О, боже! Ты все-таки захотела попробовать! — крикнул он. — Что за черт!
— Ты должен был знать об этом! Мы уже давно с тобой знакомы!
— Чересчур давно, дорогая. Собственно, поэтому мне бы не хотелось иметь с тобой какие-то дела.
Джесси наблюдала за главным экраном, на котором должно было быть изображение того, что видел Брон. Сейчас он был темный, но были слышны дыхание и стук сердца, а также далекие отголоски битвы за Онарис. Разные датчики фильтровали эти звуки и анализировали их для определения их происхождения и состава. Электронные приборы регистрировали данные максимального количества информации, которую был в состоянии передать живой организм при помощи такого несовершенного инструмента, как биотронный канал.
Между Броном, агентом Отдела, и Джесси, оператором, существовала, однако, более сильная связь. Это была связь, созданная разумами близких по духу и общими пережитыми событиями. Когда агент был психически связан с оператором, создавалось что-то вроде симбиоза, рождалась новая личность.
Джесси повернулась к Ананиасу.
— Ты же знаешь…
Он не отпустил ее.
— Конечно. Я знаю, что настанет момент, когда у тебя наступит эмоциональный кризис. Нужно будет тогда или уйти, или подождать.
— И ты хочешь подождать, когда тебе само упадет под ноги?
— Ясно! Я же знаток… У тебя есть что дать. Исключительно высокий класс. Полная доза беспримерной на этом свете злости, которую ты должна, в конце концов, излить на кого-то. Даю слово… человек может из-за этого сойти с ума и в конечном итоге стать пленником этого…
— А ты считаешь, что можешь претендовать на какие-то привилегии?
— Я всегда соглашался с обычаями.
— Послушай, Ананиас, ты использовал мое положение, в котором я оказалась, когда Брон меня бросил. Однако это произошло исключительно потому, что ты оказался первым человеком, которого я встретила после этого в коридоре. Это мог быть кто угодно.
— Ты говоришь это несерьезно, не правда ли?
— Клянусь, что это так. Когда находишься в таком состоянии, как-то не волнуешься, кого встретишь, и не отвечаешь на утешения, ищешь не любовника, а чего то, что позволит тебе снова ухватиться за жизнь. Те, кого выбирают в таких случаях, не имеют имени, даже лучше если они его не имеют. Ты хочешь, чтобы рядом с тобой и темноте было какое-то существо.
Из вспомогательного пульта связи раздался сигнал.
— Сообщение с Антареса! — закричал Ананиас. — Говорите, я слушаю. Здесь Ананиас!
— Алло, генерал. Правительство Онариса сообщает, что безоговорочно капитулирует во избежание дальнейшего кровопролития. Разрушители прекратили атаку.
— Очень хорошо. Они просили о помощи?
— В самом начале атаки. Они пробовали применить подпространственные передатчики. Очевидно, они рассчитывали на появление в их системе какого-нибудь случайного корабля.
— У тебя есть с ними связь?
— Нет. У нас есть инструкции, запрещающие это.
— Им так никто и не ответил?
— Мы не перехватили переговоров. Каналы связи все время оставались свободными.
— Продолжайте перехват на аварийных каналах связи. Если кто-нибудь проявит интерес к их сигналам, немедленно глушите переговоры. Пока Разрушители не добудут то, чего они хотят, они не уйдут с этой планеты.
Ананиас отключил связь и повернулся к Джесси.
— До сих пор все идет согласно плана. За исключением Брона.
Он прищурил глаза, наблюдая за главным экраном.
— Разрушители атаковали, Онарис сдался, весь Флот Службы в состоянии желтой тревоги, а самый лучший и тренированный агент за всю историю существования Отдела храпит как какой-то занюханный соня.
— Тебя за это не похвалят. — Джесси засмеялась.
— Не волнуйся за меня. Ты хорошо знаешь, что я, в конце концов, всегда выигрываю. А если я вынужден немного подождать, то добыча от этого становится еще желанное.
— Ты несчастный кретин, Ананиас, кретин без грамма совести.
Джесси отвернулась и все свое внимание сосредоточила на экранах, особенно на тех, которые информировали о биологических данных Брона. Ананиас подошел к креслу. Однако он воздержался от прикосновения к Джесси, которая, установив микрофон, в очередной раз пыталась войти в контакт с агентом, который сейчас спал на планете Онарис, отдаленной от нее на полгалактики.
«Может быть, в омерзительных потемках какой-то нечеловеческой инквизиции…»
Глава 3
Назойливый голос проникал в его сон:
«Не через пытки испытай слабость духа, но в муках рай.»
— Прекратите! Заткнитесь!
«Вставай, Брон. Мы зря позволили тебе спать целый день.»
Он поднялся с мусора. В каждую клеточку его тела вгрызлась боль. На горизонте появился первый розоватый проблеск света. У него страшно болела голова. Он потрогал висок и обнаружил там засохшую кровь. Необходимо было собраться с мыслями.
— Эй, ты! В моей голове! Это не ты разговаривал со мной вчера?
«Боже! Ты был бы в самом деле счастлив позабыть обо мне?»
