Данила пожелал ему скорее поправляться и в сопровождении Роктис вернулся к карете.
— Что-то не так? — спросил Йонгас, завидев мрачного, как ночь, инженера.
— И не говори. Судя по всему, задачка сделать оружие, пробивающее вражеские доспехи, значительно сложнее, чем я думал. Достать доспех, сделанный дварфами, возможно?
— Вполне, в королевском арсенале их немало.
— Мне понадобится один, самый крепкий. В качестве эталона для проверки оружия.
— Хорошо.
Вернувшись во дворец, Данила засел за расчеты. По всему выходило, что если обычный мушкет при весе в семь-девять килограммов и калибре свыше двадцати миллиметров пробивал пятидесятиграммовой пулей обычный латный доспех на дистанциях до двухсот метров, то против более крепкого доспеха его может оказаться недостаточно. И что тогда? Увеличить калибр и заряд пороха? Надо еще и стенки ствола утолщать, вырастет масса, вырастет отдача. А их увеличивать некуда, мушкет и так полустационарное оружие, из которого стреляли только с подпорки. Нарезное оружие решило бы проблему, но оно — вопрос лет, а не жалкого месяца.
Конечно, если порох, сделанный алхимиками, будет хорош, а стволы — прочными, можно будет просто увеличивать заряд пороха, в итоге пуля получит большую дульную энергию и большую пробиваемость. Но тут уж все упирается в алхимиков. Справятся или нет? Даже если да, проблема отдачи все равно никуда не денется.
Оказалось, про волка слово — а волк уж в хлеву. Появилась Роктис и сообщила, что Данилу вызывают к королю: алхимики пожаловали.
В зале совещаний Разумовский застал целую толпу разномастных адептов алхимической науки, выстроившуюся у стены с пакетами, склянками, сумками и свитками, некоторые пришли прямо в своих рабочих фартуках и передниках. За столом восседали король, несколько незнакомых Даниле советников и давешний министр алхимии.
— Они принесли свои микстуры, — коротко и без приветствия сказал король, — проверяй.
Данила уселся за стол и сказал:
— Нужны свеча, тонкие лучины и какая-нибудь чашка.
По распоряжению министра-алхимика все это немедленно появилось на столе, затем он вызвал первого из своих коллег, тот поставил перед Данилой несколько склянок, в каждой из которых на дне — на палец порошков.
Проверка заняла добрый час, но уже в самом начале стало ясно: бинго. Хорошо горящая смесь получилась у каждого присутствующего, у некоторых по два-три разных состава. Троим удалось получить не пороховую мякоть, а гранулированный порох приличного качества. Данила опросил ученых на предмет простоты рецепта и остановился на самом простом, почти классическом рецепте с минимальными отличиями.
— Но у меня горит лучше, быстрее и ярче солнца!! — нарушив дворцовый этикет, с обидой в голосе завопил тощий человек лет сорока с подпаленной бородой, источающей запах горелых волос.
— Так-то оно так, — согласился главный алхимик, — но, почтенный Флорн, сколько у вас там компонентов в рецептуре? Два десятка. А надо сей порошок готовить бочками.
Даниле, на самом деле, было трудно отказаться от соблазна использовать гораздо более эффективный состав, но времени просто нет.
— Не исключено, что мы будем и этот рецепт использовать, — сказал он, — но не сейчас. Как первую волну серой чумы отобьем — будем улучшать оружие и порох. Но пока пойдем самым простым и быстрым путем. Но это еще не все. Сейчас король выделит рабочих, и вы, министр, вместе с изобретателем рецепта наладите массовое производство.
Министр скосил вопросительный взгляд на короля, Валлендел кивнул:
— Выполняйте.
— Так, а к остальным господам алхимикам есть еще одно дело, — сказал Данила, — подойдите поближе, сейчас я объясню вам, что такое пороховой стопин[13]. Он представляет из себя пучок хлопчатобумажных нитей, пропитанных калиевой селитрой и обмазанный снаружи сметаноподобной смесью пороховой мякоти с клеем. Обычно такой шнур горит со скоростью… ну, в палец по длине, пока вы скажете «раз».
— Фитиль, что ли? — спросил один из алхимиков.
— Не совсем. Фитиль должен гореть долго, а огнепроводной шнур — быстро. Так вот, необходимо изобрести такой шнур, который вспыхивал бы от огня, горел бы не быстрее, а лучше — на длину пальца за «раз, два, три». Более того, этот шнур должен загораться, даже если мокрый, или быть непромокаемым.
Как только озадаченные ученые мужи ушли, Данила повернулся к королю.
— В общем, дело такое. Изготовить в срок много оружия не получится, а тем более — не получится научить солдат с ним обращаться. Нам надо выиграть время, и я уже примерно знаю, как это сделать. Чтобы разработать конкретный план, мне еще многое надо узнать о нашем враге и его диспозиции. Надо бы собрать военный совет. Кроме того, мне нужен доспех, сделанный дварфами, чтобы проверить пробивную силу гоблинской аркебузы.
