Задним умом я догадываюсь, что раз «анестезия» прошла, значит, и червь мёртв, вот только сильно ли это мне поможет? Я еле стою на одной ноге со спущенным штанами и ничего не вижу. Любой другой червь, и я покойник…
— Ваше Благородие, — Пётр Николаевич подхватываю меня и тащит к машинам.
Уже после первых попыток пойти самостоятельно с меня спадают штаны. Через секунду десять под вторую руку меня берёт кто-то из СБшников. Вдвоём с начальником им удаётся поднять меня и понести к «Крузакам».
Слепота постепенно проходит, и я вижу, как Марина хреначит своей магией рядом с нами, пытаясь уничтожить неведомую заразу.
— Держитесь, Ваше Благородие, — кряхтит Пётр Николаевич. — Мы вас вытащим!
Меня доносят до машины и буквально запихивают на задний диван. Прикрывающие СБшники запрыгивают в свои «Крузакам», и мы сваливаем из этой грёбаной деревни. К таким приключениям меня жизнь не готовила.
— Обезболивающее дайте! — требую я, когда уровень адреналина начинает спадать.
Пётр Николаевич, который сидит на переднем сиденье, достаёт из бардачка аптечку и протягивает мне сыворотку. Я вкалываю её в паре сантиметров от раны — она похожа на ожог от кочерги… Такое в последний раз я видел в девяносто шестом.
Боль утихает, и мне удаётся подняться и есть на центральное место. Пётр Николаевич протягивает мне бинт, я беру его и начинаю заматывать ногу.
— Вы что-нибудь слышали об этих тварях? — спрашиваю я начальника.
— Никак нет, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич держится молодцом, но я замечаю тень страха в его глазах.
— Вот и я ничего не слышал… Получается, это новый вид. Новый, и едва ли не самый опасный. Нужно будет пересмотреть стратегию зачистки территории, — чувствую, как в моём ботинке скапливается кровь. — Вот зараза…
Снимаю прогрызенную обувь вместе с носком и забинтовываю вторую рану. Тварь проделала отверстие размером с двухрублёвую монету, надеюсь, Жрец меня вылечит… Жалею, что не взял его с собой — это было ошибкой.
Но главное, что многие выжили, и я в их числе. Да, пять бойцов остались лежать там, но если взглянуть на ситуацию со стороны, то мы ещё легко отделались.
Конечно, можно было бросить всё и свалить, в таком случае двух слуг удалось бы сохранить, но тогда мы бы не узнали, что случилось и могли сделать неправильные выводы. А случилась полная жопа… Неясно, сколько новых монстров принёс этот апокалипсис — это нам только предстоит узнать.
Возвращаемся домой мы в тишине: я думаю, а Пётр Николаевич не решается заговорить. Он лишь пару раз интересуется, всё ли у меня хорошо, а затем замолкает. Оно и понятно, ведь ему тоже нелегко. Потерять пятерых преданных бойцов — это тебе не кошку на дороге сбить, скорбь нападает без предупреждения.
Я размышляю над тем, как обезопасить себя и подчинённых от новой угрозы, но, кроме как приехать на танке, ничего в голову не приходит. К слову, танк бы очень помог — он без труда может справиться с двумя третями всех видов нечистых. Правда, от каких-нибудь плевателей его броня не поможет, ведь кислота её попросту разъест.
Мы сворачиваем с трассы и заезжаем в Карабаш. Я слышу знакомый гул и выглядываю в окно: прямо над городом проносится вертолёт, летящий в сторону Екатеринбурга.
Странно… Что он тут забыл? Первым приходит в голову наш муниципальный центр — Златоуст. Возможно, какой-то важный хрен захотел покинуть его и перебраться в столицу сектора.
Проезжаем серпантин, минуем новые ворота и попадаем на территорию особняка. Марина выбегает из своей машины и несётся ко мне.
— Ты как? Всё нормально? — она вертит мою больную ногу туда-сюда.
— Не переживай, — спокойно отвечаю я. — Позовите Жреца!
— Я займусь этим, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич выходит и быстром шагом направляется в особняк.
— Что это такое было?! Кто тебя так? — недоумевает Марина.
— Черви. Прогрызают дорогу до мозга, а затем заставляю тебя покончить с собой.
— И как… Как с ними бороться?..
— Лучше вообще с ними не встречаться. Твоё сафари придётся на какое-то время отложить, пока мы со всем не разберёмся.
— Да какое уж тут сафари… Помрёшь и даже не поймёшь, что тебя убило…
— Хозяин! — по ступеням крыльца бежит Жрец, переступая сразу через три. — Я лечить Хозяин!
— Марин, будь лапочкой, отойди, пожалуйста. Дай человеку выполнить его работу, — прошу я.
Она отступает, а Жрец уже на ходу активирует татуировку. Сперва он проводит диагностику, если можно так сказать, а затем начинает лечить. Сыворотка действует, и я не чувствую боли, но неприятные ощущения никуда не деваются — всё равно что удалить зубной нерв.
Армстронг проводит первую процедуру и снимает бинты. Следует второй раунд лечения, направленный на заживление внешних ран. Жрец настолько хорошо справляется, что даже шрамы не остаются.
Он заканчивает, а я на радостях пытаюсь встать, но получается это с трудом. По ощущениям я будто подвернул ногу — хромаю и иду медленно.
— Требует один, два день, чтобы хозяин мочь ходить нормально. Жрец лечить хозяин всё это время.
