Один за другим потянулись дни перехода, внешне похожие друг на друга. Изредка попадались встречные корабли, которые старались держаться подальше от эскадры. В основном машины не использовали, только при проходе датскими проливами. Скорость в эскадре выравнивали по скорости танкера «ТН-102», который в бакштаг давал не более пятнадцати узлов. Он шел в полном грузе, и от него многое зависело. Трое суток на Мадейре принимали свежую воду, продукты, отдыхали на берегу, наслаждаясь приятной погодой, эшпадой и почти бесплатным молодым вином.
Затем новый переход, теперь до русского порта Новокемск в колонии Капа, отец его иногда называл Кейптауном или Капстадом почему-то. Новокемск был построен в 1647 году на пустом берегу Столовой бухты у подножия Столовой горы капитан-лейтенантом Семеновым. Тот родом из Кеми, поэтому так и назвал свой форт. Сейчас это уже не только форт, но и небольшой город, образовавшийся вокруг форта за десять лет. Две довольно высокие горы, Сигнальная и Столовая, надежно закрывают порт и город от сильнейших ветров, круглый год дующих с юга и представляющих серьезную угрозу для парусных судов и кораблей в районе мыса Доброй Надежды.
Эскадра прошла под машинами опасный участок и вошла в Индийский океан. Теперь держим курс на Коломбо, бывшую португальскую, а теперь русскую колонию на острове Цейлон. Юго-западный муссон весело подгоняет корабли в направлении Индии. Колония довольно проблемная: во-первых, совсем недавно перешла под российское управление, во-вторых, фактически, кроме порта и небольшой крепости и нескольких кварталов, построенных португальцами, вся территория принадлежит местным сингалам, а в центральной части острова еще встречаются коренные жители – ведды. В северной части живут тамилы. На острове существуют три государства: Канди и Котте – сингальские, и Джафна – тамильское. Котте официально присягнула вначале Португалии, а теперь и России, а два других правителя делать этого не хотят, пытаются сохранить независимость. В наследство от португалов досталось несколько католических священников и церквей. Но основным вероисповеданием на острове является буддизм. Канди наиболее привержены ему, к тому же владеют Зубом Будды – священным зубом, якобы найденным в костре, в котором кремировали Будду в 540 году до нашей эры. По местным поверьям, этот зуб дает неограниченную власть над людьми. И видеть его может только король. Упрятан в семи ларцах, последний из которых сделан из золота, в форме лотоса.
Долгорукий принял делегацию Котте, которая преподнесла подарки царю Святославу, генерал-адмиралу Ивану и мне. В основном это резные изделия из слоновой кости, золотые фигурки Будды, какие-то масла, некоторые из которых пахнут уж слишком резко. И довольно большое количество необработанных драгоценных камней. Здесь были хризобериллы – «кошачий глаз», аквамарины, аметисты, сапфиры. У мамы хорошая коллекция в университете, и там я уже видел такие. Их добывают неподалеку от Коломбо, и мама говорила, что поставки этих камней необходимы для Выборга. Еще одним заданием от нее было привезти чай из Китая, но это уже на обратном пути. Сейчас же речь шла только о том, что Россия будет поддерживать тех людей, которые начнут высаживать гевею, семена которой доставлены. Котте сразу же заговорили о том, что неплохо было бы немного надавать по шее королю Канди и отобрать у него Зуб Будды, но Иван Данилович заявил, что сейчас ему недосуг заниматься этим, тем более что он оставляет на острове губернатора, вот с ним пусть и договариваются. Если будет необходимо, тот имеет право применять силу.
Все эти визиты с завидным постоянством повторялись всю стоянку. Местное общество сильно раздроблено, и мелких правителей здесь выше крыши, так что капитану Уфимцеву, губернатору, будет совсем не скучно!
Наконец, Долгорукий решил, что запасы пополнены и можно отправляться далее. Корабли медленно вышли из гавани Форт-Коломбо и повернули на юг. Второй по величине город Махавамса, или Джаффну, решили не посещать, чтобы не терять времени. Местные очень гордятся древним происхождением, которое ведут от древнего Пали, считая, и не без оснований, его первоязыком на Земле. И из-за этого постоянно ссорятся между собой. На севере Цейлона живут тамилы, которые считают себя старше и важнее сингалов. Как это есть на самом деле, сам черт не разберет, так что поводов для многочисленных войн тут предостаточно. Но отец сказал, что этот остров ему нужен, а с ним не поспоришь.
Эскадра выстроилась в походный ордер и неспешно шла вдоль зеленых берегов гостеприимного острова. Обогнули мыс Дракона, ветер слегка усилился, появились небольшие барашки, и под форштевнем зашумела вода, огибая були кораблей. Предстоял 1700-мильный переход к Зондскому проливу. Точных карт пролива у нас нет, поэтому экспедиция там немного задержится, чтобы произвести топографические съемки. Этот пролив образовался не так давно – в шестом веке. В этом месте находится один из самых больших и активных вулканов на Земле – Кракатау. Отец говорит, что скоро здесь будет сильное извержение, поэтому важно сделать эту съемку. И поручил это мне лично. Так что готовлюсь вместе со штурманами остальных кораблей к этой большой работе. Решение идти именно Зондским проливом принималось в Выборге. Несмотря на то что Малаккский пролив контролируется дружественной нам Португалией, в районе Сингапура довольно много китайцев, связанных с династией Мин. Там же и шпионы их врагов. Поэтому было решено обойти густонаселенные районы знаменитого пролива.
