– В общем, так, бояре, в Москве сидеть я не буду, заранее предупреждаю, что столица будет здесь, в Выборге. Будем учиться и жить по-новому. По старинке уже не проскочит. Запад бежит впереди нас, и вот-вот захочет силой помериться. Не случайно они заинтересовались нашими землями. Армия нужна регулярная, и флот, сильный флот. А для него ученые люди нужны, и не в церковно-приходской школе обученные. Образец вы видели у меня в Выборге. Устраивает такая жизнь? – тогда по рукам, и идем меч-кладенец доставать, нет – я никуда не поеду, выбирайтесь из смуты сами. Сами заварили, сами и расхлебывайте. Думайте, если согласны, приезжайте после смерти Михаила. Сейчас, при живом царе, я в Новгород не поеду. Не хочу дополнительно смуту в дурные головы вносить. Вот так вот. Так что бывайте. Доброго пути.
– Дозволь посольство оставить, княже, и рабов твоих, детишек наших, в корпус и в университет записать. – поклонившись, сказал Долгоруков.
– Посольство стройте, а прием в корпус и в университет уже произведен. Только в следующем году. И без подготовки туда не поступить оболтусам вашим. Пусть в школу пока походят.
Распрощались по-доброму. Но тишь да гладь в Москве редко проскакивает! Бабка оказалась с «двойным дном». Посылал ее лично наследник, она должна была заставить меня сказать вслух, что я – самозванец. Заплатили ей за это большие деньги, а задание она провалила, да еще и слова про Сварога сказала. Посему по приезду Алексей приказал казнить ее, и заполыхала вся Москва. Русский бунт тем и страшен, что абсолютно неуправляем. Наследник был поднят на копьях, и туда же отправилось все семейство. Вошли к Михаилу, а тот уже мертвый лежит. Сердце отказало. В ноябре, уже по снегу, опять посольство заявилось, и пришлось ехать в Новгород. Из Волхова в Мсту прорыт канал в незапамятные времена, там и жили князья новгородские, а не в крепости. А неподалеку и стояло это древнее городище. В нем крытый деревянный лабиринт сделан. Таких довольно много по всему Северу разбросано. Кто и для чего делал, неизвестно, назначение исчезло в веках. При Рюрике его еще и закрыли сверху полностью. Где-то там внутри, по преданию, его меч лежит, который землю нашу оберегает. Наследник Рюрика должен знать, где он лежит, и клясться на нем оберегать землю русскую. Вот эту традицию и пытаются возродить бояре, чтобы со смутами покончить. Ну, правда, где он лежит, мне никто не говорил, и вообще об этой славной традиции мне стало известно совсем недавно. Одно хорошо, я в полной боевой, и под «лешаком» у меня висит ноктовизор и хороший металлоискатель. Три монаха с трудом раскрывают вход в лабиринт. Зрители остаются у входа, из лабиринта сильно несет пометом летучих мышей, целое облако которых выпорхнуло оттуда. Видок у лабиринта несколько мрачноватый. Вхожу. Внимательно осматриваю стены. У входа они заплесневели, никаких следов, кроме штришков от крыльев насекомоядных. Отойдя чуть подальше от входа, гашу дымящий и дающий неровный свет факел, надеваю ноктовизор и еще раз осматриваю стены. Есть! Есть отметины. Очень аккуратно и незаметно нанесены под самым верхом. Иду по отметкам. Удивительно, но ни разу не зашел в тупики. Очень качественный путеводитель. Почти как нить Ариадны. Тут пискнул металлоискатель. Я поводил им по стене. В одном месте пищит гораздо сильнее. А никаких отметок или лючков нет. Замечаю наверху что-то вроде надреза. Тут меня осенило, буквально пробую провернуть бревнышко. Поддалось! Вращается! Пахнуло чем-то прогорклым, неприятным. Внутри какая-то пакля, пропитанная протухшим салом, и в нее завернут небольшой, чуть больше 80 сантиметров длиной, прямой клинок. Довольно аккуратно завернут. Скорее всего, это и есть меч. Возвращался по следам, нашел факел, опять зажег его и вышел из лабиринта. Там почти ссора, мои гвардейцы заволновались, потому что отсутствовал я почти час, и уже собирались разобрать по бревнышку древнее сооружение.
– Тихо всем! Этот? – А его же никто никогда из присутствующих не видел! Визги восторга, все кинулись его рассматривать, а я выбирал слизняков, налипших на «лешак» в подземелье. Пройда помогал их со спины снимать. Довольно мерзкое сооружение. Вот же придумали где раритеты хранить. Его место – в музее. Меч мы забрали с собой и уехали обратно в Выборг. Боярская дума практически в полном составе постановила просить князя Святослава занять московский трон, но не тут-то было! Патриарх Иосиф встал в позу, дескать, трон православный, посему нехай Святослав крестится, и только в этом случае он получит право сидеть на этом троне. Хотя Рюрики сели на него несколько раньше, чем крестилась Русь. Поэтому я ответил таким же категорическим отказом и перестал принимать и бояр, и попов. Все зашло в обычный в этом случае русский тупик.
