- Все одно, через нее это, - вмешалась бабушка. - Кто же это в хорошего человека станет из рогатки пулять?
Надежда поднялась и гордо ушла в дом.
Идти вечером в клуб она отказалась. Володя подумал и тоже не пошел. На концерт отправились дядя Юра и мать Надежды, которая вернулась с дежурства на почте.
Бабушка заняла у соседей корчагу и заводила на кухне тесто.
Володя вышел на крыльцо, не зная, куда себя девать. Надежда кормила кур. Она покосилась на Володю, хмыкнула и сказала:
- Заступник какой… Цып-цып-цып, жрите вы, прорвы… Больно мне надо, чтоб за меня заступались. Кажется, я никого не просила вмешиваться…
- Я не ради тебя вмешался, а ради собственной совести, - внушительно сказал Володя.
- Па-думаешь! Ради совести!
- Ты па-думай. Полезно, - ядовито предложил он и с беспокойством вспомнил, что разговор днем начинался так же и кончился печально. «Фиг с тобой, - решил Володя. - Буду молчать».
Надежда вдруг разогнала кур и сказала:
- Айда на пруд. Искупаемся.
- Мне не жарко, - сухо ответил Володя.
- Простудиться боишься?
- Да где там у вас купаться? Трясина кругом!
Он думал, что Надежда опять разозлится. Но она миролюбиво объяснила:
- Ты не туда ходил. Надо к плотине. Там вода прозрачная и дно с песком. Пойдешь?
- Ну пойдем.
Они шагали молча, потом завели отрывистый, но уже не сердитый разговор: «В этом доме у нас библиотека». - «Хорошая?» - «Да так…» - «Тихо у вас». - «Здесь не город». - «Конечно». - «Сейчас к тому же все в клубе». - «Ты зря не пошла». - «А ты?» - «Не хочется». - «И мне…»
В конце пути уже позабылась ссора, и Володя подумал, что Надежда - девчонка не плохая, только характер у нее не очень.
Было около семи часов вечера. Солнце стояло еще высоко и до дна просвечивало зеленую воду. На дне тускло блестели песчинки. Вода сонно ворчала под плотиной и, пробившись через нее тонкой струйкой, прыгала в заросшее русло ручья. Пахло сырым деревом и разогретой травой. Кусты обступили пруд вплотную, и в этой зеленой тишине хотелось почему-то говорить шепотом.
- Можно с берега заходить или с плотины прыгать, - вполголоса заговорила Надежда. - Наши мальчишки прыгают с плотины. Только там опасно: колья торчат.
«Надо же! «Наши мальчишки!» - подумал Володя. Он разделся и пошел на середину плотины, цепко ощупывая босыми ступнями шершавые бревна. Надежда торопливо сказала вслед:
- Мне неохота в воду лезть. Я сегодня три раза купалась.
Володя остановился над водой. Глубина казалась порядочной. Колья, торчащие со дна, были отлично видны. Володя присел, распрямился и по дуге ушел в воду.
На глубине он открыл глаза. В мутно-зеленом сумраке колья чернели, как костяк громадной рыбы. Поверхность воды снизу казалась блестящей и непрозрачной. Володя пробил ее головой и неторопливо поплыл к берегу. Выбрался и запрыгал на крохотном песчаном пятачке, чтобы вытряхнуть из ушей воду. Ресницы были мокрые, и Надежду он видел расплывчато, будто сквозь стекло, залитое дождем.
- Хорошая вода, - сказал Володя. - Только болотом отдает немного.
- Мы привыкли… Зато здесь рыба водится. Наши мальчишки все время рыбачат… А в городе река большая?
- Конечно. У нас же судоверфь громадная.
- Поглядеть бы, а? - как-то по-хорошему, доверчиво сказала Надежда.
- Разве ты никогда в городе не была?
- Была, конечно. Только все как-то мельком. Ну, в театр, в музей сходишь, и домой пора…
- Ты приезжай, - предложил Володя и сел рядом. - У нас теперь летний трамплин построили. Планетарий скоро откроют. Пристань новую строят, чтобы танкеры с нефтью принимать. Это тебе не музей.
- Я постараюсь, - пообещала она. - Только тут у нас тоже места хорошие. Вот увидишь.
- А почему такое название - Белый Ключ?
- Скала есть за поселком. Она не совсем белая, но светлая. Светло-серая. Рядом родник. Вот и название такое, старинное. Потом сходим туда, если хочешь.
- Сходим…
Жизнь как будто налаживалась. Все теперь нравилось Володе: и тишина, и пруд с россыпью солнечных бликов, с зеленой тенью у плотины, и притихшая Надежда, и даже болотный привкус теплой воды.
Затрещав слюдяными крыльями, прилетела стрекоза и села Володе на локоть. Она была блестящая, красная, с оранжевыми крапинками на крыльях.
- Смотри-ка ты! Никогда таких не видел, - удивился Володя. - Черных видел, голубых, зеленых, а таких - ни разу.
- У нас их сколько хочешь, - оживилась Надежда.
Держа локоть со стрекозой на весу, Володя разглядывал эту живую модель аэроплана.
- Ну и глазищи… Смотри, в них солнце отражается.
- Ага, - отозвалась Надежда.
- Ты погляди, оно не кружками отражается, а шестиугольниками. Знаешь, почему?
- Ой, верно! Почему?
- У нее каждый глаз из мелких глазков состоит. Как будто из ячеек таких шестиугольных. Вот и отражение такое. Это мне один семиклассник рассказывал, Борька Тимофеев. Он в нашем доме живет.
