Мы поднимаемся в Катину спальню и не видим ничего необычного, кроме приоткрытой дверцы бельевого шкафа. Первым я заглядываю в него и нахожу Катю — она без сознания и, судя по всему, не дышит.
— Бегом за Жрецом! — кричу я и, пока Розалия уносится прочь, перетаскиваю Катю на кровать. — Давай не сегодня… Не смей умирать…
Ощупываю пульс, он есть, но очень слабый. К счастью, замечаю, как еле-еле вздымается её грудь — хороший знак. Скорее всего, Катя до сих пор жива и попросту выведена из строя. Я тут же предполагаю, что мимик питался её жизненной силой, раз не стал убивать. И если я прав, то и служанка может оказаться жива.
Пока я размышляю, прибегает Жрец и тут же бросается осматривать Катю. После полуминутной паузы, которая длилась целую вечность, он говорит:
— Девушка быть отравлена. Я мочь вылечить.
— Так чего же ты ждёшь?! — вновь повышаю голос. — Поднимай её!
— Жрец всё сделать, — спокойно начинает он и прикладывает руки к груди девушки. — Но хотеть предупредить, что моя энергия заканчиваться. Больше сегодня не смочь лечить. Нужно медитировать.
— Я тебя услышал, — немного успокаиваюсь, хотя и продолжаю переживать за судьбу служанки.
Хотя где Катя, а где безымянная служанка, которая всю жизнь проработала на кухне? По-человечески мне её жалко, но в остальном моя психика холодна к таким потерям. После Марка мне уже всё равно, ведь я потерял всё, что у меня было.
Катя, Розалия, Пётр Николаевич, возможно, Лилия — это немного другое… Я бы не хотел их потерять, совсем не хотел бы… Но упиваться горем и уходить в запой не стану, ведь в конце концов, если ты умер, то тебе уже всё равно. Скорбь по умершим — это любовь к самому себе и по сути самообман, коим заниматься я не намерен.
Если быть честным, я стараюсь смотреть на происходящее, как на компьютерную игру, ведь так намного проще принимать решения. И даже свою жизнь я ставлю на кон в качестве короля, по аналогии с шахматами. Там король — это такая же боевая единица, которая сражается наравне с пешками. Правда, потеря короля — это конец, но куда деваться.
В определённых моментах подставиться может быть выгодно, например, внушив противнику, что он почти победил, а затем сделать неожиданный ход конём и закончить партию. Это я к тому, что все мои люди — фигуры, потеря которых должна нести кратную пользу для всей нашей операции.
Четыре вышеназванных человека — это самые важные фигуры, хочется назвать их ферзями, но под это понятие не подходит ни один из них. Если смотреть по силе, то ферзь здесь я. Ферзь, который умеет ходить буквой «Г». И жнец, и чтец, и на дуде игрец…
Неожиданно Катя открывает глаза и начинает кричать. Я стараюсь успокоить её, обнимая и прижимая к себе, Розалия в этот момент безуспешно пытается сохранить хладнокровие, но её глаза так и полыхают ревностью.
— Можешь быть свободен, — я отпускаю Жреца. — Катя, что с тобой случилось?
— Служанка… — хрипит Катя. — Она…
— Нечистая. Это мы уже выяснили.
— Эта уродина использовала на мне магию… Потом я упала… Больше ничего не помню… Только боль и усталость… Хочу полежать… — она выбирается из моих объятий и сворачивается калачиком. — Вновь придётся бояться каждого шороха…
— Не волнуйся, — глажу её по голове. — Больше они нас не побеспокоят. Медальон защитит от нечистых всех видов. Но теперь ты понимаешь, почему мы более не можем оставаться в особняке.
— Понимаю…
— Ваше Благородие! — в дверь влетает Пётр Николаевич. — Мне рассказали, что случилось… Простите, что не смог приехать раньше…
— Вы бы вряд ли хоть чем-то смогли помочь, — встаю с кровати. — Пройдём в мой кабинет, нам многое предстоит обсудить. Розалия, побудь с Её Высочеством.
— Слушаюсь, — поджимая губы, кланяется она.
— Поправляйся, — обращаюсь к Кате и выхожу из комнаты. — Ну, Пётр Николаевич, рассказывайте. Как обстановка в Екатеринбурге?
— Напряжённая, — он идёт рядом со мной. — Ни мы, ни противник не можем продвинуться. Городские бои — самый тяжёлый вид боёв.
— Про ограниченность оружия я уже слышал, но наверняка это не единственная проблема?
— Вы правы, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич трижды кивает. — Противник использует жилую застройку в качестве укрытия, и мы тоже так делаем, но эти ублюдки не выпускают людей из квартир. В итоге наши бойцы убивают в том числе и гражданских, а это, в свою очередь, демотивирует… Мне приходится лично поднимать боевой дух и задвигать пропаганду…
— Хм… — с умным видом чешу подбородок. — Долгая война нам невыгодна, а значит, будем действовать жёстко. Сколько домов в данный момент используется противником в качестве укрытия?
— Фронт растянулся на семь с лишним километров. Думаю, около шести, семи десятков.
— И сколько людей в них проживает?
