В какой-то момент пытка закончилась, Эситее удалось выскользнуть в боковую комнату, а там оказался выход на улицу. Она бессильно прислонилась к стене, пытаясь взять себя в руки.
— Пойдем со мной, нам нужно поговорить, — тихим, но повелительным голосом сказал Астайнар совсем рядом и взял ее за руку. Эситея, не сопротивляясь, пошла туда, куда он ее потянул. Дартанай завел свою спутницу в небольшую изолированную комнату, осторожно усадил в кресло. Та, по-прежнему глядя в пол, отметила, что начальник дартанаев города бесшумно обошел комнату по периметру, затем снова подошел к ней.
— Так вы и есть та самая Эссиль Суаран, — утвердительно произнес он, опускаясь перед креслом с обмякшей в нем девушкой на одно колено.
Эситея промолчала.
— И вам неинтересно, где раньше я слышал ваше имя? — после длинной паузы снова заговорил Астайнар.
Эситея снова промолчала.
Ронтар Кейстен долгое время пытался поспорить с кем-нибудь из сослуживцев из личной охраны короля, что влюбленная в него юная Эссиль скоро будет ему принадлежать, — ледяным тоном отчеканил дартанай. — Никто не хотел с ним спорить. Потому что никто не сомневался в победе Кейстена. Единственным, кто все же соизволил принять условия спора, стал сам король, — Эр'Солеад помолчал и добавил чуть мягче. — Его величество выиграл спор.
— Мой отец наверняка все знал, — прошептала Эситея, закрывая лицо руками, — потому и не стал возражать против моего побега в Меары.
— Конечно же, он знал, — беспощадно сказал Астайнар.
Дартанаи до брака могли встречаться с кем хотели, девственность от невесты не особенно требовалась, это уже дав клятву верности при вступлении в брак, они ее держали. Должны были держать…
Но Эситея была куда больше меотийкой, чем дартанайкой, что она и осознала, изо всех сил прижимая ладони к лицу, чувствуя, как заболело сердце.
— Как вы думаете, зачем я вам это рассказал, Эситея? — тихо спросил Астайнар.
Девушка ответила не сразу. Она уронила ладони на колени и слепо смотрела в глаза дартаная.
— Не знаю.
— Своей болтовней Кейстен предал ваше доверие. В своих планах он собирался изменить жене. Неверный в прошлом, Кейстен может предать и в будущем. А вы слишком многое знаете, Эситея. Вы слишком слабы вблизи этого человека, — холодным тоном сказал Эр'Солеад. — Я должен быть уверен, что вы не предадите ему меня.
— Вы можете быть в этом уверены, — собравшись с силами, сказала Эссиль Суаран. — Клянусь.
И вновь в маленькой комнатке воцарилось молчание.
— Пойдемте, Эситея, — мягко сказал, наконец, Астайнар, вставая с колена. — Я провожу вас домой. Можете там даже напиться. Причина серьезная.
— Да, я пойду домой, — безжизненно ответила девушка, опираясь на его руку, чтобы подняться с кресла. — Мне нужно переодеться, взять корзину с лекарствами и посетить нескольких больных. До ночи еще далеко.
Астайнар промолчал, а Эситея почувствовала себя лучше, сообразив, что нужно потерпеть душевную боль не так уж долго. У постели первого же больного ей, конечно же, станет легче.
На выходе из Нового города Астайнар, поддержав споткнувшуюся спутницу, тихо спросил.
— Вы уверены, Эситея, что сможете в таком состоянии отличить семена укропа от семян цикуты? Может, лучше напьетесь, как обычно? Я могу даже посидеть рядом и проследить, чтобы вы, не расшибившись, добрались до спальни. Мне не впервой…
Невнятный, но потрясенный возглас и резкий выдох не дал дартанаю договорить. Эситея, все еще держа его за руку, обернулась. Резко отпустила руку и густо покраснела. Сзади нее стоял господин Элессин, дикеофор высшей степени посвящения, один из негласных руководителей Древней Меотии, тот, кто посвятил Эссиль Суаран в дикеофору Меар. Тот, к кому начинающая дикеофора должна была постоянно являться с отчетом, тем более что господин Тиндар Элессин часто жил в городе Риссе, на противоположном от Меар берегу Литтавы. Эситея пару раз за эти несколько лет даже и посещала своего предполагаемого наставника. Он, видимо, прибыл в Меары с группой высокопоставленных дартанаев, а дикеофора города, пребывая в расстроенных чувствах, его даже и не заметила.
— Приветствую вас, господин Элессин, — выдавила из себя пунцовая от стыда Эситея и низко поклонилась.
Тиндар Элессин был уже немолод, но его темные волосы только слегка тронула седина, впрочем, коротко подстриженная бородка была полностью седой. О внешности этого высокого худощавого человека было трудно судить, потому что все внимание сразу привлекали глаза дикеофора. Темные глаза мудрого, все понимающего и, в то же время, юного человека.
Выпрямившись и встретив взгляд, в котором, казалось, отражалась давно прошедшая юность вселенной, Эситея замерла.
— Мне нужно с вами поговорить, госпожа дикеофора, — серьезным тоном сказал господин Элессин.
Госпожа дикеофора растерянно сконцентрировала взгляд на его седой бородке, потому что в глаза смотреть стеснялась.
— Мне и вправду нужно посетить нескольких больных сегодня. Обязательно, — еле выговорила она.
— Называйте адреса и говорите, как нужно помочь, — мягко сказал господин Элессин. — Я сам схожу. Вам действительно сегодня не стоит.
— Вы?!
Дикеофор высшей степени посвящения грустно улыбнулся.
— Эситея, за свою жизнь я множество раз оказывался в ситуации, когда ничем не мог помочь. Мне в радость суметь помочь хоть кому-нибудь.
