– Все в порядке, Дик. Убери пистолет.
Она протянула ладонь, и холодный нос дотронулся до ее пальцев, обнюхивая. Собачьи передние лапы легли на оглоблю, глаза блеснули в свете фонаря экипажа.
– Славный Троттере! Хороший мальчик Троттере!
Она вспомнила лекцию Тома Трайпа насчет называния собаки по имени и подумала: только ли хозяина это касается или она тоже способна заставить собаку «думать самостоятельно»? Прежде чем Тесс решила, каких мыслей ей добиваться от пса, он уже исчез, так же молчаливо, как и появился. Стражник к этому времени был уже начеку. Как защитить дворцовые ворота от посторонних вторжений, если неизвестные мемсагибы в экипажах с саисами, которые знают английский, но не отвечают, если с ними заговорить на местном языке, беспрепятственно подъезжают в неположенные часы и стоят у ворот неопределенное время? Рисалдар бесцеремонно приказал Тесс уезжать, а чтобы пояснить свои слова, взялся за голову лошади и подтолкнул ее.
Дик Блейн вернул лошадь назад и обругал рисалдара за такую наглость – таким языком и в такой манере, которые не оставляли никаких иллюзий насчет его национальности, и тогда офицер велел своим людям бежать во дворец Гангадхары. Пусть один из них расскажет о происшедшем, а второй добавит то, что первый пропустит. Вместе они дадут какое-то представление о случившемся.
– Ну, довольно! – вздохнула Тесс. – Боюсь, сегодня ничего не выйдет. Если бы я посоветовалась с Томом Трайпом… Поехали домой, Дик, пока мы все не испортили окончательно.
Когда Дик дернул за вожжи, из тумана послышался звук копыт еще одной лошади и шаги двоих людей. Тишину нарушил чей-то голос. Дик снова натянул вожжи, и тут громадные лапы Троттерса опять легли на оглоблю. Тесс увидела, как виляет его длинный хвост.
– Том! – позвала Тесс. – Том Трайп!
– Иду, госпожа!
Из мрака появились три силуэта, один из них ехал верхом.
– Хотел бы я знать, что эти паршивцы стражники делают и почему они ушли с поста? Дай этим шакалам дюйм, и они захватят три мили! Стойте, вы! Где ваш офицер? Отчитайтесь в своем поведении!
Последовало объяснение на языке раджастани. Том Трайп разозлился еще больше, когда понял, что рисалдар действовал правильно.
– Леди, – обратился он к Тесс, подъезжая к коляске, – попытаться убедить этого человека – тяжелая работенка. У меня приказ Гангадхары обыскать ваш дом – Кришна знает почему! Я подъехал, чтобы спросить на это вашего разрешения. Чаму сказал, что вы и ваш муж уехали; а один из тех трех нищих просил меня кое-что вам передать, и это совпадает с тем, что вы уже получили, так что я знал, куда ехать, и послал собаку вперед. Он вернулся со вздыбленной шерстью – признак неприятностей; и тут я, к счастью, встретил этих двоих, направлявшихся к Гангадхаре. Если бы они до него добрались, завтра утром нам всем троим пришлось бы составлять другие планы! Вы, конечно, хотите навестить принцессу? Но у вас есть что-то, чтобы вас пропустила стража?
Тесс протянула записку Сэмсона. Том изучил ее при свете фонаря. И тут она вспомнила предостережение Ясмини, что у Тома Трайпа нет мозгов и что ему нужно подсказывать, что делать.
– Я – леди доктор, Том. Это приказ бурра-сагиба (эмиссара).
Том почесал в затылке и выругался – тихим голосом, но от души.
– Сложность в том, леди, что после бегства принцессы из дворца и переправы через реку вплавь магараджа полностью освободил стражу от подчинения мне. Я еще могу проверять, на посту ли они… О, понял!
Он повернулся к рисалдару со всей свирепостью, какую белый человек проявляет по отношению к своим подчиненным:
– Что это значит? – спросил он на местном языке. – Почему ты препятствуешь приказам магараджи сагиба? Его высочество послал леди доктора к принцессе, а ты, болван, стоишь у нее на дороге? Смотри – вот письмо!
Раджпут выглядел растерянным. Всем известно, какими привилегиями пользуются редкие американские леди доктора в этой стране запертых гаремов.
– Но оно на английском, – возразил он. – Магараджа сагиб не знает английского.
– Идиот! Какую пользу принесло бы американской леди доктору письмо на персидском?
– А мне какая польза от письма на английском? Ведь командую стражей и должен прочитать письмо я. Как мне его прочитать?
– Я тебе его прочту. И даже объясню. Принцесса обратилась к эмиссару сагибу…
Раджпут кивнул. По всему городу ходили разговоры о том, что Ясмини, когда она в последний раз сбежала, заперлась вдвоем с эмиссаром у него в доме. Она сама сняла жатву с этого посева.
– Эмиссар сагиб и магараджа сагиб держали совет…
Раджпут снова кивнул. Всем известно о бурной встрече эмиссара и магараджи сагиба, и его вовсе не касалось, что они спорили о дурном обращении с заключенными в сиалпурской тюрьме.
– И они решили: надо доказать, что принцесса сошла с ума, тогда магараджа сагиб сможет отправить ее в холмы. Если же она не сумасшедшая, он может дать ей свободу. Ты понял, дубина?
– Ха! Понимаю. Но почему так поздно ночью? Почему нет подписи магараджи сагиба?
