Снова Жуков попал в Камышинский госпиталь.
— Стреляный воробей! — удивилась военврач Волкова. — Ух ты, две медали "За отвагу"!
Воспитанника поместили в офицерскую палату. Он быстро поправлялся, набирался сил; помогал поварам, ездил в деревню за овощами.
Провожать мальчика вышел весь госпиталь. Коля едва поднял вещмешок, столько подарков положили.
— Счастливо, — желали маленькому солдату.
И снова шел мальчишка по долгим дорогам большой войны…
Иосиф ШИМАНСКИЙНАГРАДА ЗА ПОДВИГ
Беседа давно закончилась, а мальчишки и девчонки не расходились. Они тесным кольцом окружили Владимира Константиновича Зенкина, бывшего воспитанника танкового батальона. Вопросы сыпались градом. И казалось, что им не будет конца:
— Скажите, а вы стреляли из танка?
— А как вы взяли в плен немецкого офицера?
— Мальчишки они всегда мальчишки. Даже на войне, — отвечал ветеран. — А мне ведь тогда было всего двенадцать лет. Стояли мы на привале, приводили боевые машины в порядок. Меня старшие отпустили погулять. Не знаю как, но я оказался на позициях немцев. Огляделся — и вижу: легковая машина, а в ней офицер спит (как потом выяснилось, пьяный был). Тут я и решил угнать машину вместе с офицером. Важная птица была, из штаба. Пригодились секретные документы нашим войскам перед наступлением…
Ребята слушали — и удивлялись. Как это он в двенадцать-тринадцать лет воевал вместе со взрослыми, переносил все Тяготы и невзгоды опасных фронтовых дорог? Рассматривали пожелтевшие фотографии военных лет и снова задавали вопросы:
— А с кем это вы на фотографии рядом стоите?
— Я стою рядом с Маршалом Советского Союза Георгием Константиновичем Жуковым. В Берлине это было.
— А это кто? Такой молодой, и столько наград?
— Мой командир Герой Советского Союза Владимир Александрович Бочковский. В ту пору ему было всего двадцать.
Однажды, уже в дни штурма Берлина, Володя спас своего командира. Вот что рассказывала об этом армейская газета:
"В период боев наш воспитанник Владимир Зенкин все время находился в экипаже командира батальона, помогал экипажу обслуживать танк… 16 апреля 1945 года, когда батальон выполнял боевую задачу по прорыву обороны противника на подступах к Берлину, был тяжело ранен командир батальона Герой Советского Союза гвардии капитан Бочковский. Заметив это, Владимир Зенкин под огнем оказал ему медицинскую помощь. Через несколько минут Зенкину поручили передать приказ командирам рот о развертывании танков в боевой порядок для начала атаки. Предстоял бой за высоту. Выполняя это приказание, он добрался до командиров рот и передал приказ. Владимир обеспечил выполнение боевой задачи. За этот подвиг Зенкин награжден медалью "За отвагу".
Короткая газетная информация не рассказала о том, как, перевязав офицера, Володя нашел танк, привел его к раненому и на нем отправил комбата в тыл.
В течение двадцати лет Владимир Константинович Зенкин ничего не знал о своем командире. Помогли журналисты. В журнале "Огонек" был опубликован очерк "История одного танкиста", посвященный славному боевому пути Героя Советского Союза гвардии капитана Владимира Александровича Бочковского. В нем упоминалось и о героических действиях Зенкина. Вот тогда-то и свиделся Владимир в столице с Бочковским и со многими другими друзьями-однополчанами.
Сейчас Владимир Зенкин живет в Находке. Он рыбак. Сотни миль прошел штормовыми морскими дорогами. А океан, как известно, покоряется только мужественным, сильным духом людям.
Мануил СЕМЕНОВВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ ДЕСЯТИЛЕТИЯ…
Это было ранней весной сорок второго года. Мне довелось присутствовать на слете героев битвы под Москвой. Велико же было мое удивление, когда среди участников той встречи увидел мальчика двенадцати-тринадцати лет в красноармейской форме и с новеньким орденом Красной Звезды.
Я спросил юного орденоносца:
— Как тебя зовут?
Он вытянулся, щелкнул каблучками сапожек и четко доложил:
— Красноармеец Андрианов!
Я обнял маленького бойца, и мы долго разговаривали.
Позже я потерял из виду Ваню Андрианова и не знал, как сложилась его дальнейшая судьба.
Но фотография, сделанная фоторепортером Абрамяном, и очерк, вскоре напечатанные в нашей армейской газете "За правое дело", сохранились…
Ваня Андрианов, худенький паренек с редкими веснушками на лице, примостился на печке. Он прислушивается к непонятному разговору гитлеровских солдат. Одни из них горланили песни, другие хохотали, запрокидывая взлохмаченные головы. Лица их покраснели от вина и жары — печурка раскалена, а они все подкладывают дров.
Вчера утром фашисты уехали куда-то на машине, а вечером вернулись с награбленным: курами, гусями, поросятами, овцами. Руки у многих солдат были в крови — кто знает, чья это кровь? Ваня оглядывает запоганенную избу и, наклонившись к матери, шепчет:
— Мама, мама, пусти меня к своим.
Мать испуганно смотрит на сына:
— Куда ты, глупый, убьют!
