Сторожевой корабль "Шквал" неустанно бороздил просторы Черного моря. Сопровождение транспортов и танкеров, высадка десантов, боевой дозор и другие задачи выполнял корабль в годы войны.
Саша получил боевое крещение, когда "Шквал" сопровождал танкер, следовавший из Батуми в Туапсе. Подводная лодка фашистов выследила конвой и вышла в торпедную атаку. Белый след торпеды уже приближался к кораблю. Не теряя ни секунды, командир приказал изменить курс. Корабль начал выполнять противолодочный маневр — "зигзаг". Стоя за штурвалом, Саша чувствовал, что корабль уходит от опасности. Через некоторое время торпеда дошла до берега, и взрыв потряс воздух. Но опасность не миновала. На обратном пути, пройдя несколько кабельтовых, сигнальщики обнаружили перископ. Гитлеровцы не отказались от своего намерения потопить сторожевик. И тогда командир "Шквала", дав полный ход, приказал юнге Пошлякову направить корабль в сторону фашистского пирата. С кормы сторожевика посыпались глубинные бомбы. На поверхности моря были обнаружены отдельные предметы с подлодки и большие пятна соляра. Подводный хищник прекратил свое существование.
Сорок тысяч миль прошел "Шквал" за годы войны, много побед одержал он за это время. Участвовал сторожевик и в операциях по освобождению от гитлеровцев болгарских портов Бургас и Варна. Большинство моряков корабля награждены орденами и медалями. Командир "Шквала" капитан 3 ранга Быков стал Героем Советского Союза. Саша Пошляков получил орден Красной Звезды. Когда Пошлякова спрашивают, за что он удостоен этой награды, Александр смущенно говорит, что ничего героического не совершал, воевал, выполнял, как все, свой воинский долг. Да, как все, честно выполнял он свой долг перед Родиной, не дрогнул в трудную минуту.
Александр ГЛАГОЛЕВВСТРЕЧА С ЮНОСТЬЮ
Мой собеседник, вскинув густые светлые брови, чуть приметно улыбается и раскладывает передо мной снимки. Они с тем непременным светло-коричневым глянцем, по которому сразу узнаёшь — давние.
Я видел такие снимки. Хранят их вдовы и жены, матери и дети… Как память о взорванном войной времени, о дорогих и близких.
Хранит и Евгений Андреевич Гулин — флотский офицер, фронтовик. Как близкие сердцу воспоминания о далеких огненных годах.
— Вот… — Он протягивает мне фото, с которого смотрят молодые парни в тельняшках и бескозырках. Среди них пятнадцатилетний Гулин — юнга Северного флота, однокашник тех грозных мальчишек, чей подвиг ярко воспет в известном фильме.
Хозяин неторопливо вспоминает, рассказывая, где и когда заснял их вездесущий фотограф, в каких передрягах пришлось побывать. И уже не ощущается тишина домашнего уюта. В сознание властно входит война…
— Тр-ах! Тр-ах! Тр-ах! — где-то гулко ухает пушка.
— Та-та-та-та… — взахлеб лает пулемет. И низко над землей стелется рваное дымное облако.
— Ура-а-а! — гремит над окопами призывный клич к бою.
Оборвав рассказ на полуслове, Гулин подходит к окну и сосредоточенно смотрит на залив, где в пенной схватке столкнулись волны.
Я не тороплю. Жду, пока простынет растревоженная фронтовыми воспоминаниями душа ветерана.
Тогда, в сорок втором, подростком, тайком от родителей он пошел в военкомат, добился, чтобы приняли в школу юнг ВМФ. Трудное было время, особенно для четырнадцатилетнего подростка! Но, как и в душах сверстников, жила в Женькиной душе лютая ненависть к врагу. Хотелось мальчишке побыстрее пойти в бой — отомстить за поруганное войной детство, постоять за Отчизну. И чувствовал себя подросток мужчиной.
Пришло его время. Получив специальность связиста, Гулин был направлен в боевое подразделение. И не раз потом его обжигало дыхание войны.
— Обеспечивал наш пост связь кораблей с берегом, — вспоминает Евгений Андреевич. — Сложное это, ответственное дело. Велико было напряжение вахт… Случалось, брал в руки автомат. Приходилось отбивать атаки фашистов, пытавшихся захватить остров, прервать связь.
Гулин вдруг умолк. Выражение лица его стало еще более сосредоточенным.
— Помню, сменился с вахты и только было дверь открыл, как недалеко разорвалась бомба… За ней другая, третья… Схватив автоматы, выскочили из блиндажа. Израсходовав бомбы, фашистский самолет шел на нас бреющим полетом, поливая из пулемета. Пули цокали рядом. Но злость и решимость были настолько велики, что мы стреляли стоя, не прячась от пуль.
— Страшно было?
— Страшно? Нет. Не по себе стало потом, когда наступила тишина. Звенящая, тревожная… Потом уже был расчетливее, что ли. Не подставлял зря голову под пули. Война — это ведь не только кто кого перестреляет, но и кто кого передумает, перехитрит…
Фронтовая судьба Гулина обошлась с ним милостиво. За всю войну — ни одной царапины. Самоотверженность его и отвага отмечены многими боевыми наградами и благодарностями. Но, рассказывая о себе, он смущался: мол, ничего героического не совершил.
