И книги, книги сыпались без счета,
И заголовок был у всех один…
И все страницы повторяли хором
Одно лишь имя, что в душе живет!
Прокеш.
Что ж, Меттерних вскипел?
Герцог.
Наоборот,
Взглянул слегка насмешливым укором
И мне сказал, спокойно с кресла встав:
«Ого! У вас высоко книжный шкаф».
С тех пор я все читаю, что угодно.
Прокеш
(показывая на книгу).
И даже это?.. «Сын его»?..
Герцог.
О да!
Прокеш.
Но то, что пишут здесь, – неблагородно.
Герцог.
Несправедливой может быть вражда…
К тому ж нападки этой книги – пусты.
Здесь говорят о яде злой Локусты,
О том, что у меня враги вокруг,
О том, что я от яду умираю,
Но я б хотел сказать родному краю,
Что далеко прекрасней мой недуг.
Не мелодрама здесь и не отравой
Рейхштадтский герцог здесь томим…
Я болен – болен именем своим,
Звучащим грозной и могучей славой!
В нем пушек гром, в нем звон колоколов,
Оно звучит и шлет укор упорный
Ничтожеству и слабости позорной
Души моей – и я рыдать готов.
(Пошел к окну).
О, жаждать новые прибавить главы
К истории его побед и славы…
И лишь мечтать о том, что так светло,
Прижав к стеклу горящее чело!
(Подходит к Прокешу).
А иногда, стараясь позабыться,
В леса, поля лечу я на коне…
Я ветер пью, я мчусь быстрее ветра,
Чтобы убить безумную мечту.
Я мчусь, я мчусь, я забываю все:
Что я, кто я, о чем мне думать больно…
Вдыхаю пряный запах кожи, пыли,
Травы помятой… Наконец, усталый,
Разбитый, опьяненный и счастливый,
Остановлю коня на всем скаку,
Взгляну на небо, и в лазури ясной
Орла… орла я вижу мощный лет!
(Почти падает на кресло, сидит с минуту неподвижно, опустив голову на руки, потом глуше).
О, если бы в себя я мог поверить…
(С тоской смотрит на Прокеша).
Скажите, друг, вы знаете меня,
Что, если я – как часто ведь бывает –
Сын гения – ничтожество и только?
О… Меттерних меня в том уверяет.
Он прав, и как австриец он не может
Иначе поступать, но я дрожу,
Когда свои слова он преподносит,
Как Гентц мне леденцы из бонбоньерки.
Скажите мне, чего я стою, друг мой?
Могу ли императором я быть?
О Господи, ты знаешь все и видишь! (С отчаянием).
Но если бледность этого чела
Не бледность гордая Наполеона,
Так сделай так, чтоб Франции корона,
Увы, его коснуться не могла!
Прокеш (тронутый).
Но, принц…
Герцог.
О, друг мой, отвечайте мне…
Неужли презирать себя я должен?
Скажите откровенно мне, кто я?
Чтоб царствовать… Я знаю, у меня
И низок лоб, и руки слишком слабы…
Ответьте мне…
Прокеш
(важно, беря его за обе руки).
Мой милый принц, когда бы
Перед короной царственной своей
Все принцы так же сильно испытали
Боязни и сомнения печали –
То мы плохих не знали б королей!
Герцог
(с криком радости обнимая его).
Благодарю… Вы придали мне силы…
Теперь – работать, друг мой, милый друг!..
5. Герцог, Прокеш, потом Тереза.
(Входит лакей, ставит на стол поднос с письмами и выходит. Это тот самый, которого привратник называл Пьемонтцем).
Прокеш.
Вам почту принесли. Как много писем!
Герцог.
От женщин… Эти до меня доходят.
Прокеш.
Какой успех…
Герцог
(берет письмо, которое Прокеш передает распечатанное).
«Я видела вчера
Ваш взгляд печальный…»
Я разрываю
(рвет и берет другое).
«На челе твоем…»
Я разрываю
(та же игра).
«Вчера вы мимо ехали верхом…
На Пратере…» Я разрываю (та же игра).
Прокеш.
Тоже?..
Герцог
(беря еще письмо).
«Вы молоды, но ваш печальный рок…»
От канониссы… О великий Боже!..
Я разрываю…
(Тереза стучит и потом появляется).
Тереза (робко).
Можно?..
Герцог
(оборачиваясь).
Ручеек!
Вы здесь?..
Тереза.
Опять названье это, герцог?..
Герцог.
В нем чистота, в нем сладость, к вам оно,
По-моему, подходит несравненно!
Тереза.
Его с собой я в Парму увезу.
Мы завтра едем.
Герцог
(с насильственной улыбкой).
О! Смахнем слезу…
Тереза (печально).
Мы едем в Парму…
Герцог.
Да, в страну фиалок.
Быть может, мать моя о них забыла,
Напомните ей это…
Тереза.