Надежда молчала. Она прислушивалась. Володя снова перевел взгляд на стрекозу и тряхнул рукой.
- Старт!
Крылатая гостья с треском ринулась в полет.
- Стрекоза - шестиугольные глаза… - с усмешкой сказал ей вслед Володя.
И услышал:
- Вранье это…
Голос Надежды был злой и скучный.
Она стояла теперь и враждебно смотрела на Володю сверху вниз.
- Врет твой Борька Тимофеев! - громко повторила она. - И ты врешь! Думаешь, из города приехал и можешь про что хочешь трепаться?! Звонарь несчастный!
Она по-кошачьи отпрыгнула и скрылась в кустах, только ветки закачались. Володя ошарашенно посмотрел на эти ветки и запоздало крикнул:
- Пиявка тебя, что ли, укусила?!
Особой злости он не почувствовал. «Дикая какая-то, - решил он. - Не поймешь, с чего взорвалась. Ну ее…»
Уходить от пруда не хотелось. Он посидел еще полчаса, просто так, ни о чем особенном не думая, а потом оделся и лениво побрел к дому.
…На полпути он встретил тех, которые хотели его бить.
Они шли сомкнутой шеренгой. Володя почувствовал смутную тревогу и на всякий случай свернул к забору. Но они, тоже будто случайно, перешли с дороги к самому краю улицы. Больше вилять было нельзя: и неловко, и бесполезно. Володя вздохнул, принял беззаботный вид и неторопливо двинулся навстречу опасности.
Опасность состояла из четырех человек. В середине шагали двое мальчишек Володиного возраста или чуть постарше. Один, белобрысый и толстогубый, был в голубой майке, прожженной на животе, и в обтрепанных лыжных штанах. Он показался Володе добродушным и не очень опасным. Зато второй, высокий темноволосый мальчишка, отутюженный и стройный, как граф Монтекристо, не понравился Володе совершенно. Он шел, лениво покусывая какой-то трубчатый стебель, и, кажется, смотрел на Володю с холодным любопытством. Будто на бабочку для коллекции, для которой уже готова булавка.
По сторонам от этих двух шли пацаны поменьше. Оба рыжие, но не одинаковые. Один - с волосами медно-красного оттенка, толстощекий и коренастый. Второй - золотисто-рыжий, с большим, как полумесяц, ртом и длинными, тонкими, словно бамбуковые удочки, ногами.
В голове у Володи совсем некстати запрыгали строчки забытого стихотворения:
Четверка дружная ребят
Идет по мостовой…
Дружная четверка приближалась с неторопливостью уверенного в удаче хищника. Володя тоже не спешил. Но все-таки они двигались, и наконец остался промежуток всего в пять шагов. Тогда «граф Монтекристо» сказал:
- Стой.
Неизвестно, кому он скомандовал: своим ребятам или Володе. Остановились все.
Белобрысый мальчишка в прожженной майке ощупал Володю светло-голубыми глазами и неторопливо спросил:
- Это ты, что ли, к Веткиным из города приехал?
Володя постарался спрятать за насмешливым тоном острую настороженность.
- Я, что ли… А что?
- Мы тебя сейчас лупить будем, - сообщил «граф». - Если у тебя оправдания какие-нибудь есть, давай говори. - Голос у него был басовитый и мрачный.
Оправданий Володя не имел. Был у него только вопрос:
- За что?
- Ты ваньку не валяй, - сказал «граф». - Смотри, Юрка, он как будто и не знает.
Голубоглазый Юрка спросил в упор:
- Ты Надьку зачем задеваешь?
«Ябеда, предательница!» - подумал Володя и ответил:
- Что-то не помню.
- Ну, сейчас припомнишь, - пообещал Юрка.
Рыжие адъютанты выжидательно глянули на своих командиров: «Уже начинать?»
«Туда же, малявки», - беззлобно подумал Володя.
Сзади была пустая дорога, и Володя знал, что никто его не задержит и никто не догонит. Но бежать по улице и думать, что, может быть, из каждого окна с насмешкой и любопытством смотрят на это незнакомые жители Белого Ключа!
А не бежать - излупят.
- Когда я ее задевал? - хмуро спросил он.
- Он ее утром два раза бил и вечером один раз. И стрелял из рогатки, - доложил Юрке медноволосый. При этом на Володю он не смотрел и жевал большое желтое яблоко. Интересно, где он достал такое яблоко в июне?
- Вранье же это, ребята! - самым искренним тоном сказал Володя. - Ну зачем я ее бить буду? Только из рогатки один раз, да и то мимо. И она же первая виновата!
- Гляди, как выкручивается! - сказал тонконогий мальчишка голосом писклявым и беспощадным.
Юрка втянул воздух и решительно поддернул штаны, давая понять, что разговор кончен.
- Четверо на одного? - спросил Володя и подбоченился. Не для фасону, а для того, чтобы легче было скользнуть правой ладонью в задний карман.
- А че? - поинтересовался «граф». - Нельзя?
- Даже семеро, - сказал Володя. - Вон еще к вам пополнение ползет.
Хитрость удалась. Они оглянулись, и Володя успел отскочить еще шагов на пять. А когда разозленные мальчишки развернулись для нападения, он уже стоял с растянутой и наведенной рогаткой. Он знал, что делает, но выхода не было.
- Ну? - сказал он, переглатывая от волнения. - Что встали? Давайте! Я успею выстрелить два или три раза. Два - это точно. Врежу между глаз без промаха. Так что двое - сразу с копыт. А с остальными видно будет.