«У меня это часто случается. Немного от чувств, немного потому, что я могу поставить себя на твое место. Но это настолько неясно, что я нечетко все понимаю, однако вполне достаточно, чтобы принять эмоции. Даже не знаешь, что и думать… Видишь ли, когда ты трогаешь другую женщину, я покрываюсь гусиной кожей.»
— Гусиной кожей?
«Именно. Когда жалеешь себя, когда ненавидишь. Это есть горечь любви, и вот тогда мне хочется выть. Я хочу кричать всем им, чтобы они понимали так, как понимаю тебя я. Но этого никто не хочет понимать.»
— Даже я?
«Ты совсем другое дело. Мне кажется, что ты являешься одновременно и палачом, и его жертвой. Это твоя роль. Ты и меня так долго терпишь, потому что это делает возможным дальнейшее существование пашей связи. Я знаю, что, чего бы ни случилось, я буду терпеть так же, как и ты. Только иногда наших связей оказывается недостаточно, и тогда я очень хочу вонзиться в твое тело зубами и ногтями, чтобы выровнять баланс. Я как одуревшая. О, боже! Это твой тип Хаоса, Брон! Ты с другого конца Вселенной дотрагиваешься до меня, разрываешь и калечишь мое сердце.»
Она внезапно замолчала, словно ее кто-то прервал, потом заговорила вновь:
«Здесь Лидер. Я оставляю тебя с ним. Док принимает дежурство, и, если тебе что-нибудь понадобится, связывайся с ним. Я пойду и напьюсь, как еще никогда не напивалась.»
В голове Брона раздался новый голос:
«Это Андер. Я слышал, что ты хотел бы узнать, что такое катализатор Хаоса.»
— Да. Все об этом только и говорят.
«Ну, это очень простое понятие. Ты помнишь наш разговор о том, что энтропия возрастает или уменьшается под действием разума? Большинство людей не влияет на общую схему действия энтропии, и потому их нельзя отличить от общей массы. Единицы, однако, катализируют судьбы целых пародов и проводят в жизнь общества свои мысли и ценности. Их деятельность можно в определенной степени проследить, так как они вызывают волны Хаоса. Вот таких людей и принято называть катализаторами Хаоса.»
— Что это за люди?
«Почти все они исторически выдающиеся личности, а также некоторые святые. Это великие мыслители прошлого и нашего настоящего, физики, почти все политики, а также такие, как ты, истребительные таланты, которые оставили и до сих пор оставляют шрамы на теле истории. Фамилии большинства из них тебе ничего не скажут, так как результатом их деятельности является не общественная ценность, а эффекты, изменяющие человеческую историю.»
— Но ведь я еще не изменил историю! — почти закричал Брон.
«Еще нет, однако формы Хаоса начали изменяться. Если мы подробно исследуем их, то обнаружим массу дефектов, причиной которых в один прекрасный день станешь именно ты. Именно напряжение этих дефектов стало причиной уничтожения Онариса.»
— Это все пустая болтовня. Какое отношение ко всему этому имею я?
«К сожалению, это не болтовня, Брон. Сотни миллионов лет назад какое-то разумное существо прочитало то же самое в схемах Хаоса и ужаснулось. Может быть, оно было не в состоянии узнать, кто именно будет причиной всего этого, но сумело рассчитать положение и время, причем с отличной точностью, и Бомба упала всего лишь в нескольких метрах от места, где находился этот КАТАЛИЗАТОР, хотя и с некоторым опозданием.»
— Но почему именно я?
«Я подозреваю, что все их усилия направлены на то, чтобы помешать тебе или другим специалистам по Хаосу, которых собирает Кана, что-то осуществить. Однако ты являешься катализатором помор один, главным пунктом сосредоточения всех причин. Я не знаю, что ты натворил, но сферическая волна шока является сильнейшей, какую когда-либо регистрировали.»
Глава 27
Сигнал аварийной тревоги разогнал остатки размышлений, а экипаж привел в состояние боевой готовности со скоростью и точностью, не оставлявших сомнений относительно ее качеств. Сигнал тревоги разбудил в Броне полузабытый инстинкт, привитый еще в Службе.
