– Сколько времени Степной дал Моисею на розыск Морика?
– Я не знаю, сколько ему «нарезал» Степной, но точно знаю, что будет с моими… этими… если мы к вечеру не найдем этого гребаного Морика.
– Вы и так его к вечеру не найдете. Уже вечер. Кстати, зря стараетесь – Морик не знает того, что нужно Моисею, а значит, и Степному. Так что успокойся. Вот тебе бумага и ручка. Пиши все, что сочтешь нужным. Мы потом почитаем. Андрей, ты говорил, у тебя с гостиницей все устроено? Давай поспим часа три, а то ребята уже с ног валятся.
– Поехали, – довольно согласился Булгаков. Он давно не участвовал в таких гонках и сам порядком устал. – Я с вами в номере посплю. Но сначала мы заедем в одну харчевню и поедим. Я угощаю. Точнее, не я, а хозяин харчевни. Он мне всю жизнь должен будет – я его сына с иглы снял. Тоже, кстати, Гога зовут. Но он грузин настоящий.
С надеждой на чудо Морик и Ожегов прошли по пахнущему пылью и пометом чердаку и спустились по лестнице соседнего подъезда.
– Если сейчас выйдем – окажемся за спиной тех, кто сидит в «Ниссане», – констатировал Морик, глядя в щель двери. – И, если быстро повернем налево, за угол, то окажемся сзади дома. Тут арка. Теперь ты понимаешь, Ожегов, как трудно скрываться? Привыкай…
– Ты, я вижу, разговорился?! – возмутился продажный милиционер. – Я тебя, урода, сейчас по заду пну, и ты вылетешь на этот «Ниссан», как пробка из бутылки!
– Пинай, – разрешил Морик. – Я им скажу, кто знает местонахождение Заградского. Ожегов.
– А откуда я это могу знать?
– Вот им и объяснишь… Стой-ка… – Морик прижался к двери еще плотнее. – Мать моя… Что там происходит?! Зуб даю, Ожегов, сейчас тебе расхочется пинать меня по заду!
– Да что там?!
– Твои друзья из Слянска вместе с Булгаковым вяжут охрану Моисея. И как интересно вяжут… Так, Булгаков с каким-то ментом побежали наверх. Почему-то мне кажется, что ко мне. Ожегов, ты отмычками работать умеешь?
Через минуту, позвонив в одну из квартир на втором этаже, окна которой выходили на другую сторону дома, Морик вскрыл ее, и они прошли внутрь.
– Идиот! – зашипел Ожегов. – Нужно было вскрыть на первом этаже! Сейчас придется прыгать!
– Это ты идиот! – не замедлил с ответом тот. – На первых этажах решетки на окнах.
Он распахнул балкон, перелез через перила и повис на руках. Еще мгновение, и он кулем свалился на землю. Ожегов в точности повторил его действия, и вскоре они забежали в городской парк. Отдышавшись, Морик посмотрел на милиционера.
– Ожегов, я не знаю, как ты, а мне придется валить отсюда, и побыстрее. А ты вали в другую сторону. Еще не хватало, чтобы я с мусором по городу ходил. Даю бесплатный совет – вали и ты. Теперь тебе хана, гадом буду. Ну, бывай!
Он развернулся и пошел в сторону железнодорожного вокзала. Что за город расположен дальше всех от Заболоцка? Кажется, Петропавловск-Камчатский. Совершенно точно, там нет ни Булгакова, ни Моисея. Можно будет продавать японцам шкуры котиков.
Первое, что хотел сделать Пацифеев, когда в его руках оказалась сумка с диском и бриллиантами, это сесть на ближайший поезд и умчаться подальше, ни о чем не думая. Мысли потом придут сами, когда утихнет эта ужасная боль в руке. А сейчас – уехать…
Он уже почти подошел к кассе, оглядывая пространство взглядом из-под седых бровей, но что-то заставило его отшатнуться и выйти на улицу. Это «что-то» не носило конкретной формы и было лишь предчувствием, но оно и на этот раз не обмануло его. Едва пиджак с оливковым отливом скрылся за высокими дверями вокзала, к кассе подошли двое солидного возраста людей из «команды» Степного и просмотрели всех, кто стоял в очереди за билетами. Сверив увиденных с фотокарточкой, которую один из них держал в огромной ладони, они покинули территорию вокзала.
И вот сейчас Пацифеев сидел на железобетонном постаменте, на котором держалась телемачта вокзала, и лихорадочно искал возможные пути отступления из города. Временами логичный ход размышлений прерывался вспышками ярости, и тогда его воображение отчетливо рисовало перед ним лицо Макарова. Пацифеев дергал головой, пытаясь отогнать ненавистный образ, но он вставал перед ним снова и снова, выводя из себя и мешая думать.
– Ты даже так мне мешаешь, негодяй!.. – хрипел он.
После долгих размышлений он пришел к обоснованному выводу, что если его ищут, то вскоре ищейки забредут и сюда, и решил переждать до вечера в каком-нибудь доме частного сектора. Целый квартал деревянных домов, построенных еще в прошлом веке, располагался рядом, в низине. И вокзал был рядом, и искать его там вряд ли станут. Оглядевшись, Пацифеев встал, отряхнул брюки и, стараясь не выходить из зарослей, хоть это и удлиняло путь, стал спускаться вниз по траве, в десятке метров от тропинки.