— Благодарю, может быть свободен, — отпускаю его и собираюсь подняться по лестнице, Марина спешит на помощь. — Не нужно, я сделаю это сам!
Внутри меня негодует мужик, который требует превозмочь и подняться самостоятельно. Что уж поделать, вот таким сделала меня жизнь: ты либо встаёшь сам, либо тебя топчут, и никак иначе.
Розалия подбегает ко мне и отдаёт штаны с коричневыми тапочками. Я сам надеваю их и жестом прошу девушку отойти.
Сжимаю челюсти и поднимаюсь на первую ступеньку, затем на вторую… Из-за угла выбегает Лилия и прёт прямо на меня. По её лицу я понимаю, новости плохие…
Да что за день такой?!
— Катя… — задыхается Лилия. — Её забрали!
— Чего?! Как это «забрали»?! Кто?! Когда?! — я готов взорваться.
— Вот, она оставила записку… — хакерша отдаёт тетрадный листок.
Я читаю молча:
«Коля, прости, что вынуждена сообщить тебе о моём отъезде вот так, но иного выхода нет. За мной прилетели дядя и мамы, как ты понимаешь, я просто не могла не полететь с ними… Как будет возможность, я позвоню тебе. Обещаю! Уже скучаю, твоя Катя».
— Что там? — интересуется Пётр Николаевич, стоящий на крыльце.
— Жопа… — негромко отвечаю я. — Мать за ней прилетела… Лилия, в рот тебе ноги, как они нашли нас?! Катя проболталась, или ты накосячила?!
— Чего орёшь-то?.. — Лилия хмурится. — Мой номер отследить невозможно. Делай выводы. И я же не нянька, чтобы сидеть с ней все те часы, которые она балаболила по телефону.
— Почему ты её отпустила?! — зачем-то срываюсь на Лилии.
— А что я должна была на цепь её посадить?! — негодует она. — Там как бы призыватель экспертной ступени припёрся и родная мать, что я могла противопоставить? На чай пригласить? Катя еле-еле успела записку написать — её буквально за руку утащили.
— И к чему такая спешка?.. — мыслю вслух. — Бл*дь… Эта потеря сильно осложняет ситуацию… Ты хоть маршрут вертолёта отследила?
— Он взлетел с военной базы под Екатеринбургом. Видимо, направляется туда же, — отвечает недовольная хакерша.
— Ладно. Я хочу, чтобы ты проследила за Катей. Мне нужно знать, куда её отвезут.
— Постараюсь.
— И ещё, побудь на телефоне. Мало ли куда и когда она позвонит… Если захочешь спать, передай полномочия либо Петру Николаевичу, либо управделами. Я не должен пропустить этот звонок, а ты обязана отследить его.
— Хорошо, хорошо… — устало выдаёт она и уходит.
— Привезите алхимика!
— Будет исполнено, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич склоняет голову. — Мне тут передали, что звонила главврач роддома. Она хотела поговорить с вами лично.
— Набирайте её из гостиной, я сейчас поднимусь… — кряхчу и медленно преодолеваю ступень за ступенью.
— Слушаюсь, — начальник приказывает своим людям съездить за Элианом, а сам идёт в гостиную.
Накаркал я, когда пожелал, чтобы день закончился так же хорошо, как и начался. Вселенная не любит перевеса одной из сторон конфликта, она жаждет равновесия. Не удивлюсь, если нечистые — это её рук дела. Так сказать, матушка природа решила очистить землю от заразы…
Но вероятнее всего, здесь замешаны НКК. Я готов дать голову на отсечение, что разломы — их вина, остаётся только понять, зачем они им нужны. И это притом что нечистые появляются и на Кипре… Логика отказывается выдавать объяснение.
Кое-как забираюсь наверх и прохожу в гостиную. Пётр Николаевич уже ждёт меня с трубкой в руках. Я беру её и говорю:
— Слушаю, что там у вас стряслось?
— Ваше Благородие… — голос главврача обеспокоенный. — У меня есть хорошая новость и шокирующая.
— Начните с хорошей, возьму хоть небольшой перерыв от пожирания дерьма…
— Ребёнок, которому вы приказали не ставить сыворотку выжил! Уже прошло достаточно времени, чтобы утверждать это! В моей практике не было такого, чтобы младенец продержался больше пятнадцати часов! Они и пять не выдерживают…
— Предсказуемо. Ну и какая вторая новость? Мир умирает? На нас напали инопланетяне? Цыгане продали вам единорога?
— Даже не знаю как сказать…
— Я очень устал, — раздражение из меня так и прёт. — Просто скажите как есть.
— Тот, который умер… Он жив… Точнее, ожил… Не знаю, как это объяснить…
— А пурпура?
— Она медленно исчезает, сейчас остались пятна размером пару миллиметров.
— Так я и думал, — тяжело вздыхаю. — А теперь сделайте вот что…
Если бы Николай залез в другой карман, то он бы обнаружил там презервативы в количестве девяти штук. Хотя в отличие от пакетиков с пылью, мужик, который является правой рукой скупщика, уложил заначку таким образом, что их было невозможно заметить даже вблизи.
Стоит сказать, что в последние два года продажи презервативов упали на сорок процентов. Крупным компаниям пришлось переключить часть мощностей на производство надувных шариков. И дело не том, что люди начали плодиться как кролики на фоне грядущего апокалипсиса…