Я замечаю, как скупщик и его люди начинают паниковать, но при этом остаются на своих местах, дабы не показаться трусами. Правда, с каждым шагом титана в нашу сторону не только всё сильнее дрожит земля, но и страх в их глазах читается отчётливее.
— Сейчас я позволю своей сестре продемонстрировать всё, на что способны маги света, — делаю морду кирпичом, чтобы выглядеть более важным и нивелировать своё малолетство.
— Но я же покупаю автоматы, а не вашу сестру, — недоумевает скупщик.
— Сейчас вы поймёте, к чему я веду. Осталось совсем немного, потерпите, пожалуйста.
Титан выходит из леса и начинает топтать деревню. Марины прицеливается ему прямо в грудь и выстреливает новым лучом, более мощным. Тот оставляет зияющую дыру на теле монстра. Хорошо, что сестра не способна прихлопнуть его с одного удара.
— Как вы могли заметить… — начинаю я. — Нечистый класса титан смог выстоять перед атакой столь мощного оппонента.
В это время тварь уже прошла половину деревни и медленным, но размашистыми шагами идёт нас. Если ничего не сделать, то огромная ступня раздавит нас вместе с машинами за два-три подхода.
— А теперь главный номер нашего представления! — предвкушая успех, выдаю я.
Глава 17. Двух зайцев мы поймали, третий убежал
Пятнадцать моих СБшников берут автоматы, прицеливаются и нажимают на спуск. Проходит всего секунды две, не больше, прежде чем титан превращается в чёрную жижу, которая падает на землю и смывает дюжину домов. Небольшая её часть доходит до нас, пачкая колёса машин.
— Как вы могли заметить, — продолжаю я. — Товар крайне эффективен, но на этом его уникальные свойства не заканчиваются. В телефонном разговоре вас интересовали только световые боеприпасы, но позвольте, я покажу, что идёт в комплекте к ним…
Еврей опускает автомат и внимательно сморит за моими действиями. Я же забираю один из стволов у СБшника, дабы покупатель не подумал, что его наёживают. Первым делом переключаюсь на бронебойные.
Направляю «АК» на вековую сосну и спускаю курок. Пули пробивают дерево навылет, словно бумагу, оно и понятно, если даже танк не устоит под натиском такой мощи. У меня получается создать линию и срубить сосну.
Она начинает падать в нашу сторону, и это замечательно, ведь теперь я могу продемонстрировать ценность последней модификации. Переключаюсь на разрывные и вскидываю автомат к кроне.
Пули ложатся точно в ствол, разрывая его на куски: сыплются поломанные ветки, повсюду летает кора, медленно меняется направление падения сосны. Она заваливается назад и влево, а затем падает на дома. Точнее, падает то, что от неё осталось, ибо верхняя часть дерева оказывается уничтожена.
Грохот от падения и выстрелов быстро утихает, и воцаряется тишина. Лишь прохладный ветер периодически посвистывает. Идеальное время, чтобы обсудить цену.
— Этот автомат, — с придыханием начинаю я. — Произведение оружейного искусства! Нужно отбиться от нечистых? Пожалуйста! Во двор залез мастер? Не беда, бронебойные патроны быстрого его угомонят! Ситуация, в которой без поллитра не разберёшься? Разрывные — универсальный ответ на любую угрозу!
— Впечатляет… — ухмыляется еврей и отдаёт мне автомат. — Сколько?
— Беря во внимание целый набор факторов, таких как: уникальность, крайняя необходимость, огневая мощь… — делаю многозначительную паузу. — Считаю, что полкилограмма — это разумная цена.
— Пятьсот миллиардов?! — у еврея глаза едва не вылезают из орбит.
— Цена обсуждаема, но не надейтесь, что я продам их вам за копейки. Покупатели найдутся, в этом можете не сомневаться, — твёрдо заявляю я.
— Нет, полкило — это не цена, а попытка грабежа, — негодует он. — Максимум, сколько я могу дать… Сто грамм, и это моё первое и последнее предложение. Больше у меня с собой попросту нет.
— Что ж, тогда мы зря тратим время, — разворачиваюсь к своим людям. — Уезжаем, нам здесь больше делать нечего.
Конечно, никуда уезжать я не собираюсь, ведь автоматы нужно продать при любом раскладе, так ещё и кристалл хорошо бы забрать. С виду может показаться, что переговоры провалились, но на самом деле они только начинаются. Я не первый год в этом бизнесе и прекрасно знаю, как набить цену.
— Ну вы сами посудите, — негромко начинает еврей. — Сто автоматов за такую цену… Это просто нереально.
— Ах да… — бью себя по лбу. — Совсем забыл сказать, что их не только не нужно перезаряжать — три тысячи выстрелов в вашем распоряжении, так ещё и отдача полностью отсутствует. Хотя вы и сами могли это заметить.
— Отсутствует отдача?.. — переспрашивает скупщик. — Как это?
— А что тут удивительного? Они же магические. Я вам так скажу: то ли ещё будет, — наблюдаю, как СБшники складывают стволы в багажник, продолжая стоять спиной к еврею. — Если честно, я думал, что вы более прагматичный человек. Мы же говорим о долгосрочном сотрудничестве, и понятное дело, что сейчас цена выше рыночной, если можно так сказать. Времена тяжёлые, и мне нужны деньги.
— Они нам всем нужны.
