жуткой атмосферой, никто не произнес ни слова. Нервничая больше, чем он
ожидал, Арминий сохранял каменное выражение лица.
Над открытым пространством доминировал каменный алтарь, покрытый паукообразными рунами. С одной стороны огромной каменной
плиты растянулись трупы двух легионеров с перерезанным горлом. Их
смерть и чтение крови, собранной в ведрах, стали началом церемонии. Затем
последовало ритуальное сгибание и скручивания мечей и копий, раскалывание огромных серебряных котлов; эти подношения бросали в
священное озеро при первой же возможности.
В сопровождении полудюжины послушников старый жрец в красном
балахоне читал молитвы Донару. Перед ним, обнаженный, с телом, покрытым ранами, стоял Тудрус. Веревки связывали его руки за спиной – он
103
не мог быть более уязвимым, и все же гордая разворот его плеч и твердый
подбородок говорили наблюдателям, что он был готов встретить свой конец.
Жрец с растрепанными волосами, сморщенная фигура со сгорбленной
спиной, словно порожденная в более ранние, более темные времена, прекратил свое пение. Возникло мгновенное напряжение, и Арминий
почувствовал, как участился его пульс.
Положив когтистую руку на руку Тудруса, жрец прохрипел: — Ты
свободнорожденный человек?
— Да, — ответил Тудрус громким, уверенным голосом.
— Твое имя?
— Тудрус из племени долгубниев.
— И ты пришел к богу по собственной воле?
— Да, если Донар примет меня.
Холодная улыбка исказила морщинистое лицо жреца — Это зависит от
способа твоей смерти, Тудрус из долгубниев. Если хоть один звук сорвется с
твоих губ, до того, как жизнь покинет тебя, Донар будет не доволен. Твоей
душе будет отказано во входе в зал воинов, обрекая тебя вечно скитаться по
подземному миру.
Плечи Тудруса слегка напряглись. — Я понимаю.
Арминия не волновало, будет ли душа Тудруса проклята навеки –
важно было завоевать благосклонность Донара. «Наберись мужества, Тудрус», — подумал он. «Оставайся сильным, или твоя жертва не послужит
мне».
Жрец дернул головой, и послушник повел Тудруса к ветви большого
бука, свисавшей внутрь и на поляну, шагах в двадцати от Арминия. С ветви
уже свисала веревка, один конец которой был затянут в петлю. Достигнув ее, Тудрус повернулся лицом к Арминию и слегка наклонил подбородок, говоря:
«Я делаю это для тебя».
Подтверждением Арминия был серьезный кивок. Совесть опять
зашевелилась, но он ее подавил. «Донар, прими смерть этого человека», —
молился он. «Даруй мне взамен победу над Германиком».
Тудрус склонил голову и позволил послушнику накинуть веревку ему
на шею и затянуть ее. Товарищи послушника, которые последовали за ним, взяли ее за свободный конец и туго натянули. Тудрус напрягся.
— Ты готов встретить бога, Тудрус? — от алтаря донесся голос жреца.