В голосе ощущалось недоверие.
«Нет, Брон, это я, Джесси.»
Электронный трансмиттер не мог скрыть женский голос.
«Док говорил, что тебе досталось. Ты что-нибудь припоминаешь?»
— Я ничего или почти ничего не помню. Что это за история о умирающем боге, которую ты вгоняешь мне в мозг?
«К черту! Док был нрав, ты и в самом деле немного не в форме. Эти слова являются частью семантического кода, помещенного в твоем подсознании. В этот момент, когда уровень сознания у тебя поднимется до необходимого уровня, ты сможешь ответить на кодовые фразы. Это все связано с гипнотически внушенной личностью, которая помещена у тебя в мозгу.»
— Это уже становится смешным. Что это за гипнотически внушенная личность?
«В тебя вложена фальшивая личность при помощи ультраглубокого гипноза. Для того, чтобы ты мог войти в контакт с Разрушителями.»
— Но я даже не помню, как меня зовут!
«Это говорит о том, что гипновнушение пока что себя не проявило. Ты будешь реагировать на любые раздражения, однако не будешь иметь никакого понятия о своем предназначении. Твоя частичная амнезия является панацеей от шока, который бы ты испытал, придя в себя с двумя личностями в мозгу. Боже! Когда я подумаю, что ты снова станешь святым…»
Его разозлил сарказм, звучавший в этом голосе.
— А я должен стать святым?
«Ты сейчас что-то вроде троянского коня, только электронного. Однако соберись. У нас много работы. Вокруг города приземлились три корабля Разрушителей, которые сразу же начнут устанавливать в городе свои законы. Полное запрещение передвижения и беспрекословное подчинение. Ты должен…»
— Зачем я нужен Разрушителям?
«Ты должен запять место человека, за которым они прилетели на Онарис. Постой, я объясню тебе более подробно. Но прежде запомни, что ты должен будешь играть роль, которую мы будем тебе подсказывать. Доверяй гипновнушению, не действуй по собственной инициативе — это будет означать для тебя смерть — и помни, что прежде, чем тебя забросить на эту планету и поручить играть определенную роль, мы потеряли много людей.»
— Куда мне идти?
Небо перечеркнулось серенькими полосками, ознаменовавшими начало дня.
«Ты должен найти название улицы. Как только компьютер локализует твое местонахождение, ты получишь дальнейшие указания. Сейчас ты должен найти зеркало, чтобы я смогла посмотреть на тебя. Ты должен быть в своей роли, если мы хотим выиграть.»
Брон пожал плечами, осматривая обвалившуюся степу, под которой провел ночь.
В нескольких ярдах от него находился почти не тронутый разрушением дом, в который он и вошел. Там никого не было.
Жуткий беспорядок в комнатах и коридорах свидетельствовал о панике, сопутствовавшей эвакуации. Вскоре Брон нашел застекленную дверь, которую повернул так, чтобы разглядеть свое отражение в царившем полумраке.
— Я так выгляжу?
«Ты даже не помнишь своего лица?»
— Я никогда не смогу его вспомнить. А как оно, ничего?
«Не совсем. Ты должен как-нибудь промыть эти раны на лбу. Не хватало еще, чтобы ты умер от инфекции.»
— Попробую. Что еще?
«Ничего. Не считая того, что ты не можешь пока привыкнуть к своему новому виду. Проклятый ангел. Это результат гипновнушения личности.»
— Что ты еще можешь мне посоветовать? — спросил он.
Он был раздражен ее злорадным тоном.
«Прежде всего не уничтожай его. Исчезни сам. Я не верю, что может существовать такое сильное внушение, чтобы полностью уничтожить свое „я“.»
Он не долго искал табличку с названием улицы, которое позволило бы Джесси точно определить его местонахождение в городе.
Он нашел также цистерну с водой, промыл рапы и смыл грязь и кровь с одежды, потом вернулся к своему импровизированному зеркалу, чтобы оцепить эффект проделанной работы.
Он не помнил, откуда у него эта одежда.
Плащ был сшит из грубого материала, под которым была одежда спартанского стиля. На груди блестел золотой крест, красиво украшенный и подвешенный на топкой золотой цепочке.
В широком кармане плаща лежала Библия. Когда он присмотрелся к своему лицу, оно напомнило ему слова Джесси. Оно на самом деле походило на лицо ангела, и одновременно в нем было что-то отталкивающее. Он долго присматривался к особенностям черт своего лица. Это пробудило в нем неясные воспоминания, однако сейчас он не смог бы ответить, как выглядело его лицо до гипновнушения. Форма висков и лба говорила о сильном характере. Это пробуждало у него чувство спокойной гордости, но во взгляде было что-то дьявольское, которое очаровывало и пленяло.
«Когда закончишь кривляться, позволь мне указать тебе дальнейшую дорогу.»
Он очнулся, немного шокированный.
Джесси пролизывала его же собственным взглядом.
В этом было что-то невероятное, что вызывало гнев. В глубине души он желал свободы. Это было дикое желание зверя, закрытого чересчур долго в тесной клетке. Очевидно, она прочитала это в его взгляде, потому что моментально в его голове раздался голос: