— Не засиживайся!
Темная фигура воина исчезает во мраке совершенно бесшумно. Только лишь он стоял рядом — и вот только легкое дуновение ветерка напоминает о его присутствии. Мне бы так уметь!
Но я ещё слишком молод…
Наклоняюсь, поднимаю с земли несколько веток и бросаю их в огонь.
Тихо…
Только редкие ночные птицы посвистывают где-то вдалеке, и иногда нарушают тишину оклики часовых.
Со стороны развалин тянет прохладой, и я невольно поёживаюсь. Подбросить ещё дров?
Новая охапка поленьев летит в огонь.
Взметнувшиеся искры на какое-то мгновение заставляют меня прикрыть лицо рукой. А когда моя рука опускается вниз — напротив меня сидит темная фигура воина в доспехах…
Лексли?
Уже вернулся?
Нет… это не он.
Доспехи работы мастера Ганта трудно перепутать ещё с чьими-либо, а на воине явно не они.
Темные глаза уставились на меня — и словно дрожь прошла по всему телу!
— Так вот ты какой стал!
Уставший голос, слово воин только что вышел из тяжелой битвы.
Он чуть шевелится, и пламя костра взлетает выше…
Тень!
Он не отбрасывает тени!
Призрак?
Но чей?
Неужели…
— Ты правильно подумал.
— Отец?!
Вместо ответа, он снимает через голову кольчугу, сбрасывает на песок поддоспешник, снимает рубаху.
На его груди я вижу очертания знакомого клинка.
Только один человек в этом мире может иметь такой рисунок, только один…
— Тебе будет холодно! Сейчас ночь, и со стороны «Каменной вдовы» тянет прохладой!
— Не страшно, — усмехается мой собеседник. — Уж чего-чего — а простуда мне больше не грозит… Да и «Каменная вдова» не страшна — с ней-то мы поладим.
Отец набрасывает поддоспешник и устраивается поудобнее.
— Но как же так… ты жив?!
— Нет. Не спрашивай меня об этом — я и сам не знаю всего. Но в этом мире меня могут видеть немногие. Ты — один из них, моя плоть и кровь.
— А мать? Она — может?
— Может. Но я никогда не показывался ей.
— Почему?!
— Не могу же я разбередить раны, которые только недавно зажили? Она многие годы не могла смириться с моей потерей. Ее душевные раны только затянулись… Ведь я любил её больше всего на свете! Да и сейчас — тоже люблю. Ты уже мужчина — должен понимать…
— Не понимаю, наверное… А Лексли? Он тоже всегда здесь сидит, когда приезжает.
— Мы оба здесь сидим. Он не видит меня — просто не может. Но — чувствует.
— Но почему же я раньше тебя не видел?
— Значит — не пришло ещё время. Да ты и приходил сюда всего один раз — на полчаса. А я не могу отходить от развалин дальше. И прийти могу только в такое время — перед рассветом. Так что — не спеши никому рассказывать о моем визите. Тебя могут неправильно понять даже лучшие друзья. Кстати, не пытайся до меня дотронуться — ничего хорошего не произойдёт. Здоровья точно не прибавится.
Мысли мои находятся в полном смятении! Столько много мне нужно спросить, понять, узнать! Но я даже не знаю, как сформулировать свои перепутавшиеся мысли. В своих детских мечтах я часто представлял, что встречаюсь с отцом, и мы подолгу разговариваем, или что он оказывается жив и возвращается в замок, и мы все дни проводим вместе — я, мать и отец. В эти моменты я был совершенно счастлив, представляя, как отец ласково хлопает меня по плечу после удачного выстрела из арбалета, как подсаживает меня в седло или вместе со мной смеется какой-нибудь шутке. Я так сильно скучал по нему, особенно видя, как тоскует украдкой от меня по вечерам мать, пряча от меня полные слез глаза. И вот он — передо мной, и я не верю своим глазам, не могу найти нужных слов, чтобы рассказать ему обо всем, что так долго копилось в моей душе.
Сбивчиво, перескакивая со слова на слово, рассказываю я призраку (отцу?) обо всем подряд. Даже о случае с Седером.
Отец терпеливо и внимательно меня слушает, слегка склонив голову набок, иногда усмехается, порой еле заметно кивает головой, выражая одобрение, иногда задумчиво хмурится, устремив свой пронзительный взгляд куда-то в темноту.
— Занятно… Это у тебя от матери — она одна из сильнейших целительниц в этом мире.
— А от тебя? Все говорят, что меч меня не признал…
— Кто это такой умный отыскался? — усмехается отец. — А лично попробовать — он не пытался?
— Но я брал меч в руки! По праздникам и торжественным дням — так положено!
— Да? И поднимал его в свою защиту или для нападения?
— Нет… А надо?
— Клинок просто спит — он не чувствует опасности, потому что не чувствуешь ее ты. Вот и все…
— Но он не рубит железо! Я пробовал! А все говорят, что это должно быть!
— Да ну?! И как давно в последний раз?
— Давно…
Он усмехается.
— Сила оружия — в силе его хозяина. Тебе можно дать в руки пулемет — станешь ли ты сильнее? Опаснее — да. Но брось его на землю — и где будет твоя сила?
— Пуле… что?
— Ты поймешь… — отмахивается он рукой. — Не сразу. Но все это будет. Клинок просто ещё не стал твоим.
