— Как зовут-то тебя?
— Скажите ему, что на вопрос об имени я ответил: я — человеческое существо.
Громила пожал плечами и поднялся на один лестничный марш. Руку он все время держал на пистолете, торчавшем из-за резинки треников у него за спиной. На лестничной площадке, все так же не сводя глубоко посаженных глазок с охотника, громила доложился.
Ответом ему стал сухой костяной смех и резкий хриплый голос: «Впусти, впусти его!» Громила подозвал охотника мановением расплывшейся от жировых отложений лапищи. На лестничной площадке охотник увидел еще одного — ростом пониже и с армейской стрижкой. Второй охранник выглядел перетренированным, как все нынешние нарциссы от фитнеса, днюющие и ночующие в спортзалах. Такие знают название каждой мышцы своего тела. Второй охранник протянул руку за сумкой охотника. Тот спокойно с ней расстался. Его препроводили к двери, ведущей в самую большую комнату на этом этаже. Оттуда шел ровный гул машин. Впрочем, гул не вполне перекрывал весьма необычное сочетание звуков, доносившихся с этажа выше: там кто-то вопил, да так пронзительно, словно кота на части рвали, еще там глухо, но громко, аж потолок трясся, бахало, а кто-то пытался разрыдаться, но не мог, задыхаясь от нехватки воздуха.
Охотник и ухом не повел. Еще он позволил человеку с армейской стрижкой обыскать себя.
В комнате охотнику тут же попался на глаза парнишка лет шестнадцати, низколобый и широконосый. Парень мялся у двери с видом побитого щенка. Охотник не видел рук парня и потому двинулся вперед — убивать.
Остановил его голос Кутхи:
— Эй, ты, мальчишка! Соображаешь, где стоишь? Настоящий мужчина пришел! Тебе что, жить надоело?
Тонкое, как хлыст, тело, лицо, словно высеченное из кремня. Кутха с царственным видом восседал на изящном диванчике. По обеим сторонам стояли два высоких вентилятора, а на полу под ними — два кондиционера, подобные коленопреклоненным рабам. Охотник давно знал Кутху: тот все время жаловался на жару, однако приодеться любил. Вот почему сейчас он сидел в странного вида длинных шортах из тонкого хлопка и белого шелка и затейливо расшитом жилете на голое тело, но овеваемый ледяными ветрами — пусть и не настоящими, как в тундре, а из ультрасовременных кондиционеров.
Кутха, все еще посмеиваясь над помертвевшим лицом мальчишкой, поднялся и протянул охотнику руку:
— Надо же, человеческое существо собственной персоной! Дальний родственник пожаловал!
И крикнул мальчишке:
— Слышал? Человеческое существо! Это все потому что он из племени ленни-ленапе! Ты хоть знаешь, что эти слова значат? «Человеческие существа», вот что! Мы с ним одной крови. А твоя семья? — тут он сплюнул на пол. — Говно у тебя, а не семья.
Кутха снова повернулся к охотнику:
— Братец мой завел себе московитку. Подумать только. Есть такие люди, знаешь, корова стоять будет — они и ее оттрахают. Им все равно, кого трахать, хоть корову, хоть русскую. А семейка, представляешь, все подсылает ко мне этих мелких гондонов! Подлизываются, зовут в гости, на Брайтон-Бич, колбасу есть, собачью эту их колбасу, или из чего они там ее делают, уроды, а я сиди там и слушай, как они мне в уши поют: отда-ай нам все свои денежки, отда-а-ай нам все свои денежки! Да эти ребята так долго трахали наших баб, что, не поверишь, посмотришь в микроскоп на мою сраную ДНК, а там стоит московит и ссыт на мои гены, приговаривая: ой, дождик пошел, как тепло, как прекрасно! Тьфу!
Кутха снова развернулся к незадачливому мальчишке:
— Ну, понял? Я — ительмен! Мои родичи перешли на Аляску! А потом спустились дальше на юг! И стали его родичами! Да в нем больше моей крови, чем в тебе! А ты никто! Ты говно из жопы! Из жопы у меня такое падает, если я пиццы пережру!
Кутха вернулся к своему диванчику. Кресел или стульев в комнате не наблюдалось, но охотник и не ждал другого. Кутха есть Кутха. И теперь охотник стоял между двумя кондиционерами в позе просителя. В свое время, задумывая это дело, охотник испытывал небольшие угрызения совести. Но теперь, когда он стоял, подобно бедному крестьянину перед царским троном, совесть его успокоилась и замолчала.
Кутха махнул волосатой рукой в сторону мальчишки:
— Можешь говорить при нем. Он и языка-то наверняка не знает.
Охотник оглядел мальчишку и решился сказать:
— Мне нужен пистолет. Мне бы очень подошел полицейский пистолет.
— В смысле?
— Пистолет, который как-то связан с полицией. Которым полиция пользуется.
Кутха обратился к мрачному поникшему мальчишке:
— Он у нас коллекционер, вот. Знает, чего хочет, знает, чего ему нравится, а чего нет. Историей интересуется. Ты бы, блин, тоже чем-нибудь заинтересовался. Знаешь, где был, узнаешь, куда идешь. Прок от тебя был бы. Ты вот покажи, что думать умеешь. Или там считать. Ты ж не хочешь обратно на Брайтон-Бич? Чтоб на тебя в ссаных банях старичье дрочило? Смотри, я тебя многому могу научить. Это тебе не Брайтон-Бич, это Манхэттен, понял? У вас там все перезабыли уже…
Охотник сказал:
— Необязательно новый. Главное, чтобы был в рабочем состоянии.
