Последний внес серьезные перемены в его жизнь. До циклона Хорен, владевший несколькими судами, занимался рыбным промыслом. Но в шторм 2009-го два его траулера и другие корабли помельче перевернулись и затонули. После этого Хорен решил выйти из рыболовного бизнеса, поскольку доходы неуклонно снижались, перспективы же были явно безрадостны. Страховые выплаты он потратил на приобщение к туристической индустрии и сделал это очень вовремя, ибо Сундарбан набирал популярность у путешественников.
Мощный циклон семидесятого года запомнился иным – Хорен едва не лишился жизни. Шторм грянул, когда он вместе с дядей был в море. Их лодку выбросило на берег по другую сторону индийской границы. Суденышко не пережило жесткого приземления, а экипаж его забрался на дерево, где провел два дня, прежде чем увидел рыбаков из своей деревни, лодка которых чудом уцелела. Односельчане спасли потерпевших кораблекрушение. По дороге домой путники столкнулись с доселе невиданным хаосом, отбиваясь от бродяг, мародеров и бандитов, слетевшихся, точно стервятники, поживиться чужим добром.
Поездка к святилищу состоялась менее чем через неделю после сих испытаний, и потому легенда запомнилась Хорену в ином свете, нежели Нилиме, – то бишь злосчастьями, что выпали на долю Оружейного Купца, заставив его покинуть родные края. Например, в памяти лодочника ярко запечатлелась страшная засуха – обезводевшие реки, ручьи и пруды, смрад от гниющей рыбы и сдохшей скотины. Голод, ополовинивший население страны; родители, продающие своих детей; обезумевшие люди, дошедшие до пожирания трупов.
Слушая легенду в изложении Хорена, я подивился еще одному ее отличию от варианта Нилимы. В том пересказе Купец представал этакой жертвой, а у Хорена он выступал гордецом, считавшим, что благодаря своему богатству и уму сумеет уклониться от почитания божеств, представленных повелительницей змей.
В версии лодочника Оружейный Купец, загрузив на корабли свое семейство и все богатства, пустился в плавание именно потому, что хотел избегнуть владычества богини. Но гигантская волна (а точнее, баан, приливный бор, обычное явление на бенгальских реках) обрушилась на караван, лишив торговца почти всего состояния. Однако стихия пощадила его домочадцев, и вместе с ними он укрылся в прибрежной деревушке. На остаток денег Купец приобрел большой прочный дом, казавшийся надежным убежищем, и отправился в город за товарами на продажу. Вернувшись, он обнаружил, что в его отсутствие случился потоп и дом заполонили змеи со скорпионами, убившие его жену и семерых детей.
Но и тогда Оружейный Купец не оставил попыток улизнуть от Манасы Дэви: пассажиром корабля он отправился в дальние земли. Однако на полпути корабль захватили пираты, которые взяли Купца в полон и заточили в крепость. На его счастье, добросердечный капитан корабля (Хорен использовал слово накхуда, в старину имевшее широкое хождение в районах Индийского океана в значениях “судовладелец” и “шкипер”) выкупил пленника.
Хорен смолк и почесал голову.
– Накхуда прозывался каким-то мусульманским именем… Иль… нет, запамятовал.
– Может, Ильяс? – подсказал я.
– Точно! – Хорен пристукнул по штурвалу. – Накхуда Ильяс! С ним-то Купец и путешествовал по разным землям, покуда не добрался до Оружейного острова.
– Названий тех земель не запомнили? – спросил я.
Хорен опять почесался.
– Вроде как была земля из сахара, где все сладкое, а еще тряпичная страна и цепной остров. – Он недоуменно пожал плечами. – История длинная и, в общем-то, бестолковая.
– А что стало с тем лодочником-мусульманином, поведавшим вам эту легенду? У него же была семья, верно?
– Они жили в дхааме, покуда старик не умер. Из всей семьи остался только его внук, недавно похоронивший мать.
– Вы с ним знакомы?
– Немного, – кивнул Хорен. – Бывает, пересекаемся на реке. Зовут его Рафи, ему лет семнадцать-восемнадцать.
– Чем занимается?
– В основном рыбачит. Выкручивается как может.
– Как думаете, удастся с ним поговорить? Наверняка он кое-что знает о святилище.
Хорен задумчиво пожевал губами.
– Встречу-то, конечно, можно было бы устроить, останься вы тут подольше. Но вы же приехали всего на день?
– Да.
– Тогда не выйдет. – Заметив мое огорчение, лодочник добавил: – Хотя кто его знает, может, нынче он как раз в святилище. Я думаю, парень туда часто наведывается, когда не рыбачит.
Пароходик заложил крутой вираж и, покинув речную ширь, вошел в протоку, узкую, будто тоннель, пробитый сквозь лес. Отлив понизил уровень реки, и высившиеся берега в мангровых зарослях казались неприступными укреплениями из ила и густой листвы. Вокруг ни души, все – лес, вода, земля – словно замерло и вместе с тем дышало жизнью.
Прежняя словоохотливость Хорена, сосредоточившегося на коварно извилистом пути, иссякла. Не желая его отвлекать, я вышел из рубки и спустился на палубу.
Я стоял возле трапа и разглядывал мангровый лес, когда опять появился Типу. Цигарка, которую он мне предлагал, теперь торчала у него за ухом, в руке он держал бинокль.
– Не угодно ли воспользоваться оптикой, папаша? Услуга бесплатная, поскольку вы не всамделишный турист.
Я даже бровью не повел, что его рассмешило.
