на такое расстояние. И примут ли там выборгские деньги.
Князь расспросил растерявшегося дьяка обо всем. В общем, если срочно перебросить в Новгород спирт на обратную дорогу и организовать его переброску по Днепру, то даже назад батальон вернется без особых проблем. На глазах у всех снимаю телефон, который стоял у меня в ящике стола, чтобы глаза никому не мозолил, и звоню в Гвардейское. Из аппарата раздается довольно громкий ответ дежурного.
– Второй батальон поднять по тревоге! Командиров ко мне, срочно. Двойной комплект заправщиков. Боекомплект полный. Тревога – боевая. Исполнять.
– Есть, княже! – и, даже не повесив трубку, заорал: «Второй батальон, боевая тревога, выходи строиться! Бегом!», трубка, наконец, прекратила кричать и загудела короткими гудками.
Притихшие бояре осторожно поглядывали на меня, перешептываясь: что происходит?
– Что происходит, что происходит? Избрали меня? На царство посадили? Меч Рюрика целовать заставили? Вот я и принял командование. Второй гвардейский батальон армии Выборга сейчас получит приказ выдвинуться в район Белгорода, и оттуда перехватить колонну пленных, которым в Крым идти 350 верст. А татарскую конницу – уничтожить.
Через 12 минут в кабинет ввалилось командование батальона и приданной батареи. Все в такой же форме, как и я, старший лейтенант Стрешнев доложился, что батальон поднят по тревоге и вышел в район сосредоточения. Идет погрузка боезапаса. Вторая полевая батарея вышла из парка, следует в район сосредоточения.
– Здравствуйте, товарищи командиры. Отряды крымского хана Богатур-Гирея две недели назад атаковали несколько районов на юге России. Силы противника оцениваются как 40–50 тысяч сабель при нескольких орудиях. Атакованы и взяты города Путивль, Севск и Рыльск. Противник действует тремя большими ордами. В настоящее время рейд ими завершен, захвачено большое количество пленных, и он имеет большой обоз из награбленного. Смирно! Слушай боевой приказ! Батальону изготовиться к маршу по маршруту: Гвардейское – Ниен, где будет организована переправа и пополнен запас горючего. Далее следовать на Новгород – Валдай – Тверь – Москва – Тула – Курск – Белгородская крепость. Возимый запас топлива не должен опускаться ниже 1200 километров на каждую единицу техники до самой крепости. Произвести разведку местности, обнаружить противника, который отходит сейчас в сторону Перекопа, отбить пленных, противника уничтожить. Вот письменный приказ от боярской думы, приказывающий комендантам и воеводам оказывать вам поддержку и обеспечивать снабжением. Стрешнев, главное в этом рейде связь и взаимодействие. Получи деньги, вот приказ. Действуйте с максимально возможной скоростью. Все свободны. Исполняйте. Водород и оболочки не забудьте.
Иван Владимирович Долгорукий, а он считался главным воеводой объединенного войска московского, рукой поправил отвалившуюся челюсть, оправил бороду:
– Государь, дозволь на войско твое глянуть, и пошто нас не задействовал?
– Вы за ними не успеете. Ну, а гвардию? Посмотрите, посмотрите, но не сегодня. Днями. – я снял опять трубку телефона и приказал начать погрузку запланированного количества топлива и боеприпасов для отправки их в Новгород. Оказался я в положении Николая Первого перед Крымской войной! Транспорта нет, горючего на той стороне практически нет. Поляки Днепр перекрывают. Древние наволоки не действуют. Все четыре землечерпалки отправляю заканчивать Волго-Балт, причем одну из них по прошлогоднему пути пробивать канал из Онеги в Онегу. И чтоб в этом году каналы были закончены.
Дорога батальону предстоит тяжелая и долгая, наши дороги по сравнению с теми выглядят как хайвэи! Если у себя я немного порядок с этим навел, то на остальной части России плохих дорог и дураков в разы больше, чем сейчас. Одно хорошо: гаишники отсутствуют. Так что максимум двадцать кэмэ в час, пылища и полное отсутствие указателей. Ну, разве где камень-вещун попадется: налево пойдешь – убитому быть, направо – коня потеряешь, а прямо – туда лучше не ходить. Поэтому ориентироваться придется методом опроса местных жителей, а среди них запросто какой-нибудь Сусанин мог затеряться или затереться. До Новгорода не заблудятся, а там провожатых возьмут. Все равно скорость противника еще меньше: километра три-четыре в час. Так что догонят. На расстоянии в 200 километров я их отслеживать могу, а чтобы ничего подобного не произошло, выгоняю «Татьяну» в море, пусть пеленгует радиосигнал оттуда. Я на месте, а еще на буксир передал, чтобы пеленговали от себя на КВ. Какое-никакое, а навигационное обеспечение. До Ниена у батальона было даже 35 км в час, затем скорость упала до 25 км/ч. У них есть шары, чтобы высоко поднять антенну. Так что морзянкой все смогут передать, что нужно, а мы за это время придумаем, как им топливо и БЗ подбросить. Будем искать варианты. Я этот вопрос несколько запустил: морских кораблей хватает, а с речными, кроме деревянных ладожских ладей, ничего не строим, только баржи. Удобные они, правда, не для боя. Топлива в самом Новгороде много, его под сбор урожая туда засунули, так что почти без остановки батальон двинулся дальше. Первая заминка произошла уже под Москвой: двое суток на переправе простояли из-за сломанного парома. Непосредственно через Москву не пошли, обошли ее от греха подальше, а за Тулой и скорость прибавилась, и топлива больше стало, меньше времени стали терять на бункеровках. Ведрами ведь самогон в цистерны переливали, и перед этим проверяли: горит – не горит. В Белгороде сказали, что поляки пропустили татар через себя, и возвращаются они той же дорогой, через Полтавскую крепость. Сейчас под Полтавой идет большой базар, распродают рабов и награбленное. Стрешнев рванул туда, уже не жалея ни топливо, ни технику, через Дьяков острог.