Глава 15. Польско-крымская провокация. Враг у ворот
Зима не принесла никаких изменений, мы активно строили флот, который приносил стабильную и высокую прибыль, и начали изыскания по прокладке железной дороги в Костомукшу, чтобы перейти от сбора озерной руды и сильно сернистых пиритов на нормальную обогащенную руду. Но дело это муторное и долгое, особенно в условиях отсутствия тяжелых средств механизации. Поэтому пока ведем изыскательские и топографические работы. Местность сложная, множество естественных препятствий, требуется взрывчатка, а она, возможно, прибудет с первыми кораблями из Вест-Индии и Индонезии. Ближе ничего пока нет. Из-за «малого ледникового периода» на Балтике замерзают практически все порты, и зимой проливы забиты плавающим льдом, поэтому зимой все только на санях. Как мы и предполагали, в феврале сыграли свадьбу между Федором и Настей, и уже к весне стало ясно, что Настена ждет первенца. Но в университет бегает, Пройда тоже учится, с ним удалось поговорить, чтобы не обращал все в домострой, а уделил жене должное внимание и нанял домой помощников для нее. Так они и поступили, во всяком случае оба пока уделяют должное внимание учебе, и больших проблем не возникает. Денег у них хватает, чтобы содержать слуг.
В мае, с началом навигации, я отказал в землечерпалке Иосифу и Варсонофию и поставил ее копать канал в Сайму, у меня, правда, было еще три таких же машины, но зачем людям делать добро, если они отвечают злом. Такое положение, впрочем, продолжалось не так долго, так как около 40 тысяч крымских татар вторглись в Путивльский, Севский и Рыльский уезды. В плен попало около 50 тысяч человек. И все прошло совершенно безнаказанно, и всего в сотне верст от трех новых крепостей, которые усиленно строил Михаил целых двадцать лет. Поэтому не смог я отказаться принять полную делегацию боярской думы, которая прибыла не в шапках, высотой в метр и более, а в шеломах и панцирях. Шапки свои они в обозе оставили, а в крепости появились в броне.
– Хан Богадур-Гирей обошел наши засеки и атаковал три уезда. А войска нет, белгородцы даже подмоги не прислали. Так и отсиделись за стенами. В уездах даже петухов не стало, все вычистили. Мы свое слово еще осенью сказали, зараз последний из нас, кто был против, стал по нашу руку. Прикажи принесть Рюриков меч, крести им нас, прими присягу нашу вассальную и царствуй, царь Святослав. Спаси землю русскую. Твои условия мы знаем, и как скажешь, так и будет. Земский собор так решил. – за сорока двух бояр говорил князь Ромодановский, самый пожилой из всех.
– А что патриарх?
– Земский собор так решил. Рюрики от веку нами правили, так тому и быть. – твердо ответил еще раз старец. То есть в стране очередной переворот, патриарха от решения вопроса просто отстранили. Чисто формально никакой я не царь всея Руси, а как был князем Выборгским, так им и остался, но принял присягу всех членов Госсовета, который тогда назывался Боярской думой, то есть членов правительства государства Российского. Среди них были люди, которые отвечали за армию, за полицию, за финансы и за внешнюю, и внутреннюю политику. Причем во времена Михаила частенько дела велись параллельно. Вон сидит Милославский, так тот в прошлом году, чтобы умиротворить турок, им Азов отдал, Михаил это дело поддержал, и тесть его сына получил немалую мзду. А сейчас неоткуда войско послать, чтобы перехватить громадную колонну, идущую в Крым. А действовать требуется быстро. Или вон, Сицкий, астраханский воевода, известен тем, что дал дозволение беспошлинной рыбной ловли под Астраханью, Троицкому, Преображенскому и Вознесенскому астраханским монастырям и причту тамошнего собора; и объявил ногайскому мурзе и его улусным людям, что государь «вины их велел им отдать и велел по-прежнему принять их под свою высокую руку», отдал им государево жалованье и отпустил по улусам. Сейчас в Разбойном приказе сидит, жалобы разбирает. Однако часть людей вполне стоящих и о государстве думающих. Упремся – разберемся. Ромодановский был ключником и сохранил от бунтарей казну царскую. Привез полный отчет. По нему получалось, что в руки мне попало государство-банкрот с кучей злостных неплательщиков налогов и алиментов. В казне Выборга деньжат поболее будет. Так что не любовь к Родине-матушке их к моим ногам бросила, а обычная меркантильность: спешили прислониться к более богатенькому, мож чего и урвем.
– Так, кто винокурнями занимается? Есть такие?
– Я, думный дьяк Щербатов, Димитрий.
– Так, показать на карте, где находятся, можешь? – Он остолбенело смотрел на меня, не понимая, что от него хотят. Я его подтолкнул к своему столу, где лежала карта Европейской части России.
– Показывай, где винокурни стоят. Сюда не лезь, вот тут показывай.
Дьяк вчитывался в названия городов, а они написаны с другим правописанием. К нам подошел князь Долгоруков и вызвался помочь несчастному дьяку, которому экзамен по географии устроили. Ну, а когда он увидел курвиметр, которым я покатил по карте, он чуть остатков разума не лишился. Я же карандашом выписывал расстояния и пересчитывал все на тонны.
– Так, Иван Владимирович, спросите у него, что требуется, чтобы получить с государевых винокурен вот такое количество спирта, и требуется примерно полторы сотни пудов масла, любого, кроме сливочного: конопляное, льняное, горчичное, просо, подсолнечник, абсолютно любое. Просто мне самому быстро столько не перебросить