Вернулась разведка, посланная вверх и вниз по течению. Приволокли первых пленных. К сожалению, все простые воины, дозорные. А пока заправляют и заряжают наших «птичек», я вношу в блок управления координаты трех станций доплеровской РНС (радионавигационной системы), которую развернул топографический взвод. Со взводом разведки раскладываем катапульту, я проверяю работу блока управления, ставлю «улитку» в пистолет-пулемет, закладываю гранаты в гранатомет. Первым готов родной до смерти «Элерон-10 м». Он и уходит в полет, чтобы произвести доразведку ближайших окрестностей.
В инфракрасном диапазоне обнаруживаем еще два дозора. От одного из них по степи скачет всадник. Так как поблизости никого нет, снижаюсь и расстреливаю его с воздуха. К дозорам высылаем группы захвата.
Наконец готов наш «Птеродактиль». Переснаряжаем катапульту усиленным зарядом, устанавливаем отделяемую лыжу, неподалеку для него укатывается полоса, у него шасси и два ТВРД. Он совсем новенький, принят на вооружение в 2016 году. Этот экземпляр «утонул в Ладоге» на испытаниях. А терминал управления сделан по заказу. Он несколько отличается от серийного: канал управления не закрыт. В этом нет надобности, считается гражданским, должен был обладать меньшей мощностью и дальностью, но для меня все параметры приемопередатчиков оставили штатными. Я ведь там совсем «свой», буржуинский. Поэтому машинка и стрелять, и бомбить может. Но по открытому каналу. И бог с ним. С топливом некоторая напряженка. Нечто подобное мы соорудили, и движки работают. В том мире это чудо летает на такой адской смеси, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Нечто ракетное и очень секретное. Поэтому может находиться в воздухе очень долго и поднимать вдвое больше груза, чем на той смеси, что мы сделали. И высотность имеет в 20–22 км. Нам такое не по плечу, и за ненадобностью. Чем проще, тем надежнее летает. Самолетик почти полностью прозрачный, выполнен по стелс-технологии, которая здесь тоже ни к чему, но не менять же конструкцию! В общем, отправляем его в полет, и через полтора часа я его посадил обратно. Топливо приходится экономить.
Глава 19. Штурм Перекопа и Кырк-Ер
Собрались в штабе, это так моя палатка называется, командирами в первом гвардейском служат в основном выходцы из шести деревень, входящих в мой удел. Из них комплектовалась первая рота. Чужих здесь нет. Все они начинали как солдаты-гвардейцы и постепенно росли. Все давно грамотны, отучились в корпусе, кто три года, полный курс, а кто еще учится. У всех семьи живут в Князево и окрестностях, часть из них сироты, из которых и формировалась первая рота. Все прошли все бои, в которых принимала участие гвардия. Все помнят, что произошло в Князево после моего прихода. Есть с чем сравнивать. Я разложил на столе большой тактический планшет, у них и у разведки тоже есть планшеты, они входят в комплект «Ратника», и для них я приобретал полные командирские комплекты. Перекачали все себе информацию и начали готовить операцию. Распределять цели и задачи.
Инженерно-саперная рота, после отдыха и полевой бани, отправилась готовить трассу. Остальные еще отдыхают, кроме разведки. У меня, кроме полковой и батальонных разведок, есть разведка от Усселинкса. Так сказать, спецназ. В их ведомстве находятся все новейшие технические средства для этого. Набор туда еще строже, чем в гвардию. Там языки требуется знать. И Томас гоняет своих орлов так же, как я его гонял, когда создавал разведку. В общем, этот вопрос поставлен на современный мне уровень.
Рассматривая снятый фильм, обращаю внимание всех, что сразиться нам придется не только с татарами. Среди защитников Перекопа есть турецкие янычары и несколько европейцев. Они выделяются своими костюмами и шлемами. По внешнему виду: англичане и голландцы. По всей видимости, сведения о том, что направление удара – Крым, известно не только султану, но и в Европе. Все хотят знать побольше о том, какие подарки мы приготовили Богатур-Гирею. Этих ребят поручаю роте Усселинкса. Ни один уйти не должен.
Выступили мы в ночь на третьи сутки, раньше не получилось из-за дорог. Днем пыль выдает малейшее движение, поэтому все работы саперы выполняли ночью. Как стемнело, мы повесили «Птеродактиля» над степью и двинулись вперед. Ветер юго-западных направлений, довольно сильный, так что пыль сдувает от противника.
С «Птеродактилем» смешно получилось! Через несколько дней слышу по радио:
– Княже, тут у нас замес намечается. Бусурманы уперлись, у них четыре пушки. «Горыныча» пришли!
– Какого «Горыныча»?
– Ну, этого, который летает, здоровенный такой, стеклянный.
Непроизносимо слово «Птеродактиль» на русском языке. Наш «Альтаир», на борту которого было написано: «Птеродактиль», по названию не понравился, и его быстренько переделали в «Змея Горыныча». Он мог ракетами стрелять, а они огненный след в небе показывали. Кстати, «Элерон» таких почестей не удостоился. Он хоть и летает, и стреляет, но из-за визга, который издает электрический высокооборотный двигатель, получил название «пискун». Проще говоря, не впечатлил. Более уважительно его прозвали «Орликом». Все знали, что садиться он не умеет, спускается на парашюте, а потом его все ищут, чтобы жесткий диск с него снять. Его только артиллеристы благословляли и почитали. Правда, он на них в основном и работал. Ну, и разведке помогал.
