Выскочив из машины, Стариков и Мишка бросились к стоящему рядом с иномаркой Морика джипу «Террано». Сидящий за рулем детина мгновенно оценил ситуацию, быстро раскрыл дверцу джипа и рухнул на асфальт, не забыв заложить руки за голову. У второго, смакующего сигарету, судя по его реакции, опыта общения с антимафиозными ведомствами было недостаточно: увидев мчащегося на него Саморукова, он зачем-то стал лихорадочно поднимать стекло. Так можно защититься от бешеной собаки, но не от Мишки. С ревом подлетев к джипу, он обрушил свой локоть на стекло дверцы. Каленое стекло, взорвавшись тысячью осколков, залетело внутрь салона. Пассажир закрыл лицо руками, догадавшись, что ему сейчас будут делать больно. Мишка обхватил его одной рукой за шею, а второй стал лапать дверь в поисках ручки. В «Ниссане-Террано» он еще не ездил, поэтому ручка никак не находилась. Видя, что Стариков уже выворачивает первому руки, а он все не может вынуть второго из машины, Мишка разозлился и стал вытаскивать мужика весом в центнер через разбитое окошко. Это было похоже на то, как если бы кошку вытаскивали из подвала за хвост через дырку диаметром в пятак. Те же визги и те же усилия. Наконец Саморукову удалось совершить невозможное – поцарапанный браток рухнул ему под ноги. Доставая наручники, Мишка слышал крики с другой стороны машины:
– Не бей по лицу, сука!!! Я только позавчера фиксы фарфоровые вставил!
Подтащив задержанных друг к другу, Игорь и Мишка двумя парами наручников связали их в плотный комок. Два дяди, ростом около двух метров каждый, сидели на земле и не могли понять, чьи ноги у них на плечах и как это получилось. Через минуту их шок прошел, и посыпались угрозы и запугивание «крутыми» адвокатами.
– Какой у тебя может быть адвокат, дурак?! – наклонился над одним из них Стариков. – У тебя может быть только прокурор! Сиди молча, пока я еще пару узлов не завязал!..
Рамсу, Бойкоту и Шилу долго прятаться между седьмым и восьмым этажами, за шахтой лифта, не пришлось. В отличие от своих друзей, завязанных на улице в шкотовый узел, они успели избавиться от пистолетов, сбросив их в мусоропровод. Поэтому, когда Макаров попросил их выйти из-за шахты и не дергаться, они послушно это сделали. Сцепив всех троих двумя парами наручников, опера вывели их на улицу.
– Это что? – ткнул Булгаков пальцем в сидящих на земле Гогу и Мартына. – Задержание «по-слянски»?
– Это больше похоже на скульптурную композицию «Самсон, раздирающий пасть мальчику, вынимающему занозу», – заметил Александр. – Размотать-то их сможете, или придется ногой по улице катить?
Кое-как разместив задержанных в джипе и служебных «Жигулях» с липовыми номерами, оперативники дождались, когда появится вызванный из райотдела «уазик» с двумя операми, и колонной двинулись в сторону отдела милиции. Никаких иллюзий относительно целесообразности засады у «BMВ» и в квартире Морика Макаров не питал, однако пока остается хоть один шанс, его нужно использовать.
– Ребята, посмотрите, пожалуйста, баки под мусоропроводом, – подумав, попросил Макаров.
Еще через три часа, пока Гоге и Мартыну следователь «шил» дела за незаконное хранение огнестрельного оружия, Рамса, Бойкота и Шило отпустили, предварительно изъяв у первого удостоверение журналиста газеты «Вечерний Заболоцк», а у второго – удостоверение сотрудника КГБ СССР, выданное ему, если верить записи, в октябре 1975 года. Непонятно, кто и как вручал дважды судимому Бойкоту удостоверение сотрудника КГБ, если в октябре 1975 года Бойкот существовал в виде шестого месяца беременности своей мамы. Сначала следователь хотел «сшить корочки» еще для пары уголовных дел, но, когда снял с удостоверения Рамса корочки и прочитал на красном переплете фразу золотым тиснением – «Журналист из России», вздохнул и понял, что ничего тут не сошьешь. Дурак – он и в Африке дурак. А на пожелтевшей фотокарточке сотрудника КГБ вообще была какая-то лысая голова, даже отдаленно не напоминающая череп Бойкота. Одним словом, «откатали» их пальцы для дактилоскопической картотеки и вышибли из отдела. Прыгнув в покалеченный джип, братки поехали на «разбор» к Моисею, а минутой спустя с «засадных» мероприятий вернулись двое оперов и привезли в трех целлофановых пакетах две «беретты» и один «кольт» сорок пятого калибра. С оружия эксперты моментально «сняли пальцы» и запустили в компьютер для идентификации. К вечеру Рамс, Бойкот и Шило, в суматохе бегства из квартиры Морика забывшие протереть платками пистолеты, уже находились в местном розыске. А еще через сутки, после посещения следователем прокурора района, они попали в розыск федеральный. Но это будет только через сутки, около двенадцати часов, когда в городе Слянске, в больничной палате, проснется от шума Сергей Вербин…
– Кличка?
– Гога, – нехотя ответил задержанный.
– Грузин, что ли? – поинтересовался Макаров, вытянув под стол ноги. – Тогда почему нос картошкой? В детстве пенальти пробили?
– Не грузин я, – пробормотал Гога, рассматривая торчащие из-под стола туфли опера. – Фамилия – Гоголев.
– А-а… Что ты делал у дома Морикова?
