— Видел?
— Видел. Треть длины от кормы, примерно середина. Пара не ви…
В этот момент дракон резко выбросил изо всех щелей языки пламени и чадящий дым. Гоблины с крыши попрыгали вниз и бросились наутек, чуть позже из своей кабины выбрался охваченный пламенем водитель, свалился в болото, с визгом поизвивался и затих.
Армия встретила гибель дракона хором восторженных воплей.
— Смотрите! — крикнул кто-то. — Они наступают!
Огромные массы стоявшего поодаль войска пришли в движение. Многие тысячи орков и гоблинов бросились в атаку, осознав, что драконам самим в этой битве не победить. Часть отрядов, состоящая преимущественно из орков, пошла прямо на холмы.
— Убивайте драконов, ваша светлость! — закричал кто-то из младших офицеров, — а с ублюдками поменьше мы справимся и сами!!
Началось, подумал Данила, пытаясь унять предательскую дрожь. Первый бой в его жизни — и страшно до чертиков. На военной кафедре научиться бороться со страхом невозможно.
Он принялся с остервенением перезаряжать оружие. Если драконы начнут движение на полной скорости — доползти до боевых порядков арлансийцев вопрос нескольких минут.
Самый ближний паровой танк в трехстах с гаком метрах. И движется, мать его.
Упреждение — полметра от центра, должно хватить. Палец тянет за спуск, отдача в плечо, грохот в ушах.
— Не вижу дырки, далеко!
Черт!
Повторный выстрел оказался удачнее, потому что дракон остановился, словно вкопанный. Еще раз перезарядиться — до следующей цели почти четыреста. Выстрел — удар в плечо уже граничит с болью, эффекта нет. Проклятье, если б только не эта мелкая дрожь в руках!
В это время один из драконов, то ли седьмой, то ли восьмой от Данилы, вырвался вперед. Инженер, перезарядив оружие, аккуратно прицелился в него, потянул за спуск — и снова безрезультатно. Однако следующий выстрел, сделанный с несколько большим возвышением, произвел потрясающий эффект. Дракон, видимо, получил попадание в котел, потому что оглушительно взорвался, а точнее — лопнул, выбросив облако перегретого пара. Два других дракона, слева и справа от него, не смогли вовремя остановиться и вкатились в это облако, пока гоблины-стрелки в ужасе прыгали с крыши.
Кажется, пока что бронебойщику-самоучке везет.
Вражеский командующий, по всей видимости, еще не понял, что драконов выбивают одного за другим именно с холма, и подал приказ к отступлению. Паровые машины остановились, а затем поползли обратно, пропуская вперед пехоту. Четыре дракона — горящий, взорвавшийся и два вроде бы целых — остались стоять там, где их настигли бронебойные пули, если, конечно, можно назвать пулей метательный снаряд весом поболе полусотни граммов. Еще пара драконов, находящихся на противоположном фланге, умудрилась застрять в податливой сырой почве. Несколько орков попытались толкать увязший танк назад, но граната, плюхнувшаяся прямо перед драконом, поставила точку в этой попытке.
Тем временем рев атакующей толпы стал намного громче. Данила, стараясь дышать глубоко и не выдать окружающим дрожь в руках, выглянул из-за укрытия в сторону противника и ужаснулся, увидав тьму-тьмущую уродов, размахивающих громадными дубинами. Но еще страшнее ему стало при взгляде на тех, которые бегут следом.
Закованные в доспехи громилы с мешками на плечах, с каждым — гоблин с факелом, и этих сладких парочек несколько сотен.
— Это гранатометчики! — крикнул Данила. — Стрелки, на позиции!
Он велел своим гвардейцам-телохранителям оставить все боеприпасы к драконобойцу и присоединиться к остальным стрелкам, а сам стал перезаряжать ружье.
Четыре дракона, мать их, четыре! Но безвозвратно потерян только один, взорвавшийся, сгоревший наверняка можно восстановить, а два пробитых — тем более. Немцы во время второй мировой свои бесценные дорогущие «тигры», стоившие свыше миллиона рейхсмарок каждый, восстанавливали по многу раз, некоторые машины претерпели более десятка восстановлений, пережив таким образом по нескольку экипажей. И гоблины, хоть и туповатые, наверняка восстановят драконов, чьи повреждения будут недостаточно тяжелыми. Ну что ж, значит, надо бить в заднюю половину, где котел и бак с горючим топливом, чтоб взрывались. Победа там или поражение — но потеря танков при любом исходе поставит крест на гоблинском блицкриге. И тогда у Латанны, да и других стран, будут месяцы в запасе, пока серая чума наладит ремонт подбитых драконов.
Данила себя не обманывал: выиграть сражение вряд ли удастся. Начальные успехи ничего не решают, время играет на стороне серой чумы. Однако уничтожение драконов как таковых хоть и не спасет Арлансию, но даст время остальному человечеству на подготовку. Время, которого Даниле не хватило, но которое будет у других.
И, что самое важное, гоблины впервые понесут тяжелые потери, а люди наконец увидят, что серых сволочей тоже можно топить в их крови. И пусть не удастся победить в битве при Онтагаре — уже само понимание, что ублюдки далеко не непобедимы, есть предвестник их будущего краха.
