Турок медленно убрал скаллер подмышку и огляделся уже внимательнее. Врачи, медсестры, больные и посетители разделились на два лагеря. И если больные и пришедшие их навестить родные и знакомые болели за волкодавов, то остальные поддерживали демоницу. Головин с удивлением заметил в толпе истошно кричащего Кириллова, вцепившегося побелевшими от напряжения пальцами в ручки коляски, в которой сидел орущий что-то Куликов. Оба, как заведеные, орали имя девушки.
Турок схватился за плечи отлетевшего прямо на него после удара Лепри волкодава, и развернул его лицом к себе.
– Да что тут происходит, мать вашу?! Совсем охренели?! – перекрывая все остальные звуки, разлетелся его громовой голос по всей комнате.
На несколько секунд в помещении повисла мертвая тишина, которую все же решил нарушить Кириллов.
– Показательные выступления заместителя начальника разведки дома Мягкова. Эмм… с моего разрешения, естественно.
– Да как! Вы! Доктор! Допустили! Это безобразие! Во вверенной вам больнице?! – от переполняющего его возмущения, у Головина не хватило дыхания прорать всю фразу целиком.
Лепри подошла и освободив волкодава из рук начальства, легонько отпихнула того в сторону.
– Я проводила лекцию о временных сдвигах для профессора и…
– Я вовсе не профессор, я доктор, – скромно поправил Кириллов демоницу.
– Неважно. В итоге доктор усомнился в действенности данного эффекта. Я попросила его провести эксперимент со мной и одним из охранников. После нокаута охранника, он все еще сомневался и я настояла на втором эксперименте – уже с двумя охранниками.
– Я так понимаю, что всего экспериментов было восемь?
– Нет, всего четыре, – встрял в разговор Кириллов, – Мы применили метод удвоения количества. Уже на втором эксперименте о нем узнал весь персонал, а на третий нам удалось собрать всю доступную аудиторию.
Головин резко повернулся к выходу, и на ходу покрутив пальцем у виска, вышел из помещения.
– Де-е-ебилы! – донеслось из коридора.
* Клевец(от "клюв") – односторонний клювовидный выступ на холодном оружии для нанесения точечного удара.
Глава 7
Швед решил подъехать издалека, и дождавшись, когда Кириллов сядет в кресло, начал с вероломного вопроса:
– Доктор, скажите, как на духу – вы кошечек любите?
Доктор, почуяв подвох, внимательно посмотрел на оружейника и не стал торопиться с ответом. Он почесал кончик носа, поправил очки и подумав несколько секунд, сказал:
– Не очень. Как и все животные, они не совсем стерильны. Я бы даже сказал – совсем не стерильны.
– Да? Ну тогда вынужден вас огорчить, доктор, вам придется оперировать кота.
– Какого еще кота?! Вы в своем уме, милейший?! Я не ветеринар, молодой человек! – тут же возмутился Кириллов, вскочив на ноги.
– Значит плюшки за операцию вас не интересуют… профессор?
– Оставьте свой сленг для подчиненных. И я не профессор, – доктор медленно сел обратно, – Хмм… А что за плюшки, позвольте полюбопытствовать?
– Ну, а что бы вы хотели… профессор? – Швед начал аккуратно подсекать, видя, что Кириллов уже заглотил наживку.
Второе упоминание о профессорском статусе, врач проглотил уже молча.
– Моя мечта – получить труп сначера для препарирования.
– Ого. Да вы истинный патологоанатом, профессор, – удивленно вскинул брови Швед, и пообещал, – Будет вам труп.
Головин при этих словах вскинул голову и успел заметить ехидную ухмылку, мелькнувшую на лице оружейника.
– При чем тут патанатомия? – вскинулся Кириллов, – Строение тела доселе неизвестного науке существа…
– Я все понял, профессор, был не прав, – рассмеялся Швед, – Готовьте операционную на завтра. А пока я познакомлю вас с пациентом.
Оружейник вышел в коридор. Кириллов перевел взгляд на Головина.
– Котик какой-то особенный? Любимый питомец?
– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Турок.
Кириллов занялся своими бумагами, а для Головина прошло несколько томительных минут. Он предвкушал встречу Кириллова и Малифуса, и поэтому, как только в коридорчике администрации раздались звуки приближающихся шагов, кашлянул, чтобы привлечь внимание доктора:
– Кхм… Вот и котик на подходе.
– Дмитрий Михайлович, скажите, порода у котика редкая? – отвлекся от бумаг доктор, – Мне надо будет перед операцией почитать специальную литературу о… пациенте, особенности поведения узнать, ну и прочие физиологические моменты.
– Редчайшая, доктор, – заверил врача Головин, и видя, как дверь в кабинет начинает открываться, быстро добавил, – Когда я первый раз его увидел, то не сразу в нем кота признал. Не до того было, доктор. Я булки сжимал изо всех сил.
– Какие булки? – не разобравший последних слов Головина, Кириллов снял очки, поднял голову, и уставился на Шведа и Телию, между которыми находился кто-то прикрытый простыней.
Оружейник потянул за край импровизированного покрывала, и близоруко сощурившийся доктор через секунду завопил во весь голос от ужаса.
– Какие булки… Да те самые, – ухмыльнулся довольный Турок, – Не вы один умеете дебильными экспериментами заниматься. Побудьте немного в моей шкуре.