– А кто это?
– Морик? Это тот, к кому вас послал Моисей.
– А кто такой Моисей?
– Вор, организатор криминальной группировки, преступник, из-за которого «приземляют» таких недоумков, как ты.
– Я не знаю такого, – упрямо твердил Гога.
– Кстати… – вкрадчиво вмешался в разговор Булгаков. – Ты знаешь, что на последней «ходке» Моисею на зоне чуть в рот не дали?
– Ну, не дали же… – растерянно выдавил Гога.
– А ты говоришь – не знаю такого. – Макаров улыбнулся голливудской улыбкой.
– Я пошутил, Гога. – Улыбка Булгакова, напротив, была милицейской – растянутые до ушей, плотно сжатые губы. – Я же тебе еще у машины говорил, что ты – дурак.
– Гога, – продолжая улыбаться, Макаров постучал носком туфли по стулу задержанного, – Шило, Бойкот и Рамс уже на свободе. Рассказали все нашим коллегам и спокойно пошли домой. Или – к Моисею, но это не наше дело. Главное, что вышли отсюда. Мартын сейчас добросовестно сочиняет явку с повинной и спрашивает следователя, как правильно написать: «чистосердечно раскаиваюсь» или «чистосердечно раскалываюсь». Напишет – его тоже отсюда выкинут. А вот как с тобой быть? Расхождение в показаниях… Все говорят, что их к Морику Моисей послал, а гражданин Гоголев утверждает, что приехал к бабе. Может, мы про одно и то же говорим, Гога? Морик – не та баба, часом? Ты что, под хвост однополым «зашпиливать» любитель? Товарищ Булгаков, у вас имеется камера для педерастов? А то как бы не ошибиться да «девку» мужикам не закинуть в «хату». Зеки же от возмущения отдел разломают…
– Ты че буровишь-то?! – Гога от возмущения чуть не задохнулся.
– Сидеть, шавка!!! – рявкнул Макаров. – Ты на кого клык оголяешь?! Душару из тела вышибу! Ты кто по жизни, обсосок?! Ты «шестерка» «на подсосе»! В дешевый авторитет влазишь? «Колоться» тебе в падлу? Так ты у меня сгниешь на лесоповале! Ты не вор, не блатной, крылом тебя на зоне прикрыть некому, что же ты холку морщишь передо мной?! Тебе два года за оружие светит! И дома еще обыск не делали! Неизвестно, что там обнаружится. А я уверен, что какая-нибудь гадость, типа бейсбольной биты со следами крови, или пяток патронов обязательно найдется. Тебе мент сделку предлагает. А может и не предложить. Сейчас на основании того, что имеются расхождения в показаниях, вернем обратно весь этот зоопарк в виде Рамса, Бойкота, Шила и других да «очняки» ставить будем. Художественный фильм про то, как «один фраерок четверых братков накормил»! После этого тебе в зону лучше вообще не попадать, потому как известие о том, что из-за Гоги четверо пацанов на нары попали, прилетит в колонию быстрее, чем тебя туда довезут этапом. Последний раз спрашиваю – что ты со всей этой кодлой делал у дома Морикова?
– К Морику мы приехали… – глухо произнес Гога.
– Уже лучше, – похвалил Саша. – Зачем?
– Моисей послал… – Гога замолчал, показывая всем своим видом, что проявлять перед мусорами разговорную инициативу он не собирается. Однако Макаров курил и рассматривал свою левую ладонь, словно пытаясь понять, что его ждет завтра.
– Моисей, говорю, послал…
– Я не глухой. Это у тебя что-то с памятью. Ты это уже говорил.
– Велел найти Морика и привезти к нему.
– К чему такая спешка? – вмешался Булгаков. – Морик с утра до вечера в «Востоке» тырсится, зачем он так срочно Моисею понадобился, что тот аж пятерых отморозков послал?
Проглотив «отморозка», Гога пояснил:
– К нему вор приехал. Степной у него погоняло. Не знаю, о чем они там говорили, только Моисей от страха чуть не обделался. А потом всех собрал и погнал по адресам, в которых Морик зависать мог. Сказал, что если к вечеру не найдем пацана, всем яйца поотрывает. Это – дословно, я не хамлю…
Уже после первых слов Гоголева Макаров почувствовал, как ему в голову прилила кровь и в висках застучали маленькие молоточки. Степной! Вирт – Степной – алмазы – убийства – Пацифеев! – все это молнией сверкнуло в сознании Александра. Степной в 1978 году «кидает» ювелира на бриллианты, прячет их и скрывается. Освободившийся через несколько лет Степной не находит камней. Здесь цепь логических рассуждений рвется, так как совершенно непонятно, как они попадают в руки Вирта. Ясно, что это дела давно минувших лет, рассуждать о которых теперь, после смерти Вирта, не имеет смысла. А как алмазы попадают в руки Пацифеева – понятно. Алмазы взял убийца, направленный Пацифеевым. Или ему они тоже случайно попали в руки? Неважно. Главное, что этим бывший главврач ЦПЛ привлек к себе внимание известного вора в законе. Значит, Степной параллельным с Макаровым курсом ищет Пацифеева.
Саша расстроенно вмял окурок в пепельницу.
– Черт!..
В гонке за Заградским-Пацифеевым к Макарову и Интерполу добавился еще один, пожалуй, самый опасный, конкурент. Человек, чьи шансы разыскать в стране врача на порядок выше, нежели чьи-то еще. И, как видно, Степной во многом преуспел.