— Ну да, на его теле и одежде как минимум остались следы твоего ДНК. А этого уже достаточно, чтобы заподозрить неладное.
— Вот так я и оказалась в тюрьме. Теперь я убийца…
— А почему тебя пытали? Ты не говорила правду?
— Рассказала ещё на первом допросе. Цепной пёс Императора получил указания сделать так, чтобы я не дожила до суда. Чего только со мной не делали… Даже вспоминать не хочется…
— Что было, то было, — сажусь рядом и хлопаю её по плечу. — Вопрос в другом: что делать дальше?
— Отец наверняка что-то придумает, но мне кажется, что моя жизнь на этом закончилась. Не стать мне Императрицей… Остаток дней проведу здесь… — Катя опускает голову и вот-вот заплачет.
— Ну хватит, — обнимаю за предплечье. — Безвыходных ситуация не бывает. В крайнем случае в царя всегда можно кинуть бомбу.
— Бомбу? — удивляется Катя.
— Это условно. У меня есть одна штука… — думаю, рассказывать ли о нечистой пыли. — Короче, убить Императора с ней намного проще.
— Какое-то оружие? Новый пистолет? — любознательность и надежда постепенно достают Катю из океана печали.
— Нет… У этого «оружия» нет аналогов, но оно уже доказало свою эффективность.
— Ну даже не знаю… Просто так к Императору не подобраться. Ты ведь даже не знаешь, как его охраняют, а заявляешь, что есть действенный способ, — она недоверчиво вертит головой. — Не всё так просто.
— Вопрос лишь в сопутствующих жертвах. На что вы с отцом готовы пойти ради победы? — холодным тоном спрашиваю я.
— На многое, — тут же отвечает она. — Но одним убийством тут не обойдёшься. Члены его семьи начнут искать убийц… А в их руках окажется мощь Империи. Как ты думаешь, найдут ли они нас?
— А что, если искать будет некому?
— Предлагаешь убить всех?
— Ты говорила про башню Императора… Часто он там сидит?
— Даже думать забудь! — отрезает Катя. — Её защищают так, что мышь не проскочит. Да и за жизнью Императора следят десятки сильнейших провидцев. Фактически он неуязвим.
— Я бы не был так уверен… — чешу макушку. — В крайнем случае мы можем зайти с другой стороны. Ослабить его авторитет и поднять восстание.
— Каким образом?
— Самое банальное: выставить Нейтона насильником, а тебя невинной жертвой.
— И кто нам поверит? Даже если выйдет такая новость в наших СМИ, её сразу же перебьют чем-то другим.
— А что насчёт меня? Восставший из мёртвых барон, которого Император планировал использовать в своих целях, посадив на цепь? Я много что могу рассказать, и пусть думают, где правда, а где ложь.
— Ну…
— О! Есть идея! — подскакиваю с кровати и начинаю ходить кругами. — Это будет бомба! У вас есть алхимик, который готов пожертвовать свободой и жизнью?
— Найти можно, но зачем всё это?
— Мы такой спектакль сможем разыграть… Не думаю, что Император сможет отмыться от столь большой кучи говна.
— Да о чём ты говоришь?! — не выдерживает Катя. — Хватит этих загадок!
Ещё раз всё взвешиваю и понимаю, что семья Кати в данный момент мои единственные союзники, и если я предложу им дельный план, то смогу заполучить расположение князя. А там, глядишь, жизнь наладится.
— Ты слышала, что случилось в Екатеринбурге?
— Эпидемия?
— Ага, она самая.
— И как нам это поможет?
— Как будет выглядеть Император, если выяснится, что его подопечные используют биологическое оружие для устранения конкурентов?
— Я всё равно не понимаю… Какое ещё оружие?
— Это будет подстава века! — гордо заявляю я. — Мы предоставим общественности доказательства того, что люди Императора производят магическую пыль, которая пожирает плоть.
— И как мы это сделаем?
— Возьмём верного алхимика и немного пыли… Той самой, из-за которой умер граф Громов.
Какое-то время Катя осмысливает услышанное, а затем смотрит на меня с гримасой ужаса на лице.
— Это твоих рук дело?.. — спрашивает она, закрывая рот руками. — Не может быть…
— Неуязвимых не бывает. Надо дать п*здюлей Императору? Дадим. А потом догоним и ещё раз дадим, да столько, что не унесёт.
— Коля… Какой ужас…
— Ужас? Это всего лишь политика.
— Неделя прошла, а по телевизору до сих пор обсуждают эту тему. Карантин только вчера сняли. И это же столько жертв… Почти две сотни! — Катя возмущается и смотрит на меня с осуждением.
— Мы считали. Около восьмидесяти процентов это Громовы, их сторонники и слуги. Остальные — непричастные. Сопутствующие потери. Да и вообще, не я начал эту войну, но мне пришлось её закончить.
— Разве не было иного способа разобраться с графом?
— Не было времени, а тут решение нашлось само собой, — подхожу к окну и смотрю на горный склон. — Километра два?
— Я не знаю.
— Как это?
— Никто, даже мой отец, не знает, где конкретно находится это место.
— Эм…
— Так провидцы не смогут вытащить информацию о расположении этого убежища. Если ты не знаешь, где находишься, то и они знать не могут.
— Вот это хитрость… Не знал о такой фишке… Значит, мои меня не найдут?
— Это исключено, — отрезает Катя.
