— Мой грех, что я скрывал световые боеприпасы…
— И решили продать их, — поправляет он.
— Торговля без лицензии — за это я готов ответить хоть сейчас.
— А что вам известно про «уральскую чуму»?
— Про что?
— Речь про вещество, убившее десятки людей в Екатеринбурге. В том числе упомянутого вами Громова.
— Знаю только то, что передавали по новостям, — максимально расслабляю мышцы лица, чтобы повысить шансы на успевшую ложь. — Это какая-то бактерия? Не хотелось бы заразиться…
— Вы желали смерти графу Громову?
— Он повинен в гибели моего отца. Как вы думаете, желал ли я его смерти? Конечно! Много раз прокручивал в голове сценарии… Но я слишком слаб, чтобы добраться до него и отомстить. Раз уж мы говорим начистоту, то я жалею, что не успел убить эту тварь.
Полуправда — самая эффективная ложь. Теперь остаётся надеяться, что агент поверит мне, ибо терроризм просто так не простят… Даже неясно, перевесит ли польза от моего оружия, проступок с нечистой пылью и водопроводом. Если Пётр Николаевич накосячил, мне пипец.
— Готовы ли вы сотрудничать с Секретной Службой? — спрашивает он.
— А что подразумевается под «сотрудничеством»?
— Отвечайте на вопрос.
— У меня нет выбора.
— Рад это слышать, — агент встаёт и убирают стул обратно в стену. — Отдыхайте.
— И долго мне тут куковать? У меня там баронство простаивает…
— Столько, сколько нужно, — бросает напоследок мужик в маске и уходит.
— Приехали… — шепчу я.
Выжидаю полминуты и иду ощупывать стену, из которой появлялся стул. Как ни странно, но передо мной находится обычная стена из керамической плитки. Как агент достал оттуда стул — загадка.
Подхожу к окошку в двери и выглядываю наружу. Помимо центральной, замечаю ещё две двери. Значит, в этом помещении как минимум шесть камер, но, скорее всего, намного больше.
Живот урчит, и назревает резонный вопрос: а когда и как нас будут кормить? Поведут в общую столовую или раскидают баланду по тарелкам и закинут в камеру?
Столько лет боялся угодить на нары, и вот оно случилось…
Да, я совершил несколько ошибок, но риск был оправдан. Тем более, если учесть частоту разломов, с которой они начинают появляются. Сложно говорить о прогнозах, но из данных, полученных от Лилии, можно предположить, что у Земли нет и пяти лет. Скорее всего, счёт идёт на месяцы.
А если начнут появляться монстры по типу того, который обитает в Курске, то всё может закончиться в разы быстрее. Жить хочется, и поэтому приходится идти на риск. Жаль, что нельзя рассказать о надвигающейся угрозе… Не ровён час отправят в Долину Рудников за доказательствами.
— Да ладно! — в соседнем окошке замечаю Катю. — Что ж тебя так потрепало?
Она выглядит уставшей, если не сказать измотанной. Круги под глазами, растрёпанные волосы, потёкшая туш — такая себе Императрица. Даже интересно, за что её закрыли… Помню, Катя говорила про семейные проблемы, видимо, они её и догнали.
Махаю, чтобы привлечь её внимание, но девушка не замечает. Она ведёт себя словно зомби, игнорирующий происходящее. Мне становится жаль её… Ладно, я поживший в суровой России, но Катя — одуванчик, который пытается казаться шипастой розой. Но помочь ей я ничем не могу, мне бы кто помог…
Я стою ещё минут пять, пытаясь обратить на себя внимание, но всё безрезультатно. Тогда ложусь на кровать и закрываюсь от яркого света подушкой.
Делать в камере нечего. Можно было бы поотжиматься, но я и так уже хочу жрать, а поэтому силы нужно экономить. В такой ситуации нужно быть готовым ко всему…
Паршиво чувствовать, что твоя жизнь от тебя не зависит. Мне казалось, что я более никогда не вляпаюсь в подобное дерьмо. Думал, могут убить… Но посадить, да ещё и без боя, — это вдвойне обиднее, ведь при ином раскладе живым я бы не сдался.
Теперь придётся «сотрудничать», в это западло. Выбор невелик: сгнить на каких-нибудь рудниках или пойти на сделку. С одной стороны, можно не прогибаться и выбрать первый вариант с надеждой на побег, но с другой, из тюрьмы ещё никто не сбегал.
Были те, кто свалил на «этапе», но чтобы из тюрьмы — такого не было ни разу. И это довольно странно, ведь из любой тюрьмы можно сбежать…
Вообще, непонятно, где я нахожусь. Это может быть и обычное здание посреди Москвы, и подземный бункер без окон и дверей, а может и гигантский танкер, что бороздит воды Российской Империи. Вариантов куча, и рассчитывать на побег не приходится. Наверняка СС всё предусмотрели.
А вот если меня куда-то повезут, нужно будет рвать когти при первой возможности. Пусть я и не смогу спасти этот мир, находясь в бегах, но хоть поживу как человека, а не как обезьяна в клетке.
Сижу я, сижу и жду у моря погоды. Непонятно, сейчас день или ночь… Спать вроде не хочется, но это только в первое время, ведь через часов десять, всё меняется.