Да. Прощайте… (Хочет уйти).
Герцог.
Беги вперед, кристальный ручеек…
Тереза.
Но почему я «ручеек», скажите?..
Герцог.
Не раз душа усталая моя
В вас черпала забвенье и отраду,
Вы ей несли целебную прохладу,
Как в летний день холодная струя.
В глазах у вас таится глубь речная,
А в голосе – журчанье серебра…
Ваш взгляд и голос нежно вспоминая,
Мой ручеек, я вижу грезы мая…
Мой ручеек… Прощайте – вам пора!
Тереза
(уходит, на пороге, словно ожидая чего-то).
Вам больше нечего сказать мне?..
Герцог.
Нет.
Тереза.
Да… ну… прощайте, принц (уходит).
Герцог.
Я разрываю!..
6. Герцог, Прокеш.
Прокеш.
Я это вижу, герцог.
Герцог (мечтательно).
Я любим.
И я бы мог…
(переменяя тон)
Но нет, долой роман,
История важнее нам теперь!..
Итак, опять за тактику возьмемся!
Прокеш
(раскладывая на столе принесенную им карту).
Ну, вот вам план, его вы разберите.
Герцог
(освобождая большой стол от книг и бумаг, чтобы устроить поле битвы).
Постой… Дай мне сначала этот ящик,
Там все мои солдаты. С ними нам
Удобней будет разобрать весь план.
Прокеш
(принося герцогу ящик с солдатами).
Я должен вам сказать, что этот план
Весьма рискован. Ну-с, я жду. Начнемте.
Герцог
(кладя руку на ящик, с приливом меланхолии).
Так вот они, войска Наполеона
Второго…
Прокеш (с упреком).
Принц!..
Герцог.
Надзор такой устроен,
Что даже деревянные солдаты
В моих войсках – и те… и те австрийцы!
Дай одного мне. Левый фланг вот здесь…
(Он берет солдата не смотря, ищет взглядом место его на карте, ставит солдатика и вдруг, взглянув на него, вскрикивает).
Что это значит?..
Прокеш.
Что там?..
Герцог
(с изумлением, беря опять солдатика и рассматривая).
Гренадер…
(Берет другого).
Ах!.. Ратник… кирасир… кавалерист…
Французами мои солдаты стали!
Подумай, друг мой, кто-то перекрасил
Всех деревянных воинов моих!
(Он бросается к ящику и сам их вынимает, одного за другим, с возрастающим восхищением).
Француз!.. Француз!.. Француз!..
Прокеш.
Но что за чудо?..
Герцог.
Их перекрасил кто-то, говорю я.
Прокеш.
Но кто?
Герцог.
Солдат!..
Прокеш.
Но почему солдат?..
Герцог
(показывая ему маленьких солдат).
Смотри, как точно все до мелочей:
Все выпушки, нашивки, канты…
Кто б ни был ты, благодарю тебя,
Безвестный мой солдат, благодарю,
Что средство ты нашел в мою темницу
Хоть это войско привести ко мне!
Кто тот герой, герой по-детски добрый,
Заставивший вас всех мне улыбаться
Блестящей амуницией своей?..
Как он от глаз надсмотрщиков укрылся?..
Чья кисть была тонка и так нежна,
Чтоб всем им усики нарисовать
И золотом обвесть шнуры и трубы?
(Приходя все в больший восторг).
О, вынем всех! Весь стол покрыт уж ими!
Ах, вот стрелки в зеленых эполетах!
Застрельщики, разведчики, все здесь…
О, вынем всех их, крошечных героев!
Смотри, смотри, здесь заперта была
Вся армия великая!.. О, друг мой,
Вот мамелюки. Ах, я узнаю
Уланов польских красные жилеты!
Вот гренадеров длинные султаны,
Вот егеря…
(Вздыхая).
Я, как несчастный узник,
Что целый лес построил бы себе
По деревцу из стружек. По игрушке…
Так я по этим маленьким солдатам
Всю эпопею ясно представляю!
(Удаляется от стола, отступая лицом к солдатикам).
Но, правда, я не вижу деревянных
Подставок больше… Кажется мне, знаешь,
Что потому так малы все они,
Что я смотрю на них издалека!
(Быстро приближается к ним, одним скачком, и лихорадочно расставляет маленькие войска).
Сравняем их… Расставим по полкам
И повторим Эйлау и Ваграм.
(Схватывает саблю с консоли и кладет ее поперек поля битвы).
Пусть будет этот ятаган – Дунаем.
(Указывает определенные воображаемые пункты).
Эсслинг… Асперн – сюда мы помещаем (к Прокешу).
Бумажный мост на эту сталь клади…
Дай гренадера мне сюда скорее…
Возвышенность нужна нам впереди…
«Мемориал» давай сюда, – правее…
Вот здесь – Сен-Сир. Здесь будет Молитор,