— Я вижу, что ты недотрога. Возможно, даже девственница.
— Коля!
— Прости за грубость, но я частенько говорю то, что думаю. Поэтому раз я сказал, что это была случайность, значит, так оно и было! — повышаю голос.
— Ладно, ладно… Прости, что пыталась выставить тебя извращенцем…
— Вот и славненько.
После этой перепалки мы едем молча, слышен лишь звук двигателя и колёс. Я неожиданно понимаю, что на дорогах нет ни одной ямы или выбоины! Как так-то? Не узнаю Россию-матушку…
Если бы мы ехали по тем дорогам, к которым я привык, то по приезду нам с Анжеликой понадобились бы два новых позвоночника. А может, и по целому комплекту рёбер.
Но в этом мире всё не так — наш грузовик плывёт по асфальту, точно бумажный кораблик по тихой речке. Надеюсь, у меня действительно есть права: руки чешутся, как хочется за руль.
Сперва, конечно, сон… Если бы не случай с грудью, я бы уснул прямо тут, в ящике. Вот бы Анжелика удивилась, когда я захрапел бы посреди поездки.
Проходит ещё минут сорок, прежде чем грузовик останавливается на обочине. Я слышу мужскую речь: кто-то яро о чём-то спорит.
— Не нравится мне это. Анжел, ты можешь снять крышку при помощи магии, но только тихо? — шепчу я.
— Сейчас попробую, — она на ощупь пытается провести по нужной татуировке.
Крышка медленно приподнимается с характерным звуком выдёргивания гвоздей. Ругань снаружи переходит в настоящий ор — это хорошо и плохо одновременно. Нас вряд ли услышат, однако что-то явно идёт не по плану.
Анжелика кладёт крышку нашего гроба рядом с другими ящиками, коих тут больше десятка. Внутри со стороны кабины водителя горит фонарь, позволяющий осмотреть окружение. Фургон маленький, немногим больше «Газели».
Я вылезаю из ящика и разминаю мышцы. Тело пронзают миллиона острых иголок. Анжелика делает разминку прямо там, в лепестках роз.
Грузовик неожиданно трогается и резко ускоряется. Ящики медленно ползут к двери, я помогаю Анжелике подняться и уклониться от них.
— Что происходит?! — кричит она.
— Похоже, мы остановились раньше времени…
Раздаются хлопки, затем удар! Нас, вместе с ящиками, отбрасывает к стене. Хлопки продолжаются.
— Выстрелы! — констатирую я. — Пригнись!
Мы падаем на пол. Замечаю дырки от пуль рядом с кабиной водителя.
Времени нет, нужно действовать!
Подползаю к стене с дырками, достаю «Беретту» и делаю пять выстрелов практически вплотную. Образуется достаточно большая дыра, чтобы можно было оценить обстановку.
Вижу два чёрных «Гелика»: один пытается вырулить из кювета, а второй идёт на обгон. Оба «сидят» очень низко и двигаются валко — по всей видимости, бронированные.
— Не, братик, в другой раз, — стреляю по переднему колесу обгоняющего.
Перезаряжаюсь и выпускаю ещё одну обойму в моторный отсек. Колесо лопается, разбрасывая куски резины в разные стороны, а двигатель затихает. С первым всё остался второй.
Он прячется за корпусом повреждённой машины, а потом резко набирает скорость и идёт на обгон. Через дырку я его уже не вижу, приходится стрелять наудачу.
Выпускаю обойму, затем вторую, но так и не слышу звуков лопающегося колеса. Да и сам «Гелик» не желает появляться в зоне видимости.
Звучат новые выстрелы. Грузовик начинает плавно поворачивать в сторону правой обочины. Я понимаю, что водитель уже нежилец.
— Анжела, быстро сюда! — помогаю ей подняться и буквально оттаскиваю к стене, за которой находится кабина грузовика.
Когда мы съедем в кювет и во что-нибудь врежемся, то ящика нас просто размажут. Поэтому проблему нужно решить кардинальными образом.
— Коля, мне страшно… — Анжелика трясётся и еле стоит на ногах.
— Закрой уши! — использую рисунок «Орла». — Сейчас будет очень громко!
Прицеливаюсь по центру между двух дверей и нажимаю на спуск. Модифицированный патрон разносит в клочья преграду и рядом стоящие ящики.
Грузовик съезжает на поле и начинает вибрировать, оставшиеся ящики ходят ходуном. Скорость уже значительно снизилась, но всё ещё составляет около пятидесяти километров в час.
Замечаю выведенный из строя «Гелик», которые сворачивает на обочину и медленно катится за нами. Пытаюсь прицелиться и выстрелить, но трижды промахиваюсь: два патрона уходят выше, а один врезается в грунт и поднимает большое облако пыли.
— Нужно прыгать! Скорее! — ору я и тащу Анжелику за собой.
— Коля, я боюсь! Слишком быстро!
Относительно ровное поле заканчивается, и начитаются кочки. Фургон то и дело подпрыгивает — вот теперь я узнаю родные дороги. Ящики вываливаются через выбитые двери.
— Доверься мне! — дотаскиваю её до края. — Прыгай!
— Я не могу… — Анжелика вырывается и хочет убежать обратно.
— Скорость уже небольшая… Да что я тебя уговариваю?! — выталкиваю её наружу и прыгаю сам.
Мы по инерции катимся кубарем, то тут, то там меня бьют небольшие камни. Больно, но терпимо. Слышу громкий удар, затем звон стекла.