***
Оставив Кириллова один на один с Малифусом, троица сопровождающих вышла из здания больницы и залезла обратно во флаер. Телия села за управление, и по просьбе Головина повела машину к штабу волкодавов.
– Как мы и думали, Бренд отправил волкодавов на охрану разломов. Четыре разлома по сто пятьдесят бойцов, – Головин с интересом посмотрел на Шведа.
– И Бхарат. По сотне на каждую станцию приема с этих разломов, – ухмыльнулся ему в лицо оружейник.
– С тобой неинтересно, – повторил слова Малифуса Турок, – Тебе, наверное, и жить-то скучно, зная все наперед…
– Вот только не надо делать поспешные выводы, Дмитрий Михайлович. Это простая логика, никакого дара предвидения у меня нет, – Швед откинулся на спинку сиденья, – Мне нравится когда события начинают развиваться вне логики. Жесткие привязки ко всяким планам мне еще на Кранче надоели. Итак, что имеем?
Головин похлопал ладонью по лежащему у него на коленях конверту:
– Центральный разлом, Кохтияр и эти четыре, которые можно захватить в любой момент.
Швед быстро прикинул в голове:
– Вместе с разломами лендеров получается сто двадцать восемь.
– Мы знали о ста семидесяти девяти. Позже добавился центральный.
– Их именно столько и есть. Все захваченные сначерами разломы расположены только на этом континенте и довольно близки друг к другу. Они знали примерное место центрального разлома, поэтому им не было смысла захватывать остальные.
– Да, ты уже говорил, что из центрального есть доступ во все.
– Кстати, может уже назовете его как-нибудь?
– Ну… мы обсуждали этот вопрос как-то с Михаилом Юрьевичем.
– И? – Швед приготовился услышать название.
– Ничего в головы нам тогда так и не пришло. Кроме… – Головин многозначительно замолчал.
– Ты у кого эту поганую манеру с театральными паузами подхватил?
Сидящая впереди Телия прыснула смешком.
– Да ла-а-адно? – удивленно протянул Швед, – Не замечал такого за собой.
– Не обижайся, Ульф, мне нравится, – Телия повернула голову к нему, – Ты прям таким умным-умным кажешься в такие моменты.
Теперь в голос заржал Головин.
– Хорош уже глумиться-то, – рассмеялся и сам оружейник, – Так что с названием?
– Разлом Ульф.
Смех оружейника резко оборвался.
– Нет. Я не буду объяснять, почему нельзя называть разлом этим именем, но поверьте – это имя ему не подходит. Я думаю, будет лучше назвать его на местный манер – Альтияр. Да и народу будет проще ориентироваться. Альмет еще долго будет считаться столицей земель Дома Мягкова.
Флаер мягко остановился у дверей штаба. Головин вылез из салона и спросил у оставшегося внутри Шведа:
– Как думаешь, когда нам разломы брать под свой контроль?
– Как можно скорее. Если разведка у Инраза работает хорошо, а она работает хорошо, то скоро Кубу и Алекса вычислят. Не ждите, кооперируйтесь с Калебом, и берите все станции под свой контроль. Буду послезавтра, надеюсь у вас уже все закончится.
Головин кивнул, и направился в здание. Проводив его взглядом, Телия обернулась.
– Куда сейчас полетим?
– К родным.
– Вот сейчас не поняла… – озадачилась Телия, и даже слегка наморщила лоб в раздумьях.
– А ты знаешь много моих родственников? Летим к твоим папе с мамой, – усмехнулся Швед, – Пора и повиниться за свои шуточки.
Еле сдержав радостный вопль, Телия резко повернулась к панели управления, и не менее резко стартовала. Дом, родной дом.
***
– И зачем он вам вообще нужен? – спросил демон, передавая оружейнику координаты местности, где содержался Тенебрис.
Удивление Калеба было неподдельным, он действительно не мог понять зачем Шведу понадобился Тенебрис. Инраз практически сразу узнал о провале группы сначеров, и о доверии с его стороны к бывшему подчиненному не могло быть и речи.
– Устроим ему побег, – ответил Швед, – А по следу пустим афанов.
– Думаешь кошакам он так сильно нужен? Это вроде личное дело Рибока, ведь Тенебрис именно на него напал.
– Ты многого не знаешь, Калеб. Теперь у афанов любая причина будет считаться уважительной, если она даст возможность убить хотя бы одного сначера.
– Опять твои интриги, Ульф? – скривился демон, – Что на этот раз?
– Только между нами. Бло ты еще можешь пересказать наш разговор, но вот Чимиру – ни слова. Слишком важная информация.
Калеб кивнул, и приготовился слушать. Но оружейник сумел его удивить, уместив такую важную интригу всего в одну короткую фразу.
– Инраз похитил котят Таурати.
Калеб надолго замер. Это вовсе не означало, что новость повергла его в глубокий ступор. Наоборот – мысли в его голове замелькали с максимально предоставленной им природой скоростью. Швед ухмыльнулся и пошел к шкафчику с выпивкой. Сам Калеб почти не пил, но минибар для гостей в его кабинете присутствовал. Оружейник уже допивал второй бокал замечательного, чуть крепковатого вина, когда демон наконец-то подал свой голос.