— А знаешь, — Кутха задумался, — есть у меня «Кольт». Официальной полицейской модели. Пятидесятых годов.
— Как выглядит рукоять?
— Дерево с узором.
— А ствол?
— По-моему, шесть дюймов. Я это все помню, потому что мой специалист, он же ж такой же любитель истории, как мы с тобой, и он увидел пистолет и стал немножко раскачиваться из стороны в сторону, он так делает, когда очень доволен, а потом мне много рассказал про этот пистолет, так много, что мне пришлось сказать, чтоб он замолчал, а то я его пристрелю.
— Беру, — сказал охотник.
— Отличное приобретение. Такое оружие — оно как хорошие часы, из тех времен, когда у них были еще механические части, о которых люди заботились. Я бы мог тебе «Зиг» найти, но это не то же самое, правда? А этот «Кольт» продается вместе с подлинной полицейской кобурой, но я тебе ее не продам. Если хочешь, бери ее даром, я за нее денег не возьму.
— Почему?
— Ею ни разу не пользовались. Это запасная кобура. И я тебе расскажу одну вещь, которую мне поведал мой специалист. Смешная вещь. Полицейским приходилось разнашивать эти кобуры. Они выглядели как кожаные, а на самом деле были из картона. Так что они таскали бутылку кока-колы в кобуре целую неделю, чтобы она стала шире и туда пистолет пролезал. А если туда сразу сунуть пистолет, его вырезать придется из кобуры. А если не успеешь — тебя пристрелят. Но разношенная кобура разваливалась через полгода. Мне сказали: в семидесятых люди нашей породы выдирали «Кольты» из кобуры. Просто раздирали кобуру, выдергивали пистолет и стреляли в полицейского. Хорошие были времена, только мода дурацкая.
Охотник усилием воли подавил в себе ненужные мысли. И желания.
— Сколько?
— Сто долларов, больше не возьму, — раздуваясь от сознания собственного великодушия, сообщил Кутха. — К нему прилагаются двадцать четыре обоймы.
— Это очень щедро с твоей стороны, — сказал охотник. — Спасибо.
— Пистолет привезут из Нью-Джерси. Я позвоню. Будь здесь около семи. Его привезут с вечерним грузом. Я сам заберу его из машины и лично все проконтролирую.
— Это очень профессионально и своевременно. Спасибо, — сказал охотник. — Я буду ждать с деньгами.
Ведь он действительно мог так поступить.
Кутха не стал на этот раз вставать, чтобы пожать руку, а взял сотовый и набрал номер. И красноречиво поглядел на охотника, давая понять, что аудиенция закончена. Охотник кивнул и покинул мини-царский двор. На лестнице человек с армейской стрижкой отдал ему сумку и проводил взглядом до двери, у которой стоял громила. Тот распахнул створку и выпустил охотника на улицу.
Итак, что он теперь знал: в здании громила, мужик с армейской стрижкой, Кутха, мальчишка и, по крайней мере, еще один мужчина наверху. Все, кроме этого мужчины (или мужчин) наверху, его видели. А когда он вернется, там будет, по крайней мере, еще один, тот, кто привезет из Нью-Джерси его пистолет и «вечерний груз», о котором говорил Кутха. Видимо, это будут люди. В сумке лежал нож и мелочи, необходимые для жизни в лесу: трут, кресало, шнурок, еще всякое. На пальце — кольцо.
Он дошел до конца квартала и огляделся — нет никого. И принялся искать, как ловчей зайти штаб-квартире Кутхи в тыл.
С восточно-западной стороны квартала, где-то за пять или шесть дверей до продуктового магазинчика, охотник обнаружил заброшенную скобяную лавку — окна внизу были неряшливо закрашены, рамы верхних этажей по большей части пустовали. На двери болталось какое-то официальное предупреждение, но непогода смыла большую часть букв с бумажки. Никто не видел, как он поддел замок ножом и открыл дверь. Проскользнув внутрь, охотник аккуратно прикрыл створку и припер ее обнаруженным рядом стендом с образцами ДСП. Похоже, хозяева покидали это место в спешке — кругом валялось много товара. Охотник затаился на некоторое время в темноте, прислушиваясь. Затем сделал глубокий вдох. Отчетливо пахло человеческими фекалиями, но явно давнишними. Нет, сквоттеры здесь не поселились. Он обошел магазинчик в поисках того, что осталось от имущества хозяина, пытавшегося заработать с помощью мошеннических законов Манхэттена. Все, что он найдет, — его по праву. Манахатту украли у ленапе, заключили с ними нечестную сделку. Так что он — не преступник. Все, что он возьмет в городе на острове, принадлежит ему.
Охотник отыскал немало: еще бечевки, а в выдвигающихся ящичках — гайки и болты, которые хозяин не захотел или не сумел забрать, спешно пакуя вещи. Тут охотнику в голову пришла одна идея, и он отрезал шесть футов веревки, набрал пригоршню гаек и болтов и отправился на поиски лестницы, которая вела бы на верхние этажи, а там и на крышу.
Оттуда он насладился угловым видом на зады склада Кутхи и прекрасным обзором заросшего травой двора. Подъездная дорожка к нему также прекрасно просматривалась. В окнах трех верхних этажей висели самодельные занавески, тщательно задернутые изнутри.