племенных щитов и изогнутых римских, обращенных вперед и вверх.
175
Последовали новые гудящие звуки и удары камней. Когда пращники вошли в
ритм, залп стал непрерывным, звучащим как сильный град, бьющий по
крыше казармы. Арминий был благодарен за свой щит; смерть здоровенного
воина была случайностью, но свинцовые снаряды размером с куриное яйцо
были смертельны. Однако, благодаря стене щитов, жертв было немного.
— Пусть стреляют в свое удовольствие, — заявил коренастый юноша.
Он взглянул на Арминия. — Это лучшее, что могут сделать римляне?
Арминий посмотрел сквозь брешь в щитах. Позади пращников он мог
видеть легионеров, тянущих вперед большие деревянные рамы. — Эти залпы
были только началом, — прохрипел он.
— Началом? — спросил юноша.
— Следующим будет обстрел тяжелой артиллерией.
Ухмылка юноши исчезла, и наступило недовольное молчание.
Издалека Арминий услышал знакомый звук вращающихся торсионов.
Он никогда не представлял себе, что окажется под прицелом смертоносных
машин легионов. Если ему не изменяет память, в каждом легионе было
пятьдесят пять баллист. Кислота попала ему в горло. — Готовьтесь! —
воскликнул он.
Глава XXVI
Тулл был несчастлив с первого момента, как двинулся со своими
людьми на болотистую и окаймленную лесом равнину. Это было слишком
похоже на то место, где Арминий устроил засаду легионам Вара, и было
ясно, какую тактику применит лидер херусков. Это другой день, сказал себе
Тулл. Отдельный бой. Германик превосходит Вара как полководец и лидер, и
его огромная армия превосходит численностью вражеские силы, которые уже
потеряли тысячи человек. Это осознание успокаивало нервы Тулла, но он
оставался на взводе.
Прошло больше часа, а армия Германика все еще пеклась на палящем
солнце. На вражеские позиции было предпринято две атаки. Сражение пошло
не по пути римлян; по правде говоря, большинству вспомогательных войск и
легионеров пришлось хуже всего. Попытка добраться до врага, стоящего на
валу, который построили люди Арминия – выше человеческого роста – была
безумно трудной, и все же дух оставался бодрым. Германик позаботился о
том, чтобы все узнали о четырех когортах, которые проложили путь через
болотистую землю слева от земляных валов. Это слабое место будет
использовано в следующей атаке, после того как пращники и артиллерия
ослабят противника. Германик также приказал своим преторианским
когортам и четырем легионам вступить в бой. Тулла снова охватило
безумное волнение.
176
— Сегодня наш день. Наш! Я чувствую это нутром, — сказал он своим
солдатам.
— Как мы собираемся взобраться на вражеский вал, господин? —
спросил Кальв.
«Этот вопрос был в умах большинства», — подумал Тулл. Он взглянул
на Пизона. — Помнишь тот ствол дерева в лесу?
— Да, господин. — Пизон никогда этого не забудет. Это было на
третий день, когда резня была почти завершена. Забрызганные грязью и
кровью, измученные и близкие к тому, чтобы сдаться, он и его товарищи
следовали за Туллом, потому что… ну, потому что он был Туллом и не давал
им покоя. Казалось, что конец близок, когда перед ними рухнул массивный
бук, перегородивший дорогу. Отовсюду доносились воодушевляющие
песнопения барритуса, когда сотни воинов готовились уничтожить их, а
затем откуда ни возьмись пришли безумные приказы Тулла. Каким-то
образом это сработало, переправив их на другую сторону.
— Скажи Кальву. Расскажи им все, — приказал Тулл со свирепой
ухмылкой.
— Мы создадим что-то вроде черепахи у вала, — сказал Пизон, гордый
тем, что его выбрали. — Это рост человека, так что двух рядов должно быть
достаточно, первый пригнувшись, второй на коленах. Остальные подбегут к
врагу по щитами. Все просто.
Его товарищам понравилось, как это звучит. — Умно, — сказал Кальв.
— Старый добрый Тулл, — заявил другой. — Я буду частью черепахи, —
сказал остряк из глубины рядов. Мужчины ухмыльнулись; другие смеялись.
— Я отправил приказ каждой когорте и другим легионам, — крикнул
Тулл. — Мы все будем сделаем то же самое. Гребаные дикари не узнают, что
их поразило!
Пизон и его товарищи ликовали, и когда вскоре после этого прозвучал
сигнал к наступлению, они с новым рвением двинулись к вражеским
позициям.
— Преторианцы рядом с нами, братья, — пробормотал Тулл, шагая
вдоль своей центурии. — Посмотрите на высокомерных придурков!
