– Ну же, дорогая! Что же ты так волнуешься?
Даже несмотря на присутствие Свечки, Надежда не прочь была немного поиграть. Она уступила.
– Все дело в том колдуне, по воле которого воскрешали богов в Коннеке? – спросила Кедла.
– Любимая моя, руки держи при себе, а ушки на макушке. Да, союзник он Руденса Шнайделя. Они хотели вознестись и заполучить божественное могущество. Со Шнайделем покончил лорд Арнмагил, тогда еще главнокомандующий. Эр-Рашаль хочет восстановить Дринджерийскую Империю. Родичи мои уверяют, что это лишь глупые мечты.
Свечка уловил в ее голосе неуверенность. Надежда сомневалась в своих же собратьях.
– Этот эр-Рашаль – самый хитрый, самый злобный и самый безжалостный из колдунов, хуже его разве что Тистимед Золотой. Но Тистимед уже и так вознесся. – Надежда содрогнулась, словно это ее очень тревожило. – К счастью для срединного мира, у эр-Рашаля просто талант обзаводиться врагами. Ему постоянно не везет.
– В каком смысле?
– Этому подлецу вечно все суют палки в колеса.
– Будто еще одна Анна Менандская, только та хоть в постели что-то умела, – заметила Кедла.
– Возможно. Он, вероятно, евнух, но это неважно. А важно вот что: ему вот-вот удастся задуманное. Может, уже через несколько месяцев или даже недель.
– Так почему никто ничего не предпринимает? – возмутилась Кедла.
– Дорогая моя, они пытались. Отговорки сплошные. Но главная причина, к несчастью, кроется в местных верованиях. Люди не верят, что какой-то спящий бог представляет для них угрозу. Утверждают, нет бога, кроме единого Бога. Многие даже на убийство готовы, чтобы это доказать.
Свечка постарался дышать ровно и унять колотящееся сердце. Несмотря на Надежду, несмотря на все происшедшее, ему все еще трудно было поверить, что Ночь гораздо сложнее, чем он думал всего каких-то несколько лет назад.
Чудовища из этого, как его называли местные, Идиама просто не могло существовать – только не в мире истинного чалдарянина или мейсалянина.
Что-то у монаха в голове щелкнуло. Пока картинка не сложилась, но беспокойства из-за Надежды у него прибавилось.
Она действовала очень осторожно, чересчур осторожно, и надеялась, что никто не заметит. Кралась на цыпочках, тасовала знания, боялась, что жители срединного мира заметят что-то, связанное с дринджерийским колдуном, что-то неявное.
Кедла тоже это почувствовала:
– Уверена, Правосудные согласятся. Что угодно, лишь бы тут не торчать.
На мгновение им показалось, что Надежда вздохнула с облегчением, а потом вдруг чуть обеспокоилась, будто возражая самой себе. Согласие Кедлы разрешило некое затруднение, но в будущем это грозило большими неприятностями.
Надежда поняла, почему улыбнулся Свечка, и еще больше обеспокоилась. В этот раз она не флиртовала, не соблазняла, не мучила. И даже Кедлу не завлекала.
– Я обязана доложить о вашем решении, – сказала она. – Нужно выступать немедленно. Через несколько дней погода испортится, а во время бури путешествовать опасно.
К удивлению Кедлы, Надежда торопливо обняла ее и поцеловала в лоб, а потом вышла из шатра.
Девушка и монах видели, как она выходила, но снаружи богиня так и не появилась. Караульные как раз встречали хвастуна-главнокомандующего. Бедный Горт, кажется, совсем не понимал, что главный жеребец тут вовсе не он.
Вдове Пинкус по некой непонятной причине пришелся по душе. Хотя с его появлением все вечно усложнялось.
– Надежда что-то затевает, – сказала Кедла Свечке.
– Дорогая моя, это само собой разумеется. Иначе она не может. С самого начала собиралась нас использовать. – Старик потер голову татуированной змеи на левой руке.
Еще одна змея, поменьше, шевельнулась, будто вспоминая ту первую встречу.
И что тогда было разлито в воздухе?
– Доказательств у меня нет, но чутье мне подсказывает, что она теперь сама всего лишь пешка, – призналась Кедла. – Кое-как выполняет приказ, намекает нам, что тетушки заставляют ее делать что-то, что ей совсем не по нутру.
– В этом ты лучше моего понимаешь. Как думаешь, что на самом деле происходит?
Кедла приложила палец к губам. Свечка решил, что она опасается колдовских шпионов, но тут в шатер вошел Пинкус Горт, уболтавший-таки караульных.
Кедла что-то сердито проворчала, но расстроилась она не сильно.
Совершенный подозревал, что нынешнего главнокомандующего тоже коснулась Ночь. Слишком уж это ощущалось, несмотря на его репутацию.
Зашевелились татуировки. Неужели из-за Горта? Значит, он опасен? Змеи вели себя спокойно с того самого праманского налета – тогда от их яда погибло несколько человек, а на совести у совершенного прибавилось пятен.
41Святые Земли, отдельные схватки, королевские каверзы
Хект почти погрузился в глубокий сон. Постоянное желание спать снова вернулось, и он ужасно злился. Это отнимало уйму времени, да и сны снились слишком тревожные, а он сейчас никак не мог позволить себе терять время и волноваться.
Что-то изменилось. И случилось это после прибытия Элспет.