Что ж, может, это и так. Не все совершали чудеса героизма. Но все, каждый на своем участке, отдавали себя для победы.
Кончилась война. Не расстался Евгений Андреевич с флотом. Где только не служил! Под всеми ветрами ходил, разные должности занимал, но через всю жизнь пронес опыт, закалку огненных лет, верность фронтовому товариществу.
Нередко встречаются ветераны, наезжая друг к другу. Соберутся бывшие юнги, вроде и разговор о разном поведут, а вспомнит кто-нибудь о школе в Соловках — и умчит память туда, откуда многие ушли в вечность. А если у кого и слеза вдруг навернется — будто и не видели. Прожито немало, но и сделано — тоже. Особенно по военно-патриотическому воспитанию молодежи.
Вот и Евгений Андреевич. У него масса разнообразных дел по службе, много неотложных повседневных обязанностей. Но он находит время и на общественную работу. Десятки бесед провел: сотни матросов услышали от него суровую правду о войне, о мужестве военных моряков. И это не удивительно. Гулин настойчиво передает молодежи свой опыт и закалку, ненависть к войне, делает это важное дело с присущей ему партийной страстностью.
Впрочем, собственная служба Гулина — тоже достойный пример для подражания. Многих наград удостоился он от командования за безупречное выполнение воинского долга.
— Вроде сделано немало, пора и на отдых… Но чувствую: прикипел к флоту, тяжело без него, — в порыве откровенности говорит Евгений Андреевич.
Понять Гулина не трудно. Разве может человек, отдавший почти всю жизнь морю, так вот просто расстаться с ним?!
Мы засиделись. На залив упали мягкие лучи вечернего солнца. Красноватые блики, отсвечивая от стекол, смягчили глубину морщинок на лице моего собеседника. Извинившись, Гулин засобирался:
— Через час — на службу. Дела… Нужно самому за всем доглядеть… Привычка такая.
Мы расстались. Я пытался отвлечься, но думалось о нем. О человеке, который прожил сложную, интересную жизнь военного моряка, кадрового флотского офицера. И оживал в воспоминаниях букет цветов, стоявший на столе у Евгения Андреевича. Его подарили зрители бывшему юнге Гулину перед началом фильма "Юнга Северного флота".
Сергей ШАХОВТАКАЯ ЕМУ СУДЬБА ДАНА
Никогда не забудет бывший юнга Иван Зорин Парад Победы, в котором ему довелось участвовать 24 июня 1945 года. Он гордо чеканил шаг по Красной площади в колонне сводного батальона Северного флота. Когда Иван проходил мимо Мавзолея Владимира Ильича Ленина, то думал о своей судьбе, о том пути, который привел его сюда, на площадь, на парад. А путь этот был не из легких.
До войны Ваня Зорин учился в ремесленном училище в городе Пушкине под Ленинградом. В первые дни войны добровольно ушел в истребительный батальон. В четырнадцать лет защищал Пушкин, воевал под Пулковом. Был ранен. Перенес первую блокадную зиму. Весной сорок второго года семью Зориных эвакуировали на Волгу в город Куйбышев. Ваня стал работать фрезеровщиком на заводе, имел броню. Но, как большинство подростков, стремился попасть на фронт, вернее, снова вернуться под Ленинград и бить там фашистов. На это у него было особое право: под Ленинградом в самом начале войны погибли его отец Павел Сергеевич и старший брат Василий. Ваня обивал пороги райвоенкомата и райкома комсомола, просил послать его на фронт.
В мае сорок второго года приказом наркома Военно-Морского Флота СССР Кузнецова была создана школа юнг ВМФ. Мне довелось в ту пору быть комиссаром этой школы. Помню, сотни четырнадцати — шестнадцатилетних мальчишек добровольно по путевкам комсомола пришли к нам, чтобы получить специальность рулевого, боцмана, моториста, электрика, радиста… Из Куйбышева прибыл на Соловецкие острова Ваня Зорин.
В школе юнг Ваня учился прилежно, был дисциплинирован, исполнителен, пользовался авторитетом у подростков. Не случайно его назначили старшиной класса. За внимание к товарищам, за душевную теплоту, добродушие юнги звали его ласково "батя".
…Октябрь сорок третьего года. Ваня Зорин — дублер боцмана на тральщике Северного флота. Первый боевой поход. Неласково встретило море корабль — бушевал шторм. Но AM-114 все-таки пришел в назначенный квадрат. Здесь действовали фашистские подводные лодки, охотились за нашими и союзными транспортами не в одиночку, а "волчьей стаей" — по три-четыре подлодки.
Уже третьи сутки наши корабли вели поиск. И вдруг…
— Подводная лодка противника! — доложил акустик командиру тральщика.
Корабль устремился туда, где была обнаружена подводная лодка. По боевой тревоге Зорин встал у носового орудия.
Сбросили глубинные бомбы, обстреляли противника из носового орудия. Через некоторое время на поверхности моря появились пятна солярки и другие предметы — это означало, что вражеская подлодка потоплена. По корабельному радио передали:
— Командир благодарит личный состав за умелые действия.
Эта благодарность относилась и к юнге Ване Зорину. А когда тральщик, выполнив задание, вернулся в свою базу, командующий Северным флотом наградил весь экипаж орденами и медалями. Иван Зорин был награжден медалью "За отвагу".