— Вы абсолютно правы, но вот нюанс: у меня есть возможность отразить любую угрозу со стороны нечистых, а у «всех», как вы сказали, её нет. Потому-то я и меняю один дефицитный товар на другой.
— Всё так, но цена остаётся неподъёмной, — скупщик тяжело вздыхает и наверняка с грустью смотрит, как закрываются багажники «Крузаков». — Это просто нереально. Я занимаюсь торговлей больше трёх десятков лет и могу вас заверить, что никто не купит их по такой цене.
— Как уже говорилось, я готов обсудить цену, — поворачиваюсь к нему лицом и жду нового предложения. — Думаю, следующая партия будет готова уже через неделю, и тогда цена будет ниже… Но за миллиард я буду готов отдать только тогда, когда ситуация с нечистыми вернётся на прежний уровень.
— Хм… — еврей складывает руки на груди.
— Хотя далеко не факт, что она вообще вернётся к тому уровню, ведь мы узнали о разломах шестой категории, и то ли ещё будет? На фоне случившегося нужда в моём товаре будет только расти. Как и цена.
— Тогда уступите столько, чтобы я смог купить их прямо сейчас.
— Четыреста грамм, — спустя пару секунд раздумий выдаю я.
— Нет, это всё ещё гигантская сумма… — еврей отрицательно мотает головой.
— Мы же с вами прекрасно понимаем, сколько вы сможете на них заработать…
— Откуда вы это знаете? — перебивает он. — Может быть, я беру их для личного пользования.
— Тогда тем более что мы с вами яйца мнём? — вижу, как еврей хмурится. — Прошу прощения за столь грубое высказывание, но так оно и есть. Раз четыреста — это много, назовите свою цену… Но учтите, если это будет двести, то мы попрощаемся и более я к вам не обращаюсь. Ведь мы теряем время, а время — это и деньги, и одновременно самый ценный ресурс. Тем более когда под каждым кустом прячется нечто, способное убить тебя при первой возможности.
Последним предложением решаю надавить на слабость еврея, ибо я понимаю, что часть автоматов он действительно хочет оставить себе, а поэтому просто не может вернуться с пустыми руками. Я согласен и на два лярда, при условии, что у него больше с собой нет…
— Двести пятьдесят, — нехотя говорит скупщик. — И если не вы не согласитесь, то можете уезжать, ведь больше у меня нет.
Хоть он и хороший актёр, но я без труда считываю мимику и понимаю, что это уловка. У него сто процентов есть ещё пыль, а сейчас еврей пытается сэкономить.
Колобок катится, птица летит, еврей экономит — от мира к миру, ничего не меняется.
— Позвольте высказать гипотезу, — издалека начинаю я. — Вы скупаете всякое разное, в том числе и магическую пыль. Неужели у вас в загашнике лежало ровно двести пятьдесят грамм? Простите мне мою грубость, но в это не верю. Или же вы взяли собой ровно столько? Тоже сомнительно…
— Почему же? — удивляется он.
— Мой отец научил меня вести дела и дал много дельных советов. Один из них звучал так: «Бери на сделку значительно больше средств, чем хотел бы потратить».
— Глупость какая, — отмахивается еврей, а я замечаю, как он с трудом сглатывает слюну.
— Вынужден не согласиться. Всегда есть вероятность, что другая сторона упрётся и не захочет сбрасывать цену. Я… То есть мой отец не раз попадал в ситуацию, когда ему не хватало каких-то 10–20 % от суммы, чтобы заключить сделку, — слегка наклоняю голову и вытягиваю руку в знак уважения. — А вы будете куда поопытнее моего отца, поэтому я просто уверен, что вы взяли абсолютно всю пыль, которая была в доступности. Соглашусь, что полкило вы могли и не насобирать, но ровно двести пятьдесят грамм? Нет, уж простите, но я не верю.
— Сейчас покажу, — еврей жестом подзывает к себе мужика в чёрном деловом костюме и что-то шепчет на ухо.
Тот идёт к «Гелику» и открывает заднюю дверь, копается там, а затем приносит пять одинаковых пакетиков с магической пылью. По всей видимости, в каждом из них по пятьдесят грамм, что только подтверждает мою гипотезу.
— Как вы могли заметить, это всё, что у меня есть, — еврей смотрит на подчинённого, и тот едва заметно кивает. — Вы можете пройти к машине и во всём убедиться лично. Я не вру. Мы же русские, а русские друг друга не обманывают.
Мне в какой-то степени везёт, что скупщик держит меня за лоха. Оно и понятно, ведь мне восемнадцать, а что может такой щегол? Правильно, ничего. А вот стрелянный барыга, повидавшем и не таких разводил, коим я был совсем недавно… Такой человек без труда может раскусить подставу.
Лох не мамонт, он не вымрет, вот только я далеко не лох… Я скорее охотник на «мамонтов». А этот хитровы*банный товарищ уже попался в ловушку и сейчас произойдёт так называемый «скам мамонта».
— Правильно ли я вас услышал? Вы позволите проверить наличие оставшейся магической пыли?
— Конечно, — он кивает.
— А если я её найду?
— Тогда она ваша, — дерзко бросает еврей и высоко задирает подбородок.
— Что ж, я воспользуюсь вашим предложением, — иду в сторону машины и краем глаза осматриваю мужика, который держит мешочки с пылью. — Это так вежливо с вашей стороны предложить мне такое…