— Это река Дангава. Она, это, уходит под гору с нашей стороны, а выходит из горы у степняков. И по степи течет к морю.
Девушка промолчала. Она видела, что Нуза внимательно отмечает одному ему известные приметы местности, позволяющие сориентироваться, и не хотела ему мешать. Кругом царила подгорная темнота, рассеиваемая только тусклым светом факела на носу лодки. Наплывали спереди и оставались позади застывшие светлым камнем водные потоки. То будто невероятной высоты водопад разбивался в каменные брызги на берегу реки, то витые колонны выплывали из темноты, отражаясь в темной воде, то будто страшная голова горного чудища наблюдала за пловцами каменными провалами глазниц. И звучала завораживающая музыка пещеры. Капельки воды капали с нависающих, причудливо изрезанных сталактитов в воду темной реки в своеобразном ритме. Постепенно подгорная темнота сменилась полумраком. Время от времени течение сужалось, лодочка проплывала сквозь резную каменную колоннаду в следующий зал пещеры, иногда чуть розоватый, иногда золотистый, или серый с зелеными узорами, хорошо заметными в тусклом дневном свете, льющемся через редкие отверстия в своде пещеры.
Глядя снизу на отверстия в сводах, девушка поняла, почему на склонах горы пропадали овцы. Они просто падали вниз, и течение реки уносило их вперед.
Сколько прошло времени, Эситея сказать бы не смогла, но, наконец, Нуза направил лодку поближе к стенам пещеры, служивших берегом подземной реки. Вглубь стен уходили проходы. В одном даже светился выход из-под горы наружу. Они миновали тот проход, медленно двигаясь по мелководью. Охотник направил плоскодонку в следующий проход, в канал, ответвляющийся от основного русла реки. Вода там была неподвижной. Но дно уходило все ниже и ниже. Нуза промерял глубину шестом, и в какой-то момент длины шеста не хватило, чтобы нащупать дно канала. Плоскодонка остановилась, Эситея подняла глаза. Они находились в тупиковой пещере.
— Вот, госпожа, это, место, которое вы просили показать.
Значит, они находились точно под склоном Джаюрнара.
— Нуза, здесь должна быть водная ловушка, при помощи которой наши несколько веков оборонялись от степняков.
Охотник зорко глянул на дикеофору, потом еще раз оглядел слишком ровные стены каменного тупика.
— Воду, небось, из горы выпускали. С той стороны пещеры крутой склон горы, — он неторопливо зажег еще два факела, один отдал спутнице. — Вот смотрите, госпожа. Видите, огромный щит из другой породы, темный он, это, серый. Если его приподнять вверх, то вся вода здешнего потока польется вниз водопадом. Подбавятся воды Дангавы. Еще и сель сойдет. Склон-то ненадежный, — охотник потушил факел, который держал в руках. — Только тут, это, старое все, чтобы сработало, подновить нужно.
— Поняла, давай обратно. — Эситея тоже потушила свой факел. — Ты понимаешь, Нуза, что о нашем открытии нужно молчать?
— Не дурак, госпожа.
И они неспешно поплыли в обратный путь.
Глава пятая
Проплыть пришлось недолго. Внезапно Нуза рванулся вперед и затушил факел на носу лодки. Сразу за поворотом неожиданно вспыхнул яркий свет. Вода Дангавы сияла в свете многочисленных факелов, сталактиты и сталагмиты, вся причудливая подгорная колоннада, застывшие в камне мощные водопады и хрупкие порождения капели искрились и переливались волшебнейшим образом. В темной воде подгорной реки отражались медленно плывущие, ярко освещенные баржи. Баржи с конями.
Вот, оказывается, как отец города Вателл доставлял своих скакунов в степь, чтобы не шокировать своих сограждан. Эситея взглянула на замершего Нузу-паука. Тот, видать, и раньше отлично знал об этой тайне Вателла, но хранил ее, как и множество других.
На последней барже стоял сам Алтей Вателл, высокий грузный мужчина, совсем еще не старый, с красивыми большими темными глазами, для которого не существовало таких понятий, как верность и честность. Со своей первой женой он развелся мирно для того, чтобы жениться на первой красавице Меар. Но его вторая жена выросла в семье, в которой супруги хранили верность друг другу и воспитали в этих понятиях своих детей. Поэтому, когда через шесть лет совместной жизни с отцом города Мелея Вателл узнала, что он ей изменяет, а характером она обладала решительным, то коротко обрезала свои шелковистые темно-каштановые кудри, выдала себя за старшего брата своих двух сыновей и присоединилась к торговому каравану, уходящему вглубь страны. Как ни удивительно, но ее маленькие дети не выдали мать во время путешествия. По ту сторону реки Литтавы, в городе Риссе, она смогла прижиться. И даже вышла замуж еще раз, причем за знатного дартаная. От него родила еще троих детей. Теперь жила, по точным сведениям, счастливо. Пришельцы из-за гор, дав клятву верности при вступлении в брак, ее всегда держали, а тепла сердца молодой меотийки хватало и на всех ее детей от двух браков, и на мужа-дартаная.
Но первый муж Мелеи, Алтей Вателл называл ее не иначе чем «та дрянь» при любом случайном упоминании о своей второй жене, и грозился избить беглянку при встрече. Сам же он женился в третий раз на какой-то знатной степнячке. У той в роду моногамных семей не было, о том, что возможна верность мужа одной жене она даже и не знала, поэтому они с Вателлом жили очень даже дружно.