– Сын кретина! Неужели магарадже сагибу нужен большой скандал после дневного визита леди доктора? Неужели он хочет нести такую ответственность? Разве ему нужно, чтобы англичане говорили – мол, это все дело рук магараджи? Ты осел! Они решили, что письмо подпишет эмиссар сагиб, чтобы освободить магараджу сагиба от подозрений. И решили прислать американку, чтобы британцы меньше болтали! Ну, понял?
– Ха, понял! Если все это правда, дело просто. Я пошлю солдата с этим письмом к магарадже сагибу. Он напишет на нем свое имя, отправит назад – и все в порядке!
– Для тебя, – огрызнулся Том Трайп. – Магараджа сагиб теперь с танцовщицами. Что в последний раз произошло с человеком, который прервал его развлечения?
Раджпут колебался. Ответ на этот вопрос можно было ежедневно видеть возле Старых Ворот, где сидят нищие в отрепье.
– Предложить ему денег? – шепнула Тесс.
– Ради бога, леди, не надо! Это честный солдат. Он откажется, а мы все пострадаем. Предоставьте это мне!
Он снова повернулся к раджпуту:
– Тебе известно, кто я такой? Ты знаешь, что моя обязанность – следить за дворцовой стражей? Потому я сегодня здесь. Если желаешь проверить мои полномочия, выясни это утром с его высочеством.
Раджпут колебался. Всем известно, что утро – не самое лучшее время, чтобы прояснять спорные вопросы с человеком, который проводит ночи так, как Гангадхара.
– Кто должен войти? Мужчина и женщина?
– Идиот! Только леди доктор. И чтобы никто не знал. Предупреди своих людей, что, если начнется болтовня о сегодняшней ночи, дворцовая стража первой попадет под тайфун. Нынче несладко изведать гнев магараджи!
– Покажите мне снова письмо, – потребовал рисалдар. – Дайте мне сохранить его на случай, если мне придется отвечать.
Том перевел это Тесс и ее мужу.
– Вот так обстоит дело. Я думаю, если вы отдадите ему письмо, он вас пропустит. Но утром он может показать его магарадже, и тогда нам всем придется несладко.
– Пусть возьмет, – решила Тесс.
Том опять повернулся к раджпуту:
– Вот письмо. Возьми его. Но помни! Сегодняшние события надо держать в секрете. Для человека, который никому ничего не скажет, возможно продвижение по службе. Если он заставить своих людей помалкивать, Том Трайп даст о нем благоприятный отзыв его высочеству. Кто тебя сделал рисалдаром, а? Кто заступился за тебя, когда тебя обвиняли в том, что ты ударил Галлама Сингха? Ну, стоит чего-то дружба Тома Трайпа? Я сказал все, что хотел.
Раджпут пробормотал что-то себе в бороду и вновь уставился на письмо, потом пристально взглянул на Тесс, сунул письмо в карман и сделал приглашающий жест.
– Теперь, леди, поспешите! – посоветовал Том. – И есть надежда, что вы правы – ада нет. Я уже столько наговорил лжи сегодня вечером, что заслужил вечное проклятие! А мы с вашим мужем отправимся в одно местечко неподалеку и будем вас ждать!
Но Тесс возразила:
– Пожалуйста, не заставляйте меня искать вас в темноте за воротами, когда я выйду! Почему не оставить экипаж здесь?
– Могут начаться разговоры, мэм. Я оставлю здесь Троттерса. Он даст мне знать, когда вы выйдете.
Том Трайп соскочил с лошади, чтобы помочь Тесс вылезти из коляски. Раджпут так стучал по железным воротам, как будто хотел разбудить мертвых, и с таким видом, будто собирается возиться целый час. Но ворота распахнулись подозрительно быстро, и бородатый африди высунул свою физиономию, с написанным на ней ожиданием, точно черепаха, выглядывающая из панциря, мигая, как будто бы хотел узнать тени, двигавшиеся в неверном свете фонаря. Он поманил Тесс согнутым пальцем, и в тот же момент, как она вошла, за ней захлопнулись, отгородив ее от мужа и от всякой надежды на чью-либо помощь.
Странный привратник выхватил корзину из рук Тесс и почти бегом проводил ее через старинный двор, контуры которого были почти неразличимы, за исключением места, освещенного желтым светом фонаря на железной скобе. Видны были только часть стены и каменные ступени, истоптанные в течение столетий. Африди повел Тесс вверх по ступеням и остановился наверху, чтобы постучать кулаком в резную дверь, но та отворилась, когда его кулак только наполовину приподнялся в воздухе, и служанка с веселыми глазами, которая отворила ее, насмешливо назвала его безумцем. Безмолвный, очевидно, из-за присутствия женщины, он снова спустился по ступеням, оставив Тесс теряться в догадках, будет ли проявлением хороших манер, если она снимет туфли перед тем, как войти. Туземцы всегда снимали обувь перед входом в дом Тесс, и она считала, что будет учтивостью поступить так же.
Однако служанка взяла ее за руку и бесцеремонно потянула внутрь, не отпуская пальцев Тесс даже для того, чтобы закрыть дверь. Она только похлопывала Тесс по руке и улыбалась, так как у них не было общих слов, чтобы она могла пригласить гостью войти.
Небольшой холл, в котором они очутились, был завешен занавесями с вышитыми на них павлинами, над которыми, очевидно, трудились терпеливые руки целых поколений. Раздвинув эти занавеси, служанка провела Тесс во внутренний зал пятидесяти или шестидесяти футов в длину, при первом взгляде на который исчезли все ее сомнения насчет обуви; но никогда она не видела такого смешения Востока и Запада, столь мягкого восточного мистицизма рядом с откровенной утилитарностью привезенных из Европы вещей, причем в этом не было дисгармонии.