Он оглянулся. Почувствовав взгляд дикеофора, несколько мальчиков, суетившихся среди торговцев в рядах Большого рынка, бегом устремились к нему.
— Мальчики меня проводят. Называйте адреса, Эситея.
Девушка медлила с ответом, хотя в отличие от господина Элессина, очень часто не испытывала ни малейшей радости, помогая горожанам по долгу дикеофоры.
— Можно, я одну женщину навещу сама, — взмолилась она, представив, как в одиночестве будет ждать высшего дикеофора у себя дома. С такой-то душевной болью, — Там легкая послеродовая лихорадка. Ничего сложного. И идти недалеко.
— Договорились, госпожа дикеофора, — серьезно ответил Тиндар Элессин. — Ждите меня после посещения в своем доме.
По дороге домой Эситея споткнулась еще несколько раз. Не проронив ни слова, Астайнар удержал ее от падения в многодневную зеленую лужу, от кувыркания вниз по мокрой лестнице. Больно ушибившись о низкую ограду палисадника девушка, наконец, расплакалась. Ее спутник молча протянул ей платок. После чего Эситея немного успокоилась и больше уже не спотыкалась.
— Благодарю вас, Астайнар, — сказала она на пороге своего дома. — Дальше я справлюсь сама.
— Благодарите? — Эр'Солеад внимательно посмотрел в заплаканные серые глаза. — Вы удивительная девушка, Эссиль Суаран, похожая на здешние старинные музыкальные инструменты. Из них можно извлечь прекраснейшие звуки, но уму непостижимо, какие особенности конструкции корпуса делают звук настолько глубоким и чистым. Я не сомневаюсь, что вы справитесь сами. Но помните, что я всегда готов вам помочь.
Тиндар Элессин постучался в дверь дома дикеофоры Меар, когда та уже вернулась от больной, успокоенная настолько, что сумела подготовиться к разговору со своим наставником. Темный тонизирующий напиток, смешанный с медом и вином, был подогрет, перелит в серебряный кувшинчик и помещен на старинной медной жаровне. Сдобное творожное печение, орешки и цукаты хозяйка разложила по вазочкам на низком столике. Вежливо поклонившись в знак благодарности за угощение, дикеофор опустился в кресло в гостевой комнате домика Эситеи, в одной из двух жилых комнат ее дома; второй была спальня. Эситея, устроившись в кресле напротив, разлила местный тонизирующий напиток, называемый жителями Меар айнаром, по чашечкам, поднесла свою чашечку к губам, ожидая начала разговора.
— Я пришел в основном для того, чтобы расширить ваш кругозор, Эситея, — неожиданно сказал ее собеседник, откидываясь в кресле. Он сделал глоток из чашечки, одобрительно кивнул и продолжил, опустив глаза.
— Я действительно пришел для этого, но не могу не упомянуть, что меня настойчиво просил посетить Меары Пелей Леждин. Он заверял меня, что в том э-э-э… критическом положении, в котором находятся сейчас Меары, городу нужен опытный дикеофор, а не юная дикеофора.
Эситея тоже откинулась в кресле, опустив свою чашечку с горячим напитком на стол. Пелей Леждин. Организатор гражданской обороны города, избранный подавляющим большинством горожан пятым отцом города вместо загадочно погибшего Вателла. Леждин приходил и к Эситее, молодой, активный, уверенный в своей неотразимости. Уселся в кресле в своей излюбленной позе, одна нога поверх другой так, что левая ступня оказалась на правом бедре. Ухватился за ступню, подавшись всем телом вперед, уставился темными глазами прямо в глаза дикеофоре.
— Я требую, чтобы вы перестали подчиняться пришельцу Эр'Солеаду, и перешли в мое распоряжение.
— Да ни за что! — вспылила Эситея.
— Придется, — командным тоном припечатал наглый Леждин.
Разозлившаяся дикеофора чуть было не послала его вон из своего дома, но в памяти неожиданно всплыли слова матери, обращенные к младшей сестре: «фи, Ниоба, ты споришь с братом? Это так неженственно». Ниоба не только спорила, но и дралась с братом, правда, мама так никогда об этом не узнала. Брат не выдал. А вот Эситею никто не мог раньше упрекнуть в настолько неженственном поведении, как прямое столкновение позиций в общении с мужчиной, предполагающее выяснение, кто сильнее. И как это Леждину удалось?
Девушка немного порозовела от досады на саму себя.
— Простите меня, господин Леждин. В качестве дикеофоры я никому не подчиняюсь. Но поскольку наши задачи в деле защиты города совпадают, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь, — она вежливо улыбнулась.
Оказалось, что господина градоначальника и такой вариант не устроил.
— Я обдумал просьбу Пелея Леждина, — неторопливо продолжил говорить Элессин, — и решил, что было бы неблагоразумным ее удовлетворить, — дикеофор крутил чашечку длинными узловатыми пальцами и, казалось, внимательно изучал ее содержимое. — Тебя, Эситея, принял город. И было бы неправильным заменять знакомую людям дикеофору на чужака. На какое-то время я останусь в Меарах, но ненадолго, — он поставил чашечку с остывающим айраном на стол, резко поднял взгляд на замершую слушательницу. — Однако помни, что Леждин не способен воспринять женщину как равную себе. Он, конечно, изменился к лучшему, но все же не настолько, чтобы уважать кого-либо женского пола. Человеку э-э-э… преимущественно с опытом постельных побед такая смена мировоззрения исключительно тяжела. — Элессин с грустью улыбнулся девушке. — Мне даже любопытно, что с ним будет, если он встретит ту, которую сможет уважать, я уж не говорю, чтобы восхищаться.