Но как бы ни относился Алтей Вателл к идеям верности вообще, и родному городу в особенности, сейчас о его контактах со Степью никто не должен был знать. Обстановка в Меарах была тревожной, а табу на продажу коней степнякам закреплялось веками в самой крови меотийцев. Слухи о том, что отец города докатился до торговли скакунами с будущими захватчиками, привели бы к смещению Вателла с поста. Это как минимум. А самое вероятное, к изгнанию из города. Ставки были высоки, любой неосторожный свидетель был бы убран. В глубокой тайне должен был остаться подгорный путь в Степь.
Нуза-паук вцепился в ближайший каменный вырост и застыл в темноте, почти не дыша, ожидая, пока баржи проплывут мимо по реке.
И тут пес-альбинос звонко чихнул. Эхо разнесло звук над рекой. Пес виновато посопел пару секунд и чихнул снова. Вателл на своей последней барже неслышно отдал команду, и на воду была спущена плоскодонка. Эситея не промедлила ни одной лишней секунды.
— Прячься, — прошептала она своему проводнику и спрыгнула с лодочки, оказавшись по колено в воде. Подхватила под мышку чихающую собачонку и побежала вперед. Мармал тихо заскулил, потом снова чихнул. Эситея выбралась на берег подгорной реки и, скользя между сталагмитами, побежала назад по течению, к тому проходу, в котором она раньше видела дневной свет.
— Стоять! — выкрикнул Вателл с баржи, заметив темную фигурку на берегу. Мимо Эситеи пролетели несколько стрел. Гребцы на плоскодонке, спущенной с баржи, успешно выгребали против течения Дангавы, быстро приближаясь. Но Эситея уже заметила нужный ей проход и побежала на свет, спотыкаясь о каменные выросты. В конце прохода оказалась небольшая пещера, неярко освещенная дневным светом, в просвете виднелось какое-то деревце. Беглянка выскользнула наружу, ухватилась за деревце, выпуская пса.
Под ногами не оказалось опоры. Склон резко уходил вниз. Мармал повис на Эситее, впившись когтями в куртку. Через несколько мгновений стволик дерева сломался, они с собачонкой рухнули вниз. Но край куртки через несколько мгновений полета где-то застрял. Девушка беспомощно повисла на склоне горы. Вниз уходил отвесный темно-серый каменный склон без всякой растительности. Эситея висела на нем живой мишенью. А если слуги Вателла знают еще какой-нибудь выход из-под горы поблизости?
И тут Мармал, которого девушка прижимала к себе, посмотрел на нее осмысленным взглядом розовых глазок, отпусти, мол. Эситея разжала пальцы, пес подпрыгнул вверх, схватил когтями и зубами застрявшую ткань. Раздался треск, и они рухнули вниз окончательно.
Пришла в себя дикеофора не то оттого, что пес вылизывал ей лицо, не то от цокота копыт. Она осторожно повернулась на бок в россыпи камней. С одной стороны, от строящейся крепости, к ней стремительно приближался отряд светловолосых дартанаев на конях их любимой гнедой масти, а с другой стороны, чуть дальше, но с неплохой скоростью, скакал Алтей Вателл на мощном вороном скакуне. Он действительно нашел подгорный ход наружу и даже коня смог вывести. А Эситея лежала, еще частично оглушенная, будучи не в силах встать, в мокрых штанах, без куртки в разодранной тунике, простоволосая. Она бессильно застонала, прикрывая глаза.
Дартанаи успели раньше. Астайнар Эр'Солеад, бывший во главе отряда, окинул взглядом так и оставшуюся висеть на склоне разодранную куртку, расстояние от нее до земли, неподвижно лежащую девушку. И сидящего возле нее пса-альбиноса, внимательно изучающего его персону розовыми глазками. Командир пришельцев стремительно соскочил с коня и опустился на колени рядом с лежащей Эситеей. Та полностью открыла глаза, дартанай вздохнул с облегчением.
— Переломы есть? — тихо поинтересовался он. И профессионально быстро ощупал ее тело на предмет повреждений скелета. — Нет, — сам и ответил. — Вам повезло, Эситея.
Пес согласно кивнул и снова внимательно уставился на дартаная, поводя из стороны в сторону длинным носом.
— Что это за животина? — с любопытством спросил Астайнар. — Собака, или поросенок-переросток? Или помесь с подгорным чудищем каким?
Эситея невольно улыбнулась и попыталась сесть.
— Скорее, помесь с чудищем. Зовут Мармал.
Перед глазами поплыло, девушка крепко схватилась за предусмотрительно протянутую руку Астайнара.
И в это время до них добрался Вателл со спутниками.
— Что тут происходит? — властно спросил он.
Господин Эр'Солеад, не удостоив отца города ответом, помог Эситее сесть поудобнее, быстро снял с себя плащ и накинул его на растерзанную тунику девушки; набросил капюшон плаща на ее растрепанную голову.
— Я, кажется, упала сверху, — осторожно ответила дикеофора Вателлу, стараясь не замечать его тяжелого взгляда. — Стукнулась головой, кажется. Ничего не помню. Не помню, как я там оказалась. Странно…