Чинта направила лазерную указку на большую карту Венеции, появившуюся на спускаемом экране.
– Вот район Каннареджо на северо-востоке города, а вот… – красная точка чуть сдвинулась влево, – тот самый остров. Поскольку Венеция и сама остров, или, скорее, архипелаг, старое гетто являет собой, как видите, остров внутри острова.
Конец фразы заставил меня напрячься. Где-то я уже слышал эти три слова. Через минуту-другую я вспомнил любопытный символ в виде двух концентрических кругов, которые видел на стене святилища Оружейного Купца.
Двипер бхетори двип, сказал Рафи, остров внутри острова.
Я подался вперед, боясь пропустить хоть слово из выступления Чинты.
Отведенный евреям остров, рассказывала она, прежде использовался как цех, где отливались ядра и пули. На старовенецианском диалекте getto означает “литейная”, что и дало название еврейскому поселению, ставшему не только крупным учебным центром, но и кузницей множества слов, одно из которых “гетто”.
– Следует помнить, что купцы, обитатели венецианского гетто, торговали с Левантом, Египтом, Северной Африкой, и многие свободно говорили на арабском, – продолжила Чинта, облокотясь на трибуну. – На мой взгляд, именно через них название города на воде заняло любопытное место в арабском языке, где оно означает три вроде бы разнородных предмета: фундук, пулю и ружье. Я говорю “вроде бы”, поскольку орех формой схож-таки с пулей, неотъемлемой частью ружья. Во всяком случае, все три слова происходят от названия Венеции в византийском языке – Банадик, предшественнике имени Венедиг в немецком и шведском. В арабском языке Банадик трансформировался в Аль-Бандукейю и по сей день служит названием Венеции. Однако слово “бандукейя” означает также “ружье”, “орех” и “пуля”, а заряды, как нам известно, отливались в цехе, место которого позже заняло гетто.
Чинта выдержала эффектную паузу, точно фокусник, который через мгновенье достанет кролика из шляпы.
– Арабское название это проникло в Персию, а также некоторые части Индии, где и поныне ружье называется “бандук”, то есть “венеция” или “венецианский”.
Иногда в мозгу происходит нечто вроде короткого замыкания, озаренного снопом искр. Именно это случилось со мной на последней фразе Чинты. Неужели я абсолютно неверно истолковал имя “Бондуки Садагар” и оно означает вовсе не Оружейный, но Венецианский Купец?
Должно быть, я громко ахнул, потому что на меня обернулись. Красный от смущения, я вскочил и, путаясь в собственных ногах, торопливо покинул собрание.
Бегство мое не осталось незамеченным. На прощальном ужине Чинта отвела меня в сторонку.
– Ты вышел во время моего выступления, – сказала она, взяв меня за рукав. – Что случилось, дорогой? Тебе нездоровится?
– Да нет, – промямлил я. – Но ты затронула тему, от которой меня тряхнуло.
– Вот как? Dimmi![39]
Я посмотрел на шумную толпу в ресторане.
– Может, куда-нибудь переместимся? А то я себя-то не слышу.
– Certo, пойдем в сад.
С бокалами вина мы вышли на воздух и отыскали уединенную скамью.
– Ну? Что случилось?
Сделав глоток, я глубоко вздохнул.
– Помнишь мой рассказ о святилище в Сундарбане?
– Да, помню.
– С этим храмом связана легенда, которая, как я уже говорил, никогда не была записана и сохранилась отрывочно. Я предполагал, что это просто сказка о выдуманных местах и людях, не имеющая отношения к реальности. Однако после выступления первого докладчика и твоего заключительного слова я призадумался, не скрыто ли в этой истории нечто куда большее.
– Можно подробнее?
– Во-первых, имя главного персонажа этой легенды – Бондуки Садагар, что я интерпретировал как “Оружейный Купец”. Так я его воспринимал, но вот послушал тебя и понял, что значение имени, возможно, совсем иное – Венецианский Купец.
У Чинты округлились глаза.
– Что еще тебе известно о легенде?
– К сожалению, не так уж много.
– Рассказывай все, что знаешь.
Чинта внимательно выслушала краткий пересказ сюжета и, не дав мне закончить, кивнула:
– Наверное, ты прав. Имя Купца – отсылка скорее к Венеции, нежели к оружию. – Она задумчиво побарабанила пальцами по подбородку. – Только я не вполне уловила ход твоих рассуждений. Ты полагаешь, в легенде зашифровано реальное путешествие в Венецию?
– Такая мысль мелькала, но уж больно много противоречий – все эти причудливые названия земель, например. Ну что это – Край Сахарной Сласти, Край Платков? Прям главы из книги чудес.
– Forse, forse…[40] – Чинта прикрыла глаза. – А ты помнишь, как эти места называются по-бенгальски?
– Конечно. Таал-мисрир-деш в моем переводе стал Краем Сахарной Сласти. На бенгальском деш – страна, край, таал – вид пальмы, из сока которой получают сироп для изготовления всевозможных сластей, включая леденцы, по-бенгальски мисри.
– Ох, дорогой мой! – рассмеялась Чинта. – Это и впрямь чудо, но только иного рода.
– В смысле?
