Слово «старвейшн» (истощение) происходит от древнеанглийского «стеорфан», что означало «умирать». Сегодня оно используется почти всегда для обозначения «смерти от отсутствия пищи». Когда мы говорим рядовому человеку и даже рядовому врачу о голодании, тот сразу рисует себе картину ужасных последствий, которые, как он думает, должны неизбежно произойти из-за лишения его пищи даже на несколько дней. Физиологи, врачи, биологи, прочие профессионалы, которые должны были бы лучше знать и быть более точны при использовании терминов «голодание» («фастинг») и «истощение» («старвейшн»), также виноваты в запутывании этих двух терминов. Члены «ученой профессии» обычно применяют эти термины в качестве синонимов, тем самым помогая увековечить это заблуждение. Это действительно так. Но при обсуждении этого вопроса с физиологами и другими учеными я увидел, что они близоруки и просто не способны провести четкое различие между двумя процессами.
Страх перед голоданием поддерживается прессой, которая и до сих пор публикует историю о ком-то, кто умер при голодании, и эта смерть неизменно приписывается «смертельному» голоданию. Эти смерти представлены как «страшные примеры» «зла голодания». Но как редки такие смерти? И было бы поучительно узнать подробности каждой из них. И если бы мы могли знать эти подробности, мы, несомненно, нашли бы, что большинство из этих смертей вовсе не были следствием воздержания от пищи. Они явились результатом неисправимого повреждения какого-то жизненно важного органа (органической болезни); или какая-то из них, возможно, была следствием случайно затянувшегося периода воздержания от пищи за пределы периода голодания; некоторые смертельные случаи — из-за неправильного прерывания голодания, а некоторые — вследствие приема лекарств. Но люди ежедневно умирают от ненужных и «неудачных» операций, и пресса хранит об этом молчание. Ежедневно люди погибают от лечения лекарствами, однако редакторы и журналисты игнорируют эти смерти. Их мишенью является голодание.
Неграмотный врач воображает, что кровь и жизненно важные и функционирующие ткани организма начинают разрушаться в тот самый момент, когда их лишают пищи, что тогда же немедленно наступает деструкция организма и с каждым днем голодания происходит все большее разрушение жизненно важных тканей. То, что это представление ложно, станет очевидным из последующего. Ранее было показано, что организм постоянно накапливает внутри себя запасы пищи, достаточные для того, чтобы продлить его жизнь на значительное время в случае нехватки питания или в случае болезни, когда принимаемая пища не может усваиваться. Мы видели, как организм питается этими запасами и как жизненно важные ткани организма потребляют наименее важные с тем, чтобы даже если произойдет действительное истощение, почти не было вреда для органов жизненно важных. Пока в организме имеются пищевые запасы, человек, воздерживающийся от пищи, голодает. Когда эти запасы ис черпаны до предела, за которым уже отсутствует больше способность к поддержанию жизненных функций, дальнейшее воздержание становится опасным и начинается смертельное истощение. Лишь после того, как достигнут этот предел, реальный ущерб наносится жизненно важным органам и их функциям. Как правило, при должных внешних условиях можно голодать недели и даже месяцы, прежде чем наступит предел истощения. «Вполне вероятно, — пишет Эптон Синклер, — что люди умерли от истощения за три-четыре дня. Но истощение существовало в их сознании: их убил страх».
Лабораторные работники описывают деструктивные изменения в поджелудочной, надпочечных железах и прочих органах и железах организма как результат его истощения. Но эти изменения происходят после того, как прошел период собственно голодания. Жизненно важные клетки органов и желез — те самые, что производят действительную физическую и химическую работу в этих органах, — не разрушаются до тех пор, пока не начинается фактическое истощение. По словам Моргулиса, «не говоря уже о чисто патологических явлениях в терминальных стадиях голодания (периода собственно истощения), необходимо отметить, что гистологические особенности, появляющиеся в самом начале истощения, связаны с изменениями в коллоидном состоянии протоплазмы, а вовсе не являются дегенеративными по сути. Прогрессирующие атрофические изменения, сопровождающие голодание, всего лишь следствие постепенного уменьшения метаплазменных инклюзий, которые представляют питательные резервы клеток. Не является поэтому патологическим явлением и атрофическое сокращение как клеток, так и их ядер. Более того, морфологические процессы при голодании не являются непременно деструктивными, размножение клеток происходит даже тогда, когда организм лишается питания на длительное время».
Это означает, что за исключением периода действительного истощения утрата частей во время голодания есть результат использования тех частей клеточной протоплазмы, которые содержат продукты их секреций, а не продукты реального распада собственно клетки. В процессе голодания происходит медленное использование метаплазмы и на этой основе постепенное сокращение величины клеток и, следовательно, органа, а не реальное ухудшение клеточной структуры, тканей и органов.
Моргулис делает осторожное, даже, вероятно, сверхосторожное заявление о том, что голодание, влекущее за собой потерю 10–15 % веса, является безвредным и обычно благотворным и что опасный предел при голодании начинается при потере веса от 25 до 30 %. Некоторые животные восстанавливались после потери 60 % веса. То же самое мы не раз наблюдали при голодании у человека.
Некоторые люди умирали при голодании от серьезных органических «болезней». При вскрытии в организме умерших оставалось еще значительное количество жира, чего почти никогда не бывает при смерти от действительного истощения. За исключением одного-двух случаев, когда сердце так и не восстановилось в достаточной мере или ранее была тяжелая болезнь сердца, во всех остальных случаях голодания сердце было найдено нормальным, в то время как при истинном истощении сердце всегда сокращено или заметно атрофировано. При смерти во время голодания поджелудочная железа поражается мало, если вообще поражается, в то время как при истощении она почти полностью отсутствует. В первом случае объем крови нормальный, анемия отсутствует, а при истощении относительный объем крови уменьшается и обычно имеет место заметная анемия. При истощении язык остается обложенным, дыхание тяжелым, пульс и температура ниже нормы, и голод может в одночасье исчезнуть на многие дни. Смерть может наступить в любое время из-за нефункционирования какого-то важного органа, который настолько поврежден, что фатальный исход нельзя предотвратить никакими мерами. Однако смерть вследствие воздержания от пищи не может наступить, пока не будет израсходован весь возможный питательный материал. «Настоящее истощение, — пишет Синклер, — начинается только тогда, когда от организма остаются скелет да кишки». К счастью, в этом положении мы не остаемся незащищенными. Прежде чем наступает опасный предел, появляется настоятельное требование пищи. Поэтому мы гово рим, что пока чувство голода отсутствует, человек голодает. Но после появления голода, если пациент продолжает воздерживаться от пищи, наступает истощение. Помимо возврата чувства голода существуют, как уже отмечается в других частях этой книги, прочие показатели того, что организм готов к приему пищи. Кэррингтон выразил это следующими словами: «Голодание является научным методом избавления организма от больной ткани и вредных веществ, сопровождаемым благотворными результатами. А истощение есть лишение ткани питательного материала, которого та требует, и неизменно сопровождается катастрофическими последствиями. Весь секрет в следующем: голодание начинается с пропуска первого приема пищи и заканчивается возвращением естественного голода, в то время как истощение лишь начинается с возврата естественного голода и заканчивается смертью. Там, где кончается одно, начинается другое. В то — время как последний из этих процессов использует здоровые ткани, изнуряя организм и лишая его жизненной силы, первый лишь устраняет негодный материал и бесполезные жировые отложения, тем самым высвобождая энергию и в конечном счете возвращая организму тот справедливый баланс, который мы именуем термином „здоровье“.
Профессор Моргулис делит то, что он называет „истощением“ (или „измождением“), на четыре периода, при этом „на каждый из них приходится примерно одна четвертая часть общей потери веса, установленной на момент смерти“. Первый период — это „переход от состояния адекватного питания к основному метаболизму голодания“, когда „организм, перестраиваясь, переходит с уровня метаболизма до голодания на уровень метаболизма истинно физиологического минимума, характерного для данного индивида“. Различие между двумя следующими периодами не очень заметно и нечетко обозначено. Они составляют по сути один период, разделенный на „раннюю и позднюю фазы“, — „не очень четкие и постепенно переходящие одна в другую“. В этих двух фазах „физиологическая активность минимальная, свойственная данному индивиду“. Их продолжительность определяется как размерами животного или человека, так и их наличными избыточными питательными резерва ми. Заключительный, или четвертый период „характеризуется преобладанием патологических явлений, вызываемых длительной нехваткой питания и истощением тканей. Это — подлинный период истощения, наступающий тогда, когда пищевые запасы организма практически исчерпаны.
Профессор Моргулис определяет весь период — с пропуска первого приема пищи до момента, когда смерть, наконец, завершает ситуацию, — как „истощение“ и как „голодание“. Он применяет оба термина в качестве синонимов и не проводит различия между истощением и голоданием, как это делаем мы. Надо отметить, что все патологические явления, о которых нас так часто предостерегают, принадлежат к четвертой стадии „измождения“, или к периоду собственно истощения, в отличие от голодания при нашем применении этих терминов.