Серый свет с трудом пробивается сквозь замерзшие окна. Мимо дома проносятся автомобили. Шины резко скрипят по снегу — значит на дворе сильный мороз.
Улица пустынна. Неужели фрицы ушли?
Ваня пересекает улицу, приближается к сараю. Вышедший оттуда фельдфебель сердито кричит что-то — наверное, ругается. Три солдата похлопывают ладонями, греются. Раскаленные уголья, лежащие прямо на земле, таинственно светятся в полумраке сарая. Поблескивает черное тело пулемета.
Ваня идет мимо таких же сараев, разбросанных по гребню оврага. Сквозь щели крыш пробиваются еле заметные струйки дыма. Здесь тоже солдаты. Из обветшалых стен торчат пулеметные дула.
Ваня подходит к пустому, побитому взрывами дому и по шаткой, растрескавшейся лестнице залезает на чердак. Отсюда хорошо видно и поляну, и опушку леса, и колхозные строения, что раскинулись на горе. А вон и школа.
Фашисты считают, что русские на той стороне, и ждут наступления оттуда. Вот бы увидеть хоть одного красноармейца! Ваня всматривается в знакомые места, но всюду безлюдно. Маленькое его сердце сжимается от тоски. Где же вы, родные бойцы?
Вдруг замечает Ваня: кто-то движется мимо реденького ельника. Фигуры в белом — их почти не различишь на снежном фоне — ползут вперед, оставляя позади глубокую голубоватую колею.
Никто не стрелял, никто не мешал этому движению, и фигуры подползали все ближе и ближе к оврагу, к сараям.
"Куда вы, куда?" — хотелось крикнуть Ване, но он знал, что никто не услышит его. "Не услышат, а если побежать туда, к ним?" — подумал пацан. "Куда ты, глупый, убьют!" — вспомнил Ваня слова матери. Но если не пойти, тогда их убьют.
Сколько нужно пробежать до ельника? Вон через тот бугорок, по дороге и к кустам. Ваня постоял у тына, глубоко вобрал в себя воздух и побежал.
Когда он достиг бугра, фашисты его заметили, пули засвистели вокруг. Ваня упал на снег.
Вжик!.. Вжик!.. — жужжали пули. Снежная пыль, взметаемая разрывами, засыпала пальто и шапку. Ваня полз, прижимаясь всем телом к снегу. Видать, гитлеровцы решили не выпускать мальчика живым из деревни. Вжик!.. Вжик!.. А он полз и полз…
Высокий человек в белом халате поднял Ваню на руки.
— Ты куда?
— К вам.
И Ваня рассказал о фашистах, о пулеметах в сараях. Он хотел говорить спокойно, по порядку, но что-то мешало ему, и он сбивался, путался.
Высокий человек оглядел товарищей. Они придвинулись вплотную и молча слушали Ваню.
— Засада? А есть ли другой путь к деревне, о котором фашисты не знают?
— Есть, я вас проведу.
И они пошли по оврагу к старой мельнице.
— Ну теперь, Ваня, оставайся здесь, — сказал командир. Разделив бойцов на группы, он вынул наган и шагнул вперед.
Ваня прижался к стене мельницы и закрыл глаза. Минуты три было тихо. И вдруг:
— Ур-ра-а!.. Ур-ра-а!..
Ваня побежал в переулок. Гитлеровцы, объятые паникой, кричали что-то. Изредка слышались выстрелы. "Почему так мало стреляют?" — подумал Ваня. И сразу же в его памяти встали холодные, граненые штыки на винтовках красноармейцев, которых он привел сюда, в родное село…
Много лет спустя после войны я решил разыскать маленького бойца. Позвонил в Центральный музей Вооруженных Сил СССР, и мне дали адрес Вани Андрианова.
С чувством большого волнения я шел на эту встречу. По телефону мы условились с Ваней, теперь уже Иваном Федоровичем, о встрече у него на работе во время обеденного перерыва. С той фронтовой встречи и до нынешней прошло столько лет, событий, пробежала целая жизнь! Каков он теперь, мой маленький герой, узнаю ли я его?
Но как только Андрианов переступил порог комнаты, где я ждал его, все сомнения отпали. Крепко сбитый, с простым лицом, по-мальчишески открыто и доброжелательно улыбающийся — таким увидел я Ваню Андрианова.
Нелегко, непросто сложилась Ванина фронтовая жизнь. Был сыном полка — сначала у пехотинцев, потом в инженерной бригаде. Ходил в разведку, был связным, вестовым… А сразу же после войны стал курсантом военно-морского авиационного училища. Потом служба на Черном море. И, наконец, Москва: техникум, завод…
Так паренек из подмосковной деревни Ново-Михайловской стал инженером, а потом и начальником участка.
— Теперь я москвич, — говорит Иван Федорович, — но родных мест не забываю, наведываюсь каждое лето, помогаю маме. Ей уже давно за семьдесят, но уезжать из деревни не собирается.
У Ивана Федоровича дружная семья. Жена Антонина Алексеевна — инженер, работает на заводе вместе с мужем. Дочери Ольга и Татьяна уже взрослые: старшая окончила институт, младшая — студентка. День бывшего фронтовика спрессован до предела: напряженные цеховые часы, работа в завкоме, членом которого он является, технические конференции, встречи со столичной молодежью.
И в мирной жизни Иван Федорович Андрианов на переднем крае. За заслуги в труде он награжден орденом "Знак Почета".