— Сложно сказать… В основном это девятиэтажные дома. Максимум в одном доме две сотни человек.
— То есть в худшем случае это четырнадцать тысяч мирных людей? — мы заходим в кабинет и усаживаемся за круглый стол.
— Многие эвакуировались… Думаю, там остаётся примерно половина.
— А сколько бойцов противника по вашим подсчётам занимают эти дома?
— Сложно сказать… — Пётр Николаевич берёт паузу на подумать. — По опыту — на один дом приходится от десяти до двадцати огневых точек. Маги в основном работают с крыш, призыватели — самый сложный противник. Их так просто не выкурить.
— Теперь давайте представим ситуацию, при которой эти семь десятков домов перестали существовать. Что будет дальше?
— Если вы хотите приказать использовать разрывные патроны… — неуверенно начинает Пётр Николаевич.
— Я задал другой вопрос, — грубо перебиваю его.
— Ну-у-у… Если вы говорите об уничтожение всех бойцов противника, закрепившихся в этих зданиях, то мы могли бы совершить марш-бросок и продвинуться в сторону центра и взять под контроль три из семи узлов связи, что существенно помогло бы нам с точки зрения насаждения нашей идеологии местному населению.
— А как отнесутся наши ребята к тому факту, что эти дома будут обстреляны кем-то неизвестным?
— Вы говорите о себе?
— Возможно.
— Боюсь, что они этого не одобрят… Всё-таки Народная Дружина сражается за освобождение крепостных, а не за их уничтожение… — негромко говорит Пётр Николаевич.
— В таком случае мы сделаем вот что… — я начинаю объяснять ему свой коварный план.
Жертв не избежать, но время играет против нас. На войне приходится принимать сложные решения, и порой неожиданная ковровая бомбардировка может поставить точку в длительном сопротивлении. А был бы у меня «Тополь-М», война бы закончилась уже завтра…
Четвёртая книга станет последней в серии, и если ничего с автором не случится, то она закончится уже в апреле. Ещё раз прошу прощения за столь длительный промежуток между продами, но что есть, то есть.
Дабы не растягивать сюжет, в рубриках к следующим главам будут даны большие куски с историей мира и небольшие интерлюдии. Такой формат автору видится наиболее оптимальным.
Все аналогии с текущей ситуацией являются больной фантазией автора и чистой воды вымыслом, не имеющим ничего общего с реальностью. Все действия происходят в вымышленном мире, а кооператив «Пруд» — это взятое из головы название.
Глава 13. Лицом к лицу
Я озвучиваю Петру Николаевичу все мои задумки, и мы совместными усилиями решаем, что лучше определиться на месте, именно поэтому мы едем в Екатеринбург. Помимо охраны в путешествие отправляются самые важные люди: сам Пётр Николаевич, Розалия, Жрец и Элиан Гросс. Последний не рад такому исходу, но относится с пониманием.
Ещё в нашу компашку затесалась Катя — куда же мы без неё? Понятное дело, что взять её — это мои личные хотелки, но так будет лучше для всех. С Лилией мы будем поддерживать связь по спутниковому телефону, штука не самая удобная, но за неимением лучшего, приходится пользоваться им.
Едем мы на шести машинах, которые следуют друг от друга на приличном расстоянии. Так минимален шанс, что нас примут за транспортную колонну и нападут. Стоит сказать, что почти все населённые пункты до столицы сектора находится под нашим контролем, но партизанское движение никто не отменял. Более того, Пётр Николаевич докладывал, что большая часть потерь нашей армии происходит именно по вине диверсионных отрядов.
Война — дело сложное, если она ведётся не на уничтожение, то приходится учитывать множество факторов, например, социальные, гуманитарные и политические аспекты. Простых решений в нашей ситуации нет и быть не может, но я должен найти какое-то решение. Обязан… Ведь иначе всё было зря.
Я вижу, как мы подъезжаем к городу, и думаю о своих дальнейших действиях. Меня немного тревожит история с карманным миром, из которого я еле выбрался… Неясно, как он отразился на моём запасе энергии, и не попаду ли я в него вновь, начав медитацию.
А медитировать мне придётся, ведь одной сотней автоматов сыт не будешь, моим людям нужно оружие. Много оружия! Да и я сам нуждаюсь в большом запасе маны, чтобы вести прицельную ракетную стрельбу.
Мы останавливаемся возле одного из опорных пунктов, расположенного в супермаркете, и меня знакомят с тамошними бойцами. Они выглядят ровно так, как выглядит человек, сидящей в окопе. У них нет ни воды, ни электричества — его отключили люди И.О. графа.
Мне приходится толкнуть пламенную речь и пообещать горы оружия и быструю победу, в которую сам я верю не особо. Но судя по лицам бойцов, им мои басни заходят — хрупкая надежда лучше беспросветной тьмы и так называемого «стоялова».
После мы с Элианом и Розалией отправляемся в подвал, там безопаснее всего. Время поработать.
Благодаря усилиям Дениса Леонидовича, у нас имеется больше пятнадцати килограмм магической пыли, чего с лихвой хватит на ближайшие месяцы, а там глядишь, отожмём новые склады вещдоков.
Мы садимся за небольшой деревянный стол и приступаем к делу.