Косплей колобка заканчивается, и я вижу, что грузовик «обнимает» сосну. Хорошо, что мы успели выпрыгнуть, ведь доски от ящиков буквально впились в стену, у которой мы стояли. Как говорится: «Здесь могла бы быть ваша… голова».
Анжелика с трудом поднимается на руках, всё лицо у неё в ссадинах, а во рту кусок травы, но вроде бы ничего серьёзного. Пытаюсь встать, но понимаю, что левая нога не слушается.
— Ты как? — спрашиваю её.
— Не очень… Головой сильно ударилась… — выплёвывая траву, отвечает Анжелика.
— Главное, что живы, — с облегчением говорю я и вижу, как по полю едет второй «Гелик».
Вот ведь не уймутся! Ну ничего, сейчас я вам устрою грёбаный Вьетнам!
Рубрика «Интересные факты».
Дмитрий Громов — один из немногих баронов, который стал графом по результатам голосования. Злые языки утверждают, что он не гнушался использовать незаконные методы.
«Гелик» — любимая машина представителей Уралмаша — самой многочисленной банды Екатеринбурга. В статьях одного СМИ говорилось, что их покрывает Граф Уральского сектора. Через день после публикации офис этого СМИ почему-то сгорел. Причём вместе с журналистами. Больше подобных статей не выходило.
Глава 11Не гневи Бога, ведь он говорит правду
Создаю нового «Орла» и прицеливаюсь в дальний «Гелик», из которого уже вылезают лысые мужики. Нельзя ждать, пока они разбегутся или залягут за первой канавой.
Нажимаю на спуск. Разрывный патрон попадает прямо в решётку радиатора. Её, вместе с передней частью автомобиля, раздербанивает так, что аж страшно смотреть. Моментально начинается пожар.
Пассажиров и водителя откидывает взрывной волной, они падают на землю. Ещё трижды нажимаю на курок, прицеливаясь после каждого выстрела. Остатки передка авто превращаются в убийственные снаряды и разлетаются по округе.
Выжить под натиском чудо-патронов пятидесятого калибра просто невозможно.
Переключаюсь на второй «Гелик», который летит прямо на нас. Из его окон выбираются автоматчики и начинают палить в нашу сторону. Хорошо, что между нами приличное расстояние и грунт весь в рытвинах — точность в таких условиях стремится к нулю.
Однако мешкать нельзя. Проходит не более трёх секунд, с момента прошлого выстрела, когда я вновь нажимаю на курок. Взрывом отрывает передние колёса, «Гелик» клюёт носом и подлетает метра на три.
Прямо в полёте выпускаю ещё одну пулю, которая попадает точно в центр крыши. Раскуроченная машина приземляется на пузо уже без стёкол — они разлетаются в разные стороны.
Я понимаю, что живых внутри нет, но всё-таки делаю прицельный выстрел прямо в салон. Попадаю по центру заднего дивана — пуля пробивает его насквозь и взрывается в багажнике. Бензобак детонирует, выбрасывая в воздух мелкие горящие осколки. Сам «Мэрс» вспыхивает как спичка.
— Ну, вроде бы отбились, — констатирую я и ложусь на землю.
— Коля… — Анжелика постепенно отходит от шока и начинает плакать. — Кто они?.. И почему напали на нас?..
— А ты как думаешь? Ай, бл*дь! Нога!!! — уровень адреналина падает, и я чувствую адскую боль. — Как же я ненавижу ломать кости!!!
Стараюсь не шевелиться, чтобы ещё сильнее себе не навредить. Но терпеть такую адскую боль и не двигаться — практически нереально. Она настолько велика, что я чувствую, как теряю сознание.
— Подожди, у меня в сумочке было… — Анжелика встаёт и рыщет глазами по округе. — Где моя сумочка?..
— Чё-то мне хер*во… Прям совсем… — скрипя зубами, выдавливаю я.
— Нашла! Вот она где валяется! Коля, потерпи, у меня было обезболивающее… — она убегает в ту сторону, откуда мы приехали.
Я стараюсь не закрывать глаза, чтобы не отключиться. Хочется понять, какого типа перелом я схлопотал, но смотреть и тем более щупать не решаюсь. И так еле держусь, а вид торчащей кости окончательно меня вырубит.
Анжелика подбегает ко мне и падает на колени. Достаёт из сумочки штуковину, похожую на помаду и прикладывает к больной ноге. Несмотря на невыносимую боль, я чувствую укол.
Да сколько там всего в этой дамской сумочке?! Хотя она же куратор… Видимо, ей положено носить при себе набор экстренной помощи. А то, не дай бог, какой-нибудь дебил устроит дуэль посреди леса.
— Сейчас полегчает! Это очень сильно обезболивающее, да и кровь оно останавливает, — Анжелика гладит мой лоб.
Я трясусь и смотрю на её мокрые щёки: плакать она не перестаёт. Похоже, теперь я перед ней в серьёзном долгу, ведь вся эта авантюра началась именно из-за меня…
С этими мыслями я проваливаюсь в себя и отключаюсь.
Нога зудит и чешется, а ещё безумно хочется в туалет… Мочевой пузырь вот-вот лопнет!
Открываю глаза и вижу натяжной потолок, выполненный в форме звёздного неба. За окном, по всей видимости, ночь, ведь лапочки сияют слишком ярко.
По крайней мере, я жив, а это уже хорошо. Пытаюсь приподняться, но тело подчиняется неохотно. Такое чувство, будто пролежал в одной позе больше суток…