Подгоняемые довольно сильным юго-западным муссоном, который в конце лета сменится на обратный, пересекли экватор и Северно-пассатное течение и вошли в полосу Экваториального противотечения, которое направлено прямо на Зондский пролив. Капитан-лейтенант Бахметьев передал на все корабли команду увеличить ход до максимального. Требовалось поторапливаться, чтобы не попасть на смену направления муссона. Корабли увеличили парусность и неслись по волнам, распушив стаксели. Командир с тревогой посматривал на юго-восток, где начинали собираться громадные тучи. В летние месяцы здесь, за экватором, зима с громадным количеством осадков. Так и случилось! Через сутки пришлось рубить стаксели и брать рифы у всех гафелей. Разразился очень сильный шторм. Но Бахметьев не давал команды лечь в дрейф и выпустить плавучий якорь. Корабли несколько разошлись, чтобы появилась свобода для маневра, и продолжали идти генеральным курсом сто сорок градусов. На третьи сутки шторм стал стихать, прекратился ливень, и из-за горизонта появились горы хребта Барисан острова Суматра. Затем «Ярославу» опять накрыл падающий водопад ливня, скрыв все вокруг. С широкополой шляпы у меня лились просто потоки воды. Но дождь был теплый. Вокруг сверкали молнии. Кто-то тронул меня за рукав. Это капитан Бахметьев. Слегка приподняв мне поля шляпы, он прокричал на ухо:
– Шли бы вы отдохнуть, Александр Святославович! Третьи сутки с мостика не уходите!
– Как и вы, Дмитрий Семенович!
– Вот и пойдемте вниз, теперь и вахтенный помощник справится.
Шквалов более не наблюдалось, и только бьющие вертикально молнии чуть в отдалении рокотали очень громким и продолжительным громом. Мы сошли с мостика и вошли в надстройку. Стоявший здесь вахтенный принял прорезиненные шляпы и плащи.
– Ели что-нибудь, Александр Святославович?
– Завтрак на мостик приносили, когда дождь прекратился.
– Вестовой! Накройте обед! Ну-с, рассказывайте! Приходилось такое видеть?
– Да, что вы, господин капитан-лейтенант. Такого светопреставления никогда не видел! На Балтике и в Атлантике такого не увидишь.
– Не совсем так, в Карибском море есть такое место, но дожди там не такие мощные, зато молний гораздо больше.
– У Маракайбо?
– Да.
– Мы там были, там это по-другому выглядит. Здесь волны очень большие, а там хоть и большое, но озеро. И вода совсем другого оттенка. Здесь очень глубоко!
Под разговоры обед затянулся, затем мы разошлись по своим каютам. Несмотря на ливень и шторм, по-прежнему в каюте душно, и постель слегка влажная. Чуть поворочавшись, я уснул. Это был самый сильный шторм, который мне доводилось видеть, но «Ярослава» прекрасно держит волну, и у нее достаточно плавная качка. Сильных ударов по корпусу не было. Впечатлений много, и мне снился сон, как будто я смотрю на корабль со стороны, от тучи.
Спал я долго, поднялся, когда было уже совсем светло. Судя по всему, проспал часов четырнадцать – пятнадцать. Иллюминаторы в каюте смотрели на северо-запад, и там было еще темно. Скорее всего, раннее утро.
Так и оказалось. Поднялся на мостик и остановился, глядя на открывшуюся красоту. Корабль вошел в пролив между Суматрой и Явой. Прямо по курсу над высокой горой поднимался столб дыма. Остров, на котором находился вулкан, был большим. И вулкан был не один! Сразу за ним, чуть левее, еще два, и четыре справа. Я сразу вспомнил, что отец говорил, что сам стратовулкан – так называются вулканы подобных размеров – находится прямо под нами.
Вершины всех вулканов были покрыты как будто снегом, но какой снег практически на экваторе! Это, конечно, что-то другое. И мне страшно захотелось немедленно высадиться на остров. По карте, которая имелась у нас, островов в центре пролива должно быть четыре, но остров был один. Надо будет спросить у отца, кто рисовал эту карту! Первый из вулканов, обозначенный на карте как Кракатау, не был самым большим из всех, но дымился он сильнее. Вулкан на берегу Суматры и выше, и мощнее на вид, а по другую сторону пролива красовался гигант высотой не менее двух километров.
Ближайший из вулканов имел в основании ширину более двадцати километров. Цепочка из четырех вулканов соединялась между собой. Лишь в одном месте неглубокий пролив отделял остров Кракатау от горы Райябаса. И в этом проливе тоже существовал вулкан.
Мы высадили десять групп штурманов, вооруженных теодолитами и оптическими дальномерами. У всех были с собой секстаны. Удивление вызвало только наличие деревень на берегах пролива. Берега не были пустынными. В этом ужасном месте жили люди и совершенно не боялись этих огнедышащих