Первым взяли форт Ор-Капи, со стороны Сиваша, и перебросили туда три орудия по воде. Сейчас там видны остатки сооружений, полутора веками позже сделанные. А тогда было семь фортов. Самый левый мы захватили ночью, переправившись через Сиваш. Бойцы высадились на Литовском полуострове, теперь у меня есть снимки «зробленiх до росiйской окупациii Крiма», натуральные! Хохлов, правда, не видно, зашхерились куда-то, видимо, Черное море копают где-то в другом месте. Ладно, «поистчем ыстчо! Могет найдем!»
Напротив Каркинитского полуострова – тоже форты. Утром противник обнаружил перед собой окопавшуюся пехоту, и то, что на его правом фланге один из фортов принадлежит уже не им. Татары высыпали из Ор-Капы и попытались построиться в боевой порядок. А теперь – огонь! «Элероны» носятся, как пчелы за медом, поставляя десятые, тысячные, данные для трубок. Только успеваем перезаряжать аккумуляторы. Шрапнель и ОФС очень неприятная штука для конницы и пехоты в чистом поле. Мостов всего три, получилось так, что татары сами лишили себя возможности нас атаковать. Они запаниковали: противника не видно, он бьет редкими и точными выстрелами, все видит, как только где появляется скопление, туда сразу летит снаряд. Их пушки почему-то взрываются, да и заряжать их быстро стало некому. Прислугу уничтожали в первую очередь. И что делать с минометами, татары тоже не знали. Форты не защищали от навесного и точного огня, были не подготовлены. К вечеру противник оставил нам горы трупов и отошел, покинув город и все форты. Начали зачистку. В городе ни души. Только собаки и кошки остались. Кстати, и русские рабы тоже ушли, испугались. Укрепляем оборону от атак конницы. Ее много в степи. Ждут, что мы двинемся дальше. Разгоняем их ударами с воздуха. Днем стараемся этого не делать, используем артиллерию, а ночью, когда они у костров собираются или на намаз, в костер сразу летит граната. Кстати, лошади быстрее поняли, кто гранатами кидается. Их очень пугал звук мотора «Элерона». А люди, люди так и не врубились. Днем наблюдение мы вели с большой высоты. На днище у машин нарисован распластавшийся орел. Так что даже если и увидели, то не поймут, что это такое.
Заметили пыль со стороны степи, но не с востока, а с запада. Подошел ногайский караван, везут дань Гирею. Дань забрали, привели к присяге и отправили восвояси, крымский каганат больше не катит. Девятая рота у Чонгара пресекла попытку переправиться через Сиваш и рассеяла артогнем большое количество конницы. Крепость-башню Ченишке они захватили, поэтому и через Арабат татарам не вырваться. Наконец с нами связался опорный пункт у реки Великий Утлюк, что к ним подошли части войска Московского. К тому времени противник несколько расслабился, видя, что мы не предпринимаем попыток их атаковать. В этот момент мы провели ночное наступление и заняли Ушун, значительно улучшив свое положение. Это район соледобычи. Здесь куча русских рабов вкалывала, обеспечивая безбедную жизнь татарскому хану. Жил хан в основном с этой соли. Как только рабам стало достоверно известно, что это русское войско, а не кяфиры какие-то страшные, со всех солевыпарок сюда потянулись мужички. Хорошо, что перехватили обоз ногайский! Полк держал оборону от Асс-Наймана до устья реки Чатырлык. Так что вода была, села мы захватили внезапно, вместе с населением, которое немало было удивлено, что их не убили и не ограбили. Шарахались, правда, и ходили вдоль стеночек. Местные рабы, само собой, взбунтовались и попытались ограбить бывших хозяев и уйти. Этому мы мешать не стали. Правда, уходить им было некуда. В степи довольно много ногайцев, поэтому из огня да в полымя можно влететь. Грабежи мы прекратили, пришлось высечь нескольких человек, а виновных в убийстве и грабеже повесить. Лекарство оказалось действенным. Села здесь были богатые, солеторговлей занимались в основном. Район был густо населен. Наконец появились москвичи, которые просто на задницу сели, что села стоят неграбленые, бабы нетрахнутые, возжелали тут же исправить положение, что за война такая: без насилия и грабежа. Убедительно попросил этого не делать. Появились еще виселицы. Но держать всех в узде – это напрасный труд, поэтому, как только армия втянулась и прошла через три моста Ор-Капы, я дал команду «Фас». Дальше – это не мое дело! Пусть рассчитаются за все. Мое дело – разведка и огневая поддержка. Теперь мы в арьергарде, следуем за москвичами, оставив небольшие гарнизоны в захваченных селах. Казаки спросили у моих гвардейцев, почему они не грабят и стараются понапрасну кровь не лить?
– А зачем? Нам князь платит больше, чем мы сможем отсюда утащить. Приказал никого понапрасну не трогать, значит так надо.