Уничижительные комментарии его людей наполнили воздух. — Они
все в сияющих доспехах и начищенных шлемах, сомневаюсь, что среди них
есть ветераны. Вы когда-нибудь использовали эти мечи в бою? Переплатили, высокомерные сыны шлюх!
Зная, что Тулл – примипил, сердитые преторианцы не осмеливались
отвечать на насмешки, пока он не отошел за пределы слышимости.
Перебранка с преторианцами занимала его легионеров большую часть
пути до вражеского вала. После этого воцарилась мрачная тишина, поскольку
177
на земле лежали мертвые и умирающие римляне. Это была знакомая сцена, но опустошающая своей дикостью. Мольбы о помощи, просьбы о воде, и
другие жалобные вопли заполнили уши Тулла. Потревоженные прибытием
его людей, тучи мух поднялись из зияющих ран, вытаращенных глазных
яблок и блестящих петель кишок. Безошибочные в своей способности
распознавать падаль, десятки канюков кружили над головой.
— Мама, — простонал ауксиларий с копьем в животе. — Мама. —
Легионер с пустым лицом сидел, баюкая окровавленную правую руку, на
которой не хватало кисти. — Горячие сосиски, четыре за порцию, — сказал
он. Медленные потоки крови из дикой раны мужчины показали, что он скоро
умрет. — Горячие сосиски, четыре за порцию. Горячие сосиски, четыре за
порцию. — Слова крутились в голове Тулла.
Сотня шагов, и германские воины, стоявшие на вершине вала, закричали во все горло. ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!
Копья, брошенные сильнейшими воинами, взлетели высоко в воздух и
вонзились в массу наступающих легионеров и преторианцев. Разносились
слабые крики; никого из раненых поблизости не было. «Это быстро
изменится», — подумал Тулл. — Поднять щиты, — проревел он. —
Двигайтесь, братья!
Шестьдесят шагов, и вражеские копья посыпались дождем. Тонкие и
толстые, листовидные и почти треугольные, они пробивали щиты
легионеров. Время от времени что-нибудь проскальзывало через брешь.
Последовали крики и проклятия, но большинство из них было отражено
доспехами мужчин внизу. Тулл оставался спокойным. Обстрел германцев
уже заканчивался. У подножия вала будет передышка, возможность для тех, у кого целые щиты, передать их солдатам впереди. Могла представиться
возможность вытащить копья.
Тридцать шагов, и вражеский обстрел прекратился. Обнаженные
берсерки рыскали взад и вперед, били себя в грудь и выкрикивали
оскорбления в адрес римлян. Один повернулся к легионерам спиной, пригнувшись и раздвинув ягодицы в крайнем презрительном жесте. Рев
грубого смеха поднялся от его товарищей. Барритус достиг нового пика.
ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!
— Пусть поют, братья, — крикнул Тулл. — Нам, черт возьми, все
равно, не так ли?
— ДАААААА! — заревели ближайшие мужчины.
— Пилумы к бою. Цельтесь выше, — приказал Тулл. — Бросай!
Его вспотевшие люди отвели правые руки назад и бросили. Более
неравномерный, чем на плацу, залп повредил множество вражеских щитов.
Судя по крикам, некоторые из воинов получили ранения или погибли.
178
Замедлившись, Тулл повторил свои предыдущие приказы. — У
основания вала солдаты в первой шеренге двинутся вперед. Работайте
вчетвером. Два человека из каждой группы должны встать у земляных валов
со щитами над головами. Следующая пара встанет на колени сзади, прижав
щиты к щитам солдат впереди. Передайте дальше!
— Да, господин! Так точно, господин! Мы готовы, господин!
— Как только «пандусы» будут готовы, солдаты второй шеренги
должны двинуться в атаку, также по четверкам. Как только они встанут, за
ними следует третий ряд.
Снова его солдаты выразили свое понимание.
Они подошли ближе, не отставая от когорт с обеих сторон. Пятнадцать
шагов отделяли их от нижней части вражеского земляного вала. Барритус
продолжал стучать по ушам, берсерки угрожали самым худшим. Огромные
волны жара поднимались от земли, неся с собой неприятные запахи свежих
трупов: кровь, дерьмо и мочу. Палящее солнце обжигало открытые участки
кожи и нагревало шлемы и доспехи до тех пор, пока они не стали
болезненными на ощупь.
— Вот и все, братья, — сказал Тулл. — Почти пришли.
Десять шагов. Как они ни старались, легионеры не могли не наступить
на своих павших товарищей; некоторые были еще живы, но Тулл не сводил
глаз с врага. Его люди были всем, что сейчас имело значение.
Более безумный, чем его соплеменники, высокий берсерк спрыгнул
вниз, чтобы противостоять легионерам. Споткнувшись при приземлении, он