Воздух в комнате задрожал, словно кто-то вот-вот появится. Хватит с тебя, поспал. Только бы не Элспет с волшебной свечой, подумал Хект не слишком доброжелательно.
Впрочем, с таким же настроением он бы встретил и сестру, и дочек, хотя не видел никого из них с самого Гипраксиума.
Хект действительно скучал по ним и Анне, чем бы он ни занимался. Ему ужасно не хватало семейного тепла.
Странно. Он будто раскололся надвое, ему все неуютнее было в собственной шкуре, и чем больше он превращался в лорда Арнмагила, командующего Кампанией во славу мира и веры, тем меньше ему нравился Пайпер Хект.
– Не спишь, как вижу, – сказала Гаурли. – Обычно-то ты ужасно храпишь.
Хект обреченно вздохнул, перевернулся на бок и уставился на богиню. Оправдывая свое прозвание «Лучезарная», она вся лучилась светом.
– А подождать нельзя было?
Ему нестерпимо хотелось покапризничать, но на самом деле он обрадовался. В присутствии Гаурли ему всегда становилось лучше. А если она задерживалась подольше, то и вовсе хорошо.
Может, страсть к саморазрушению, затаившаяся так глубоко, что и не отследишь, толкала его к еще одной безрассудной связи? Пайпер очень надеялся, что нет. Он не чувствовал той одержимости, которая охватывала его при виде Элспет, или покоя, которым его всегда обволакивало в присутствии Анны, или принуждения, как было тогда, с Катрин. Гаурли скорее напоминала ему давнего друга, рядом с ней его боль и тревоги понемногу утихали.
Впрочем, «давний друг» иногда туманно намекал, что вовсе не прочь поразвлечься.
Хект вздрогнул.
Не бывать этому. Неприятностей с женщинами у него и без того хватает.
Они молчали, но молчание не тяготило. Хекту с каждым мгновением становилось все лучше.
Так бывало в присутствии всех Лучезарных: сил у Пайпера сразу прибавлялось, настроение становилось приподнятым, усталость уходила. Может, только не так явно, как с Гаурли. Вот разве что Эавийн – та при желании могла подкрепить его даже сильнее.
Эви искушала, была такой податливой…
Нет!
Но от нее так замечательно пахнет – яблоками, соснами, вишневым цветом…
Хект вздрогнул и заставил себя сосредоточиться.
– Так чем обязан?
Гаурли ухмыльнулась и протянула ему местное лакомство – сладкую тминную булочку, щедро начиненную изюмом и медом. Хект взял угощение. Он знал, что, съев ее, почувствует себя лучше.
– Тебе это нужно, – сказала Гаурли. – А еще я подумала, тебе захочется узнать, что интересного произошло везде за это время.
– На нас это как-то повлияет?
– Разумеется, повлияет. Рано или поздно. Может, и рано, и поздно. Внука Тистимеда Золотого послали напасть на Каср-аль-Зед, прощупать оборону.
– В Войске Праведных под Шамрамди служат наемники из Хин-тай Ат. Конечно же, они докладываются Тистимеду.
– Хочешь, чтобы не докладывались? От Шамрамди до Гаргарлицеи путь неблизкий и опасный.
– Блестящая мысль. Что еще?
– Сегодня Пелла основательно потрепал Иреша абд-аль-Кадири.
– Да ну?
Каждый день лорд Арнмагил спрашивал себя: разумно ли было уступать Пелле и ставить мальчишку во главе расчета фальконетчиков в отряде, преследовавшем дринджерийцев? С Пеллой все будет в порядке, лишь бы не вздумал покрасоваться.
Видимо, именно этим парень и решил заняться.
– Он цел?
Анна никогда не простит Пайперу, если мальчишку убьют.
– Обстрелял лагерь противника. Много раненых и погибших.
– Фальконеты для этого и нужны.
– Пелла надеялся их спровоцировать, думал, бросятся в атаку. Но ша-луг убедили Иреша не посылать людей на убой.
– Скверно.
– Нерешительность Иреша не подняла боевой дух праман. Ночью после обстрела сотни дезертировали. Еще одна такая атака – и вообще никого не останется, кроме ша-луг. Никто ведь не хочет голову сложить, сидя в лагере.
Да еще когда еды мало и из-за воды все бранятся.
Нерешительность подведет Иреша. Ша-луг не сбегут, но обратятся против него, когда закончится перемирие.
Лорд Арнмагил был недоволен. Казалось, сами боги решили спасти Вантрад от кары небесной.
К собственному удивлению, он вдруг хихикнул.
– Что такое?
– Да как-то все это…
В здешних краях он сам командовал богами. По крайней мере, теми, до которых смертные могли дотронуться, с которыми могли поговорить и даже полюбезничать.
– У тебя опять затруднения? – спросила Гаурли.
– Ты наверняка и сама прекрасно знаешь.
– Знаю. И чем помочь знаю, но ты вряд ли согласишься.
– Говори уже! – потребовал Предводитель, который страшно устал и от своей усталости, и от неодолимого сна.
– Смотри, как оживился! Все просто – покорись. Ты должен пойти со мной к ближайшему Кладезю силы, лечь в горячие воды и покориться. Заснешь и будешь спать до тех пор, пока потребность в сне не перестанет тебя изводить. Эта война без тебя никуда не денется, не обязательно всюду совать свой нос, докапываться до каждой мелочи, раздражать подчиненных, беспрестанно заглядывая им через плечо.