— Но как же… Ты все про меня знаешь?
— Нет. Я могу чувствовать тебя только в моменты сильного душевного волнения — твоего волнения. Тогда мне слышны голоса людей, которые около тебя находятся. Иногда даже могу их видеть. В такие моменты я пытаюсь достучаться до твоего сознания… но… это не всегда у меня выходит — я далеко не всесилен.
Тот голос, что прозвучал в моей голове во время стычки с соратниками Замира — это он?
Перескакивая со слова на слово, рассказываю об этом.
— Опасность была налицо — они хотели пустить тебе кровь.
— За что?
— Ведь ты помог врагу их предводителя, насколько я понял из всего, что услышал. Людей резали и за меньшее…
— Но я — сын лорда!
— Это написано на твоем лбу? Кто-то специально возит повсюду плакат с подобной надписью?
— Возит… что?
— Оповещает о столь важном событии, как визит наследника. Не обольщайся — у нас обоих совершенно обыкновенная кровь. И мы смертны — как и любой человек этого мира.
— А ты?
Отец мрачнеет.
— Не каждому дано умереть такой смертью… и слава Богу! Я многое бы отдал, чтобы быть таким, как все… ты пока этого не поймешь… Видеть творящуюся несправедливость — и не иметь возможности её предотвратить? А ведь я вижу… не всё — но многое. Видимо, я не все ещё долги отдал тому, кто стоит над всеми нами. Это здесь мои силы велики, а вот отойди от замковых стен на три-четыре полета стрелы…
— Так здесь…
— Если у тебя на плечах будут сидеть безжалостные преследователи — приводи их сюда! Я прикован к этому месту, чтобы охранять вечное зло, и тут могу сделать очень многое!
Призрак протягивает руку — и в полной тишине я вижу, как колеблются и осыпаются камни развалин. Громадные глыбы кувыркаются, как детские кубики, если по ним пнуть сапогом. Обломки сползаются в кучу, и над развалинами поднимается холм из камней. Дрожь земли доходит и до нас — вспыхивают рассыпающиеся ветки костра. Слышно испуганное ржание лошадей, до костра доносятся встревоженные окрики часовых…
— Не надо!
Но никого нет передо мною.
Только потревоженная пыль оседает на землю.
Топот ног — от лагеря подбегает Лексли.
— Что случилось?!
— Не знаю… внезапно затряслась земля… стали падать и двигаться камни в развалинах.
— Ну хорошо, что хоть сюда ничего не дошло! — Кот протягивает мне руку. — Вставай! Пошли в лагерь.
Взгляд его рассеянно скользит по окрестностям — и вдруг замирает.
Напротив меня лежит на земле свернутая кольчуга…
— Ты точно в этом уверен? — епископ приподнял край лежащей на столе кольчуги.
— Да, — кивнул Лексли. — Незадолго до того мы тренировались — и милорд пропустил мой удар. Гант отремонтировал доспех, заново установив две клепки с левой стороны. Да вы и сами можете это видеть — на всей кольчуге они круглые, а вот эти две — шестигранные.
— Но ведь кто-то же ещё мог об этом знать?
— Возможно. Но вот то, что милорд был именно в ней в тот день — только я. Ведь именно со мною он попрощался последним — тогда, у ворот замка. И только я один видел его так близко. На нем был наброшен плащ, скрывавший большую часть доспехов. Он был в кольчуге — это видели все. Но в какой именно? А во время разговора со мной плащ распахнулся, когда милорд поднял руку, прощаясь… И я смог рассмотреть эти подробности.
— Но кто — и каким образом сумел её достать? Откуда?! Может быть, это всё-таки подделка?
— Не знаю, ваше преосвященство. Но если и подделка — то весьма мастерски исполненная! Да и помимо этого — зачем все это? Допускаю, что кто-то мог рискнуть и пройти к костру со стороны развалин… Хотя лично я такому храбрецу не завидую — мало кто выжил, пройдя по камням Вдовьей крепости… Но чего хотел добиться этот человек? Произвести впечатление на Сандра? Так ему этот доспех незнаком…
— Скорее уж — на тебя! — усмехнулся епископ.
— В таком случае, ваше преосвященство, он не преуспел в этом замысле — меня там уже не было.
— А мог ли мальчик задремать и пропустить тот момент, когда ему подбросили кольчугу?
— Мог, — снова кивнул Кот. — Он ещё молод, вполне возможно, что и задремал — ведь это же не пост!
— Он ничего больше не сказал?
— Нет. Всю дорогу домой Сандр был как-то скован и не так общителен, как обычно.
— Ну, как раз в этом-то ничего удивительного нет — визит к развалинам ещё никого не сделал весельчаком! Я и сам… — отмахнулся Гройнен. — Да… Загадка! Но, как бы то ни было — а этот неизвестный свой ход сделал!
— И теперь ждет нашей реакции? — сержант недобро усмехнулся.
— Очень даже может быть…
Глава 3Месяц спустя
— Сержант, а почему вы называетесь Лесными Котами?
Мы возвращались из города в замок после встречи с бургомистром одного из городов на окраине графства. Тамошние жители были всерьез обеспокоены наплывом грабителей на своих дорогах, прислали в замок послание с просьбой о помощи, и мать отрядила в город представитель