Теперь я бы с радостью покемарил, но яркий свет сильно мешает. Пытаюсь закрыться подушкой и заснуть, но только стоит задремать, как эта пуховая предательница сползает, запуская раздражающие лучи ко мне в глаза.
Так продолжается ещё часов пять, когда дверь в комнаты, наконец, открывается. На этот раз входит невысокий и худой мужчина в той же самой одежде. Видимо, у них здесь такая униформа.
— Доброе утро, Николай, — говорит он изменённым голос. — Я бы хотел обсудить сотрудничество…
Изолятор временного содержания, которым заправляет Секретная Служба, находится на глубине ста двадцати метров на окраине Москвы. Сбежать из него физически невозможно, ведь лифты, ведущие на поверхность, проверяются сразу двумя независимыми группами: одна сидит на камерах, вторая дежурит у выходов на каждом из этажей.
Агенты активно используют пытку светом и психологическое давление. Считается, что такого рода методы можно применять и к невиновным, ведь они не оставляют явных следов. Да и что сможет сделать бывший арестант? Написать заявление, что на него давили и не выключали в камере свет? Ни один судья не возьмётся разбирать подобное дело.
Однако, как и у любой подобной структуры, у СС есть такие методы дознания, которые не имею с законом ничего общего…
Глава 2. Безвыходная ситуация
— Проходите, гости дорогие, — саркастично отвечаю я.
— Сразу к делу, — агент закрывает дверь и указывает мне на кровать.
— И что же вы хотите мне предложить? — не спеша иду к своей лежанке.
— Взаимовыгодное сотрудничество, — он достаёт из стены стул и садится по центру камеры.
Почему так далеко? Боится, что я на него накинусь? Судя по всему, это какой-то начальник… Ведь какой смысл тянуть столько времени, если я и так дал согласие? Скорее всего, мне пришлось ждать его визита.
Можно было бы повыёживаться и пойти в отказ, но зачем терпеть бессмысленные пытки? Ещё по интонации прошлого дознавателя я понял, что им известно про световые патроны. Непонятно откуда у них эта информация, но тот хрен в чёрном всю дорогу склонял меня в этом направлении.
И почему-то мне кажется, что класть они хотели большой и толстый болт на мои преступления. Световые патроны — вот что их интересует. Попахивает шкурным интересом и нарушением процессуальных процедур. А если они реально беспредельщики, то придётся взять их хитростью, а не упорством.
Лох не мамонт…
— Я вас внимательно слушаю, — натягиваю маску заинтересованности.
— Мы выдадим всё необходимое для производства оружия, а вы взамен создадите столько, сколько потребуется.
— Звучит интересно. И сколько же потребуется, позвольте узнать?
— Зависит от ваших возможностей.
— Так как я недавно совершил прорыв, то не думаю, что смогу создать больше пятнадцати, — вру, ибо проверить они не смогут, а запас маны со временем сильно увеличится.
Пусть в первые дни я и буду отдавать им почти всё, что смогу произвести, но потом уйду в большой плюс.
— Что ж, — агент гладит подбородок. — Двести десять за первую неделю… звучит неплохо.
— Сколько?! — возмущаюсь я. — Сказал же, пятнадцать в день!
— Всё верно, — он кивает. — Это после одной медитации. А после двух тридцать.
— Мне не нравится, к чему вы клоните… Хотите сказать, что я весь день буду тратить на создание стволов?
— А как вы хотели? — удивляется агент. — Империи нужен ваш талант. И мы намерены выжать из него все соки. Вы будете жить в специальном учреждении и производить оружие. До конца ваших дней. А мы постараемся сделать так, чтобы ваша жизнь не заканчивалась ещё очень долго.
— А пососать вам не завернуть? — спокойным тоном отвечаю я. — Что я там совершил? Торговля без лицензии и самооборона? Встретимся в суде.
— В суде? — переспрашивает агент. — А кто сказал, что вас будут судить? Для всех остальных вы погибли. Церемония прощания прошла ещё позавчера.
— Чего, бл*дь?! — ору я. — Вы совсем ох*рели?!
— Ваша сестра уже вступила в наследство. Не переживайте, с городом всё будет в порядке.
Несколько секунд смотрю в то место, где должны быть глаза у этого гондона, а затем срываюсь с места и несусь на него с кулаками. Не успеваю преодолеть половину пути, как меня сваливает с ног сильная боль. Грёбанный браслет бьёт меня током…
Я валяюсь на полу и корчусь от боли. Агент, будто ничего не происходит, встаёт и убирает стул обратно в стену. Затем идёт к двери и добавляет:
— Двести десять автоматов. Скажите, как будете готовы.
— Каких ещё автоматов?! — ток больше не поступает, но меня до сих пор трясёт.
— Ах да, вам же не сказали… Сергей Викторович, известный вам как Фёдор Нефёдов, выжил и сейчас проходит лечение. Очень жаль, что мы вынуждены проводить его на пенсию в связи с утратой нижних конечностей… Однако новое приобретение, — он показывает на меня, — с лихвой восполнит эту потерю.
— Я лучше сдохну, чем буду работать на вас! — напоследок кричу я.
— Скажите, как будете готовы, — агент выходит из камеры и закрывает дверь.