Пустующий дом он нашел быстро. Дверь на крыльце была крест-накрест заколочена нетесаными досками, но это ему не помешало: стекла в окнах были давно разворованы местными жителями. Врач без труда залез на подоконник и спустил ноги на пол. Осторожно, стараясь не хрустеть мусором под ногами, он обошел все три комнаты дома и кухню. Дом был брошен давно – на полу валялась газета «Труд» за 21 февраля 1999 года. Едва Пацифеев увидел в углу одной из комнат металлическую кровать с панцирной сеткой, он понял, что валится с ног от усталости. Поставив сумку в изголовье, он обессиленно опустился рядом и стал медленно расстегивать на ней молнию. Оставались две ампулы ультракаина и последняя ампула с веществом темно-бурого, почти черного цвета. Держа на ладони ампулу анестетика, две другие он положил в карман. Наполнив шприц, он закатал рукав рубашки и всадил иглу в плечо, рядом с повязкой…
Через минуту боль ушла, словно ее и не было. Вместо нее появилась слабость. Спать… Еще некоторое время Пацифеев сидел, покачиваясь из стороны в сторону, борясь со слабостью и усталостью, и наконец произошло то, что рано или поздно должно было произойти. Врач повалился головой на сумку и уснул. Отваливаясь на спину, он не слышал, как в кармане раздался хруст; по оливковой материи расплылось пятно от обезболивающего из раскрошившейся последней ампулы. Но ампула с бурой жидкостью была цела и невредима…
Часть IIIНайти, чтобы забыть
Глава 1
После схватки в подвале, к всеобщему удивлению, Вербин стал быстро поправляться, словно ему довелось искупаться в озере с живой водой. Он ел, как мини-завод по переработке пищи, съедая и больничные обеды, и доппаек в виде продуктов, что ежедневно приносила Таня Макарова. Рана на обрубке левого мизинца затянулась, голова уже не болела, и исчезли головокружения, которые появлялись всегда неожиданно. Пора было выписываться, так как Сергей заметил, что стал набирать вес. Вот это уже никак не входило в его планы.
Через два помещения от его палаты, за стеклянными дверями, лежал тот, кого он ненавидел больше всего на свете. В больничной реанимации с торчащими из всех органов, отвечающих за жизнеспособность организма, трубками, через аппарат искусственного дыхания дышал одним с Вербиным воздухом похититель Маши. К великому изумлению врачей, подонок жил и не думал умирать. Уже через день после того, как их с Вербиным доставили в больницу, у похитителя нормализовались пульс и артериальное давление. И хотя он не приходил в сознание, врачи были уверены, что вскоре он встанет на ноги. С корсетом на шее, но встанет. Это обстоятельство заставило начальника криминальной милиции Слянской области сразу же выставить у дверей реанимации охрану в виде милиционера патрульно-постовой службы. Милиционеры менялись, похититель не приходил в себя, и постепенно исчезала острота чувства опасности, исходящей из палаты. Вскоре, когда Вика Бородулина приехала в больницу и сообщила Вербину о результатах экспертиз, полностью доказывающих причастность к делу об убийствах неизвестного под капельницами, Сергей сообщил ей то, что она до сих пор не знала. Этот пациент – не кто иной, как Тимофей Киреев, исчезнувший в 1983 году из клиники доктора Пацифеева. Он умер, если верить записям врача, и одновременно – жив, если верить воспоминаниям Макарова от 1984 года. Доверять памяти Макарова у Вербина было больше оснований, нежели записям Пацифеева, поэтому он попросил следователя съездить в архив, куда было сдано дело об убийстве пятнадцатилетней девушки в Арманском микрогородке. Убили девчушку в 1984-м, а в восемьдесят пятом убийство раскрыли. Мужика приговорили к «вышке», дело сдали в архив. Виктория подняла уголовное дело семнадцатилетней давности в архиве, отправила на дактилоскопическую экспертизу оставленные на месте убийства девочки «пальцы», результаты химических анализов биологических веществ, обнаруженных у трупа, и опешила, получив результаты работы экспертов. Отпечатки пальцев, группа крови, установленная через исследование слюны и спермы, полностью совпадали с результатами анализов и отпечатками пальцев сегодняшнего пациента, находящегося в реанимации. Теперь уже не приходилось сомневаться в том, что убийство девочки в далеком 1984-м, тройное убийство сейчас, в 2001-м, и похищение не кого-то, а именно дочери Макарова, занимающегося этими убийствами, дело рук одного человека – этого пациента. И если это так, тогда кого же приговорили к «высшей мере» в восемьдесят пятом? Изучив дело, Бородулина пришла к выводу, что подсудимого приговорили исключительно на основании дачи признательных показаний в отношении себя и того, что у бродяги, а подсудимый не имел постоянного места жительства, был найден складной нож, а на ноже – следы крови, сходной с группой крови убитой. Теперь в больнице Слянска, спустя семнадцать лет после убийства, в реанимации лежал человек, восставший из ада.
…Стрелки часов показывали без пяти минут двенадцать, когда в сознание спящего Вербина ворвался этот шум. Судя по грохоту, на кафельный пол упал металлический поднос с медицинскими инструментами. Инструменты рассыпались, и шум затих. Сергей подскочил на кровати, осмотрел присутствующих, после чего бросил взгляд на часы.