Тем временем атакующие уже поднимались на холм. Еще со ста шагов по ним залпом ударила аркебузная сотня. Даниле пришлось пережить несколько страшных секунд, когда он увидел результаты — всего несколько упавших. Однако пока он в ужасе размышлял, то ли убойность оказалась никудышней против таких титанических врагов, то ли солдат подвел прицел, начали падать замертво и другие орки. Пули действительно обладали слишком малой останавливающей силой, чтобы сразить громадную образину наповал, но смертоносность наносимых ран сомнений уже не вызывала. В следующий момент гоблины-командиры, и так прятавшиеся за спинами своих безмозглых солдат, бросились наутек, предоставив оркам штурмовать холм самостоятельно. Внезапное появление у людей огнестрельного оружия оказалось для них слишком сильным шоком.
Инженер оценил ситуацию, выглянул из укрытия и выстрелил в уползающего дракона, но либо не попал, либо ничего не задел. Жаль. Перезарядиться — и можно немного дать отдых ноющему плечу, пока драконы драпают на исходные позиции.
Тем временем гранатометные пары остановились поодаль, орки сбросили на землю свои увесистые мешки. Так и есть, достают гранаты. Тут по ним произвели залп гвардейцы, и несколько орков свалились замертво, к вящему удивлению гоблинов. Данила мрачно усмехнулся: гады не ждали, что их достанут с двухсот шагов, да еще и доспехи пробьют. А вот дальность броска гранаты низшим орком теперь известна — эти самые двести шагов как минимум.
Пара гранатометчиков была убита как раз в момент замаха, два взрыва в их порядках послужили приятным дополнительным поражающим фактором. Правда, толку было немного, поскольку гоблины подобное предусмотрели и подошли рассеянным строем. А затем вражеские гранаты начали рваться перед первыми рядами защитников холма.
Щиты, которые солдаты выставили перед собой, спасли от ужасных потерь, но две или три гранаты, брошенные особо сильными орками, взорвались между первой и второй линиями, убив около двух десятков бойцов. Сержанты вопили, требуя держать строй, стрелки, перезаряжаясь так быстро, кто как мог, вели беспорядочный огонь, так что бедлам стоял еще тот. Затем, когда наступающие волны орков подошли на пятьдесят метров, обороняющиеся начали бросать гранаты в ответ.
Онагры со звонким стуком швырнули свои гостинцы по гранатометчикам: сержант артиллеристов оказался сметливым малым, правильно определив приоритеты, после первой серии взрывов часть гранатометчиков либо погибла, либо бросилась наутек.
Однако новая партия вражеских гранат все равно посыпалась на первые шеренги, причем многие гранаты, не долетая до щитов, взрывались прямо под ногами у наступающего «пушечного мяса».
Потери все же значительно увеличились, однако тут по гренадерам отработала ближайшая батарея онагров с левого фланга. Гоблины и орки, побросав боеприпасы и факела, кинулись бежать, многие остались лежать неподвижно, какой-то орк пытался встать на сильно укороченные ноги.
Затем начался сущий ад, когда поредевшая ватага диких орков все же добежала до первой линии обороны. Данила наблюдал за этим кошмаром с некоторого расстояния, и его снова принялась колотить сильнейшая дрожь. Война — страшная штука вообще, но если смотреть издали — то ничего особенного. Умом-то понятно, что там, где гремят взрывы, сыплются бомбы и горят танки, погибают во множестве люди, кто мгновенно, кому повезло меньше — в страшных муках, но глаза видят в лучшем случае, как падают игрушечные солдатики и взрываются радиоуправляемые танчики. А сейчас Данила впервые в жизни наблюдал войну в упор, причем в ужаснейшем проявлении — жесточайшей рукопашной схватке. Пощады никто не давал и не просил, в страшной рубке сошлись смертельные, непримиримые враги, из которых у одних сама концепция мира не умещалась в крошечный мозг, а вторые понимали невозможность этого или вообще не принимали в принципе.
Огромные орки, несмотря на колоссальный перевес в грубой силе, совершенно не умели защищаться. Хряпнуть как можно крепче громадной палицей, размазав противника по земле — вот и все воинское мастерство. Являясь просто вспомогательным пушечным мясом, они не получили от своих хозяев нормальных доспехов и потому были крайне уязвимы перед слаженно работающим строем пикинеров, алебардистов и щитоносцев с топорами. Вместе с тем наиболее умные орки, или, точнее, наименее тупые, в бой шли, имея во второй руке камень весом в несколько килограммов, который и швыряли с пяти-шести метров с запредельной силой, нередко кроша щит и убивая свою цель наповал. Тем не менее, орки также гибли в огромных количествах от множественных ран пик, града стрел, гранат, аркебузиры же стреляли в них чуть ли не в упор из-за спин товарищей: большой рост орков работал против них.
Данила вспомнил, что и сам является частью этого сражения, только когда Роктис прокричала ему на ухо:
— Ты в драконов стрелять собираешься?! Они снова прут!
Инженер с трудом оторвал взгляд от бушующей схватки и взглянул на основное поле боя. По всему фронту развернулось такое же отчаянное и кровопролитное сражение, однако полчище диких орков, понеся сильнейшие потери, в том числе от тысячи двухсот аркебуз, бьющих в упор, оказалось не в силах потеснить арлансийцев с их позиций.