Но уже в Остроге стало известно, что орда из-под Полтавы снялась, движется на юг к Днепру и переправе через Орель. Стрешнев взял восточнее, форсировал Орель у Лычково, решил встретить противника на переправе. Разведка доложила, что атака с ходу невозможна, и все из-за баб. В колонне практически не осталось мужиков, их продали в Полтаве (пойдем назад – разберемся). Девок и женщин ведут дальше, там на них цена выше. На шею у каждой накинут аркан, который крепится к луке седла. Если татарин пойдет в атаку или лошадь понесет, то сзади будут болтаться один-два трупа. Местом для засады выбрали междуречье Орели и Заплавки. Ниже по течению река глубокая, до шести метров, а здесь обе речки разливаются до ста метров примерно, дно песчаное, так что возы пройдут. Воды где-то по пояс, так что сушиться будут. Два соленых лимана не дадут никому уйти. Разведка видела, что при переправе через Коломак женщин отгоняли чуть в сторону под небольшой охраной, а сами в это время крутились на конях и джигитовали. То есть орда временно разделялась на «мирняк» и орду. Заманивать вызвались казаки из Белгорода. Гвардейцы оборудовали позиции, замаскировали их, разложили путанку в густой траве, закрепив ее стальными костылями. Орда появилась ближе к вечеру, перешли через Орель и начали разбивать лагерь. Из засады выскочили казаки, дали несколько выстрелов и пустились наутек, увидев, что многие татары прыгнули на коней. Двадцать казаков и несущаяся вслед за ними конная лава на фоне красного заходящего солнца. И тут навстречу лаве вылетают ВГ-40СЗ, и начинают работать «печенеги» и «корды» с фланга, лава на разворот, а там «путанка» и мины. А сверху шрапнель рвется. В десять минут было все закончено. К Стрешневу подъехали казаки.
– Барин, да как же так! Ты что, чертей выпустил?
– Их самых, выборгских. Знай наших! Добивайте оставшихся и подтягивайтесь к их лагерю.
Татары сбились в кучу, окружают себя подводами, возками и арбами. Разведка во время боя успела положить из «Валов» охрану женщин, и те сбежали через переправу на другой берег. Внутри круга есть немного пленных, но совсем немного. Стрешнев через усилитель приказал сдаваться. Уже темнело, и татары в темноте не опасались атаки, считая, что хорошо укрепили позиции. Пришлось опять бить из СЗ, и внутри круга начали биться в бешенстве и панике кони. Они как неуправляемые торпеды носились там, сминая все вокруг, ломая себе и людям ноги, пробивая головы.
– Урус! Не ситиреляй! Тавоя визяла!
Пошла обычная работа по взятию пленных: по одному, руки наверх. Иногда раздавались почти неслышные щелчки «Валов», которые подбирали тех, кто решил в темноте тихонечко смыться.
Отсюда до польской крепости Полтавы двое суток пешком, или пара часов езды. Но пришлось идти двое суток. Чтобы не тратить топливо, в квадроциклы запрягли уцелевших татарских коней. Часть погибших коней и волов разделали и засолили, кормить требовалось освобожденных, ну и пленных, которых далеко решили не вести. Добрались до крепости на четвертые сутки. Женщины устали и еле плетутся, обоз загружен так, что оставшиеся лошади и волы его еле тянут, а это имущество освобожденных и трофеи, которые продать можно, чтобы выжить, ведь все «дома» сожжено и разграблено. Белгородцы вызвали на переговоры какого-то пышно разодетого гуся, который якобы кроме как на польском не говорил ни на одном языке, и начал откровенно хамить старлею Стрешневу. Стрешнев, он не дворянин, он – наш, водьский, из Князево, в шведской армии дослужился до лейтенанта. Послушав, как шипит «парламентер», не задумываясь, двинул ему в зубы.
– По-русски говори, а не шипи, как гусь, морда твоя литовская. – национальность переговорщика он угадал абсолютно точно. – Ты и твои люди купили краденое. Времени у тебя до обеда, чтобы вернуть всех наших людей. После обеда ни тебя, ни твоей крепости не станет. – Голос у него был хриплый, сорвал, оравши на пленных, которые русского не понимали. Злющим был из-за того, что белгородский воевода опаздывал со своим войском, и батальону приходилось заниматься конвоированием.
Вытерев кровь с губы, литовец перешел на русский:
– Мы купили пленных, это по закону.
– Моих людей вернуть, всех. Сколько вернете, столько татарвы получите. Все, пошел вон.