– Ты, видимо, не знаешь, что Миср – Египет по-арабски. Мисри или масри означает “египтянин, египетский”. Возможно, в Бенгалии леденцы назвали мисри, потому что рецепт их изготовления пришел из Египта.
Ошарашенный, я молчал, и Чинта закончила:
– Вполне вероятно, что в легенде речь идет о Египте.
– Да… наверное… – запинаясь, сказал я. – Оружейный Купец и Шкипер Ильяс могли попасть в Средиземноморье, только минуя Египет…
Решение одной загадки распалило аппетит Чинты, и она нетерпеливо меня перебила:
– Как называлась другая страна, через которую они проехали?
– Край Платков, в легенде Румаали-деш. На бенгальском румаал означает “платок”…
Чинта издала ликующий возглас:
– Ага! Яснее ясного! Еще одно указание места!
– Какого?
– Ты слышал о Румелии или о крепости Румелихисар?
– Нет. – Я помотал головой. – Где это?
– В Турции.
– Правда? – опешил я. – В Турции?
– Да, дорогой. Чего ты так разволновался? Ты весь дрожишь.
– Ничего, пустяки. – Я сделал глубокий вдох. – Рассказывай, где расположена крепость?
– На берегу Босфора, в европейской части Стамбула. Слово Румели происходит от названия “Рим”, под которым Константинополь, византийский Рим, был известен арабам и персам. Румаали в твоей легенде – это, видимо, искаженный вариант “Рима”. Логично предположить, что Купец и Шкипер отправились из Египта в Турцию, правда? Погоди-ка… – Чинта почесала кончик носа. – È vero![41] Ты сказал, их изгнали из страны после пожара?
Я кивнул, и она воскликнула:
– Ну вот! Теперь у нас есть даже дата!
– Как так?
– В 1660-м в Стамбуле случился большой пожар – помнишь, его упомянул докладчик на открытии конференции? Великая сушь превратила город в пороховую бочку, и в июле 1660 года разразился страшный пожар, в котором погибли сорок тысяч человек и сгорели сотни тысяч домов. Две трети Стамбула превратились в пепелище, особенно пострадали кварталы, где жили евреи. Для них, обвиненных в поджоге, это стало полной катастрофой. Фанатики изгнали их из города, и многие евреи осели в Венеции. – Чинта прихлебнула вино. – Che preccato[42], нам мало известно о Шкипере Ильясе. Хорошо бы иметь хоть какой-нибудь намек, кто он и откуда родом.
– Минутку! – Я вспомнил одну деталь. – Есть такой намек. На стене святилища фигуру Шкипера сопровождал символ, который я не смог разгадать.
– Davvero?[43] Нарисуй.
Я достал из кармана ручку и салфетку и, прикрыв глаза, постарался вспомнить тот символ.
– Что-то вроде этого:
Я показал салфетку, подсветив ее фонариком своего телефона. Чинта надела очки и вгляделась в рисунок.
– Знаешь, по-моему, это… да нет, я уверена, это алеф, первая буква еврейского алфавита. Стало быть, Шкипер – еврей! В то время у восточных евреев имя Ильяс было обычным, а на иврите оно начинается с алефа. – Чинта захлопала в ладоши, точно ребенок, обрадованный подарком. – Ну вот, все как будто сходится! Ты сказал, Шкипер выкупил Купца у португальских пиратов?
– Так повествует легенда.
– Ага. – Чинта задумчиво поводила пальцем по кромке бокала. – Семнадцатый век, в Бенгальском заливе пираты-португальцы захватили пленников, и куда же они отправятся их продавать? Ответ ясен – в Гоа, азиатскую столицу португальской империи, центр работорговли в районе Индийского океана. – Чинта засмеялась. – Выходит, Дино, это не просто сказка. С исторической точки зрения сюжетная канва легенды вполне правдоподобна. Прототип главного персонажа – торговец из Восточной Индии, чью родину одолели засуха и наводнения, вызванные климатическими катаклизмами Малого ледникового периода. Купец, потерявший все и даже семью, решает искать счастья за морем. В пути корабль захватывают португальские пираты, они пленяют Купца и везут его на невольничий рынок в Гоа. Многоопытный моряк Ильяс узнает в пленнике цивилизованного человека, выкупает его и дарует ему свободу. По происхождению Ильяс португальский еврей, семья которого перебралась в Гоа, спасаясь от инквизиции. Однако нынче от нее нет покоя и здесь, и он вновь решает уехать, а Купец становится его спутником. Корабль Ильяса держит курс на Мальдивы, где путники изрядно набирают каури. Потом они отправляются в Египет, но обнаруживают, что страна бьется в судорогах “общего кризиса” семнадцатого века. Правительство разделилось на две враждующие фракции, экономика надрывается, время для коммерции негожее. Ильяс и его подопечный отплывают в Стамбул, столицу Османской империи, давней безопасной гавани евреев. Однако и там зреют невзгоды. Земля охвачена ужасной засухой, появляются странные мессии. В Стамбуле царит подозрительность, и когда на город обрушивается страшный пожар, обвиняющий перст указует на еврейскую общину. Ильяс делает вывод, что здесь небезопасно, и пара вновь пускается в путь, на сей раз в Венецию. – Чинта взмахнула рукой, точно фокусник, извлекающий предметы из воздуха. – Изволь, вот тебе твоя легенда!