— То есть я полностью во власти Вашего Высочества? — смотрю на неё исподлобья и коварно улыбаюсь.
— Во власти моего отца. Он, кстати, скоро должен прибыть, — она встаёт и направляется к двери. — Приведи себя в порядок, пожалуйста…
Катя покидает комнату, а я понимаю, что от меня воняет… Пулей лечу в ванну! Как же стыдно, блин, перед ней… Я готов провалиться под землю!
В ванной комнате нет аристократичных излишеств, обычные: раковина, унитаз и душевая кабине. Но если учесть, что поблизости ни души, то и это убранство выглядит впечатляющим. Кто-то ведь затащил это добро на гору.
Больше получаса уходит, чтобы смыть с себя всё, что налипло в тюрьме. В какой-то момент процесс превращается в идею фикс — флешбеки терроризируют моё сознание, а я пытаюсь стереть память вместе с грязью…
Надеюсь, что больше никогда не окажусь по ту сторону решётки. Хватит с меня таких экскурсий! Эти два стула пусть стоят там, где стояли. Садиться на них я не собираюсь.
Обматываю полотенцем хозяйство и выхожу из ванной.
Кто уже успел принести и сложить всю необходимую одежду на кровать. Даже меховые тапочки выдали! Вот это сервис.
Я надеваю чёрную рубашку, такого же цвета длинные шорты и носки. Тапочки с носками — что может быть лучше? Походил бы босиком, но, видимо, здесь так не принято.
Подхожу к двери и нажимаю на ручку. Заперто.
— Какого ляда?! — вырывается у меня. — Сим-Сим, откройся!
Стою и жду чуда где-то полминуты. Наконец слышу щелчок магнитного замка и открываю дверь.
Мне не доверяют, и это при условии, что Катя меня знает. Что ж, СБ работает не хуже моей, а, скорее всего, даже лучше. Но с другой стороны, оно и понятно, ведь эти люди подчиняются князю, а не барону…
Как-то неловко чувствовать себя маленьким человеком — к хорошему быстро привыкаешь. То меня все называли «Ваше Благородие», то теперь я буду через каждое предложение вставлять «Ваше Высочество». Хорошо быть Императором — выше тебя нет никого.
Выхожу в коридор и вижу, как ко мне навстречу поднимается по винтовой лестнице шерп. Я узнаю его по характерной внешности — жителей Гималаев легко отличить от других азиатов. По всей видимости, именно эти товарищи следят за домом.
Ему лет тридцать, хотя пойди разбери этих азиатов… Он подходит ко мне и говорит с акцентом:
— Вас ожидают внизу. Идёмте за мной, я покажу.
— Ага… — с опаской следую за ним.
Мы спускаемся на первый этаж, всего их три. Шерп ведёт меня в столовую — это я понимаю, по запаху жаренного мясо, беспардонно врывающемуся в мои ноздри.
Остаётся гадать, кто именно ждёт меня за следующей дверью…
Шерп открывает её и кланяется, но не мне, а белобрысому мужику в очках. Неподалёку от него сидит Катя, и судя по возрасту, это её отец. В меру накаченный, с идеальной осанкой и ворохом перстней почти на всех пальцах, которыми он держит помидор и бокал вина.
— Коля, вот и ты! — восклицает Катя.
— Прости, что начали без тебя, — не вставая, начинает мужчина в очках. — Про тебя мне уже всё рассказали, а вот ты, похоже, меня не знаешь. Позволь представлюсь: князь московский Андрей Борисович Романов.
И почему я раньше не интересовался Катиной фамилией? Романов, значит?.. Интересно, интересно.
— Рад знакомству, Ваше Высочество, — склоняю голову.
Я читал, что так принято. Даже Громову я должен был выказывать почтение… Слава богу, не пришлось.
— Чего же ты стоишь? Проходи к столу, — князь помидором указывает мне на стул.
— Благодарю…
Я усаживаюсь и думаю, почему Романов держит целый помидор… Их же обычно режут для удобства. Но когда он выпивает его и брезгливо бросает в тарелку, всё становится понятно. У всех свои причуды, князь вот пьёт помидоры.
— Признаюсь, не ожидал, что наёмники вывезут двух заключённых. У них была достаточно конкретная задача: вызволить Катю и проделать проход для остальных.
— У них не было выбора, Ваше Высочество, — ровным голосом парирую я. — Можете считать, что я принудил их, взять меня с собой.
— Естественно, мы их допросили… И говорят, что ты прорубил себе путь автоматом. Это правда? — лёгкая тень сомнения проскакивает на лице князя.
— Чистейшая, — трижды киваю. — Я бы мог продемонстрировать свои таланты, но, к сожалению, не успел восполнить запас маны.
— До этого мы ещё дойдём. Я здесь на два дня, время будет.
— Так мало?! — вклинивается Катя. — А что потом? Ты оставишь меня здесь?
— Главное, что ты жива. А для остального нужно время… — с тяжёлым придыханием выдаёт князь и залпом опустошает бокал. — Много времени…
— Ваше Высочество, если позволите, — обращаюсь к нему. — Я бы хотел предложить помощь в этом непростом вопросе. Раз уж так вышло, что мы с вами на одной стороне, то будет выгодно объединить силы.
— Не пойми меня неправильно, но барон мне вряд ли чем-то поможет. Будь ты князем — другое дело, — сквозь притворство и нормы этикета понемногу просачивается брезгливость.