– Все еще злитесь на меня? – Типу попытался всучить мне бинокль. – Да ладно вам, папаша, я же просто подкалываю.
Отказ представил бы меня занудой, и потому я, этак нехотя, взял бинокль, поднес окуляры к глазам и настроил резкость. В этот момент катер обогнул береговой уступ, и протока вдруг закончилась, явив водную ширь, раскинувшуюся чуть ли не до горизонта.
– Река Раймангал, – сказал Типу. – На том берегу – Бангладеш.
– Да, вижу, хоть и нечетко.
– Бывали там, папаша?
Чиркнула зажигалка, я уловил резкий запах конопли.
– Раз-другой бывал в Дакке, – сказал я. – Моя семья, видите ли, жила в Восточной Бенгалии и сюда перебралась при Разделе Индии.
– Да-да, я знаю. – Типу едва не наступил на хвост моей фразе. – Ваша семья обитала в округе Мадарипур, верно?
Я опустил бинокль и уставился на него.
– Откуда вам это известно?
– Читал ваши публикации. – Он сощурился от дыма цигарки. – В вашем семейном чате.
– Что?! – возмутился я. – Но это же частная группа, вход в нее только по приглашению. Как вы получили доступ?
– Есть кое-какие способы. – Типу ухмыльнулся, показав свои акульи зубы.
Я испепелял его взглядом, не зная, что сказать. Он рассмеялся.
– Да все просто, папаша, – я веду страницы Нилимы в социальных сетях. Она же член вашей группы?
– Да.
– Ну вот так я и узнал, что ваши родичи из Мадарипура. А мне этот округ хорошо знаком.
Я вновь изумился.
– Вы бывали в Бангладеш?
Моя недоверчивость (и, похоже, наивность) вызвала у него новый приступ смеха.
– Конечно! И наведывался в ваш район. Всего-то и надо, что пересечь реку, а это пара пустяков. Желаете съездить?
– Нет. Тем более нелегально.
Типу пожал плечами.
– Я гляжу, вы верите в паспорта, визы и прочую муру, – сказал он, не выпуская самокрутку изо рта.
– Верю? – вскипел я. – Паспорт – это не вопрос веры!
– А чего ж так всполошились?
– Того!
Вообще-то он был прав. Я действительно верил в паспорта, визы, разрешения, зеленые карты и подобное. Для меня это были не просто куски бумаги или пластика, они обладали этакой святостью, распространявшейся на учреждения, их выдававшие. Я вспомнил себя у стоек паспортного контроля и тот беспредельный ужас, пронзавший меня, если иммиграционный чиновник вдруг хмурился. Не скрою, меня кольнула смешанная с обидой зависть к моему собеседнику, плевавшему на всякие документы.
– Но у вас же есть паспорт, если какое-то время вы жили в Штатах? – сказал я.
– Конечно, тогда у меня был паспорт. У него истек срок действия, а новый я не получил. На кой тратить время в государственных конторах? Есть способы гораздо проще. Если у вас имеются деньги, выбирайте, паспорт какой страны желаете – Бангладеш, Индия, Малайзия, Шри-Ланка и так далее. Только скажите, что вам нужно, у всякой ксивы своя цена. Но если речь о поездке на пару дней, не надо ничего вообще. Переправились через реку – и вы в Бангладеш.
– Но вам-то что там понадобилось? Насколько я знаю, вы работаете в телефонном центре или где-то в этом роде.
– Вот еще! – Типу скривился, словно я нанес ему смертельную обиду. – С чего вы взяли, что я там работаю?
– Матушка ваша сказала.
– Ей-то откуда знать? – Он презрительно фыркнул. – В этих центрах одни неудачники, я к ним близко не подойду.
Я понял, что он задет, и не отказал себе в удовольствии слегка съязвить:
– И где же вы работаете? На какого-нибудь воротилу ради бесплатной травки?
Типу отмел этот вариант пренебрежительным смешком.
– Наркота? Да нет, папаша, в сферу со скверной репутацией, где доходы снижаются, а риски растут, соваться незачем. Это не по мне. Куда как интереснее перспективные отрасли вроде той, с которой я нынче связан.
– Это какая же?
– Перемещение людей. – Типу ухмыльнулся. – Уже сейчас это одна из крупнейших мировых индустрий, но продолжает быстро расти. Торговый оборот ее за прошлый год исчисляется миллиардами. Но вы, поди, даже не слыхали об этой сфере?
– Вы правы. Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Мои клиенты – люди, которым, скажем так, нужна помощь в поиске лучшей жизни.
Наконец я начал понимать, к чему он клонит.
– В смысле, мигранты?
– Именно. Люди вроде вас нынешнего или того, каким вы, наверное, были в моем возрасте.
– Но я-то уехал за рубеж легально. А ваша деятельность похожа на торговлю людьми.
Типу рассмеялся.
– Как вы, однако, любите громкие слова! Я лишь оказываю необходимую услугу. В наших краях полным-полно неграмотных и бедных как церковная мышь горемык, которые, продираясь сквозь жизнь, рыбачат, крестьянствуют, рубят бамбук в лесу или собирают дикий мед. И так изо дня в день. Но вот рыба ушла, пашня превратилась в солончак, а в джунгли не войдешь, не подмазав лесничего. Вдобавок то и дело налетает циклон, который все разносит к чертовой матери. Как быть этим людям? Какой у них выход? Пока ты молод, ты не станешь сидеть сиднем и ждать голодной смерти. Мигрируют даже звери – спросите Пию. Если у тебя есть хоть кроха мозгов, ты уедешь, а для этого нужен тот, кто тебе в этом поможет.