Валлендел печально покачал головой:
— Выиграть время вряд ли получится, ибо некем. Сейчас у меня, благодаря гребаной суке, под двести тысяч беженцев из Тархалона и других стран, но большинство из них — женщины и дети, мужчины — люди неслуживые и перепуганные, из них армию сделать еще только предстоит, муштруем каждый день, но… Они не будут сражаться, не имея надежды, а людей верных и благородных, которые пойдут на смерть, не дрогнув, у меня почти не осталось, у Сигны полегли лучшие из лучших…
— Эм-м-м… гребаная сука — это «серая чума»? — уточнил Данила.
— Йоклол возьми, я так прямо и сказал? — выругался король.
— Это Роктис, — мрачно пояснил Йонгас, — по ее совету королева Латанны объявила, что убьет любого беженца, ступившего в Латанну из Арлансии… И теперь беженцы остаются здесь, дальше им некуда бежать, вот и вынуждены сражаться.
Данила приподнял бровь сильнее:
— Так она еще и чужеземным королевам советчица?
— Она мне советчица, — сказал Валлендел, — а я уже согласовал план с Латанной… В общем, Йонгас, значит, военный совет соберем прямо после обеда, а аудиенции с послами и королями перенесем на вечер… Ну или ночь. А пока… Так, бегом принести сюда доспех, подаренный моему отцу королем дварфов.
Слуги бросились выполнять приказ, а в дверь вошел еще один лакей и доложил:
— Пожаловали министры, ваше величество. Министр-кузнец, министр-горняк, министр финансов. А также ожидает в приемной знать, числом девятнадцать сиятельств.
— Сиятельства подождут. До завтра. Или до лучших дней. Каннета и Вюрфа ко мне сюда просить, Кадиаса в меньший зал совета пригласить. Йонгас, с этого момента пусть в меньшем зале решает все дела мастер… Кстати, мастер из чужого мира, тебя как звать-то?
— Разумовский.
— Да я язык сломаю такое произнести, — посетовал Валлендел.
— Ну или Данила, если попроще.
— А, вот это другое дело. Йонгас, мастера Данилу веди в меньший зал. Если там буду нужен по любым вопросам — зови. А я по всем остальным делам тут заседать буду.
— Понял, — кивнул эльф, и позвал жестом Данилу: — сюда.
Выйдя в коридор, Разумовский задал Йонгасу интересующий его вопрос:
— Это… А почему король про Роктис… так нехорошо высказался?
— Он ее терпеть не может. Точнее, может, но с трудом.
— Почему?
— Потому что она чистокровнейшая дроу, их никто не любит. Роктис поначалу держала себя в рамках принятых среди порядочного народа правил, но за последние десять лет совсем оборзела.
— Эм-м-м… не знаю, стоит ли такое говорить, но я думал — она любовница короля…
Эльф мрачно рассмеялся:
— Ничего бредовее в жизни не слышал. Король мне как-то сказал, что при первом взгляде на нее у него мурашки по коже пошли…
Данила вздохнул.
— Тогда вынужден признаться, что ничего не понимаю. Она ведет себя так, словно ей можно все, в том числе отрезать мне уши. И это при том, что король ее терпеть не может? Я думал, слуги в опале должны вести себя тише воды, ниже травы…
Йонгас повернул в другой коридор и указал на лестничную площадку:
— Нам туда. Скажем так, поначалу Роктис действительно вела себя тихонько и скромненько, сидела на самом нижнем этаже темницы и старалась лишний раз на глаза не попадаться не то что покойному королю или страже — даже слугам…
— Хм… то есть, она не под замком сидела?
— Да нет, просто ее там поселили… Она же подземница. Покойный король Рейнар однажды, двенадцать лет назад, возвращался из поездки по стране и наткнулся на Роктис, когда она, ослепшая и истощенная, бродила по полю, куда ноги несли… Повезло гадине, что король навстречу попался, а не кто-то из люда попроще… могли бы и убить.
— За что? И я уверен, что она не слепая…
— За то, что дроу. Раз в твоем мире их нет, поясню: дроу, подземные эльфы, самые подлые и коварные из всех. Ну, не считая серых гоблинов. Они поклоняются кровожадному божеству, безжалостны, бессовестны, беспринципны. В их языке нет слов «честь», «справедливость», «любовь», «дружба», «сострадание». Они вне понятий добра и зла, дроу всегда поступает только так, как ему выгодно, и нет такого злодеяния, на которое он ради этой выгоды не пойдет. Дроу, особенно высокородные, помешаны на власти и статусе, доходит до того, что младший сын знатного Дома может убить старшего, то есть своего брата, чтобы самому стать старшим. Добавь сюда, что женщины-аристократки приносят в жертву своей богине младенцев мужского пола, если в семье уже есть двое сыновей.
— Боже мой, как?! — ужаснулся Данила.
— Вот так. Женщины дроу вообще не испытывают любви к своим детям.
— Да я ушам своим не верю! Такого быть не может! Не иначе, басни да молва все искажают!
Йонгас хмыкнул:
— А я не из басен знаю. Ты заметил, что у меня кожа с сероватым оттенком? Моя прапрабабка — чистокровнейшая благородная дроу, и она все еще жива и здравствует, к счастью, далеко отсюда. От нее я все это и знаю. А ее муж, мой прапрадед, был старшим сыном благородного Дома. Его убил ударом в спину младший брат.
— Невероятно… Но, может, Роктис не такая?