Он внимательно наблюдал за событиями, находясь на мостике «Интерпрайза». Сейчас он все больше разбирался в приборах и оборудовании, необходимых для ведения боя. Обеспокоенный, он считывал показания приборов, которые, скорее всего, информировали о виде угрозы.
Пока экраны были пусты. Ни один не показывал ничего такого, что могло говорить о причинах тревоги.
Ситуация напоминала Брону ту, когда ожидали прилета Бомбы, уничтожившей Онарис.
Тогда на мостике царила такая же атмосфера беспокойства. Все начиналось с ожидания и предвидения появления точки, практически невидимой в пространстве, о которой было только известно, что она вырастет и превратится в дьявольское оружие уничтожения, к борьбе с которым никто не был готов.
— Док, ты здесь?
«Слушаю тебя, Брон.»
— Проверьте, почему объявлена тревога. Похоже, что они наткнулись на что-то очень важное.
«Принято. Может быть, ты хочешь, чтобы мы выяснили все подробности и только потом переслали в трибунал все документы?»
— Не понимаю. Какие обвинения вы выдвигаете против меня?
«Все твои преступления будут сформулированы в обвинительном акте.»
— Жаль, что у меня нет на вас времени!
Док засмеялся.
«А конкретнее могу сказать, что ты обвиняешься в утаивании информации, ее фальсификации, манипулировании фондом Службы для финансирования проектов, не утвержденных руководством, не говоря уже о разных жалобах по твоей непосредственной деятельности, о фактах шпионажа, саботажа и измены.»
— Для начала хватит и этого, Док. Остановитесь. Поскольку я ничего не помню, то не могу поэтому поспорить с вами на эту тему. Каково ваше положение в этом деле, мистер Веедер?
«В течение пяти лет я работал над этим планом. Я отдал ему всю свою энергию и разум. И чего я добился? Того, что Ананиас и ты сделали меня полным дураком и выкинули из этого проекта.»
— Ты не дурак, Док. Я никогда так не считал, уж поверь мне. Для такого расследования должна быть важная причина, хотя…
«Советую тебе поговорить с Ананиасом, так как Служба возьмется и за него.»
— Я считал, что теперь он находится на самой верхушке.
«Политически это так. Однако, с точки зрения права, прокуратура Службы ведет расследование по вам обоим. Это дело не смогут замять даже дружки Ананиаса из Генштаба. Я пробовал тебе помочь, но из этого ничего не вышло: им нужны очень убедительные доводы.»
— Да… Спасибо за беспокойство. Я мог бы тебе кое-что рассказать, но извини, не сейчас. Послушай-ка внимательно, некоторые ответы находятся прямо здесь, а один из них должен вот-вот родиться.
К этому времени аппаратура, обследовавшая пространство вокруг корабля и связанная с корабельным компьютером, закончила анализ.
Ознакомившись с расчетными данными, Брон понял, что тревога была объявлена на основании предвидения Хаоса, точка которого была обнаружена приборами на основании приложенных морщин волн энтропии.
Экраны постепенно покрывались легкой дымкой электронных помех. Брон с сожалением отметил, что группа контроля вооружения не занимается наблюдением за показаниями приборов. Он подумал, что нужно было бы самому пойти и заняться этим, однако чья-то рука задержала его и повернула в другую сторону.
Перед ним стоял Кана.
— Я знаю, о чем ты думаешь, синкретист, по у тебя это не выйдет. Хаос сообщает, что вражеский корабль прилетит через десять минут. Мы откроем огонь только тогда, когда очень точно определим местоположение врага. Правда, это ничего не дает, так как мы уже знаем события Хаоса, которые должны произойти. Для форм Хаоса потеря одного нашего корабля уже исторический факт.
— Но по для меня! — воскликнул Брон. — Сейчас вы получите координаты их корабля в трех измерениях плюс временная поправка. Это достаточно точные данные, чтобы уничтожить врага.
— Конечно, мы можем попробовать, — кивнул Кана. — Однако ты не понимаешь самого главного обстоятельства. Мы уже знаем, что наше оружие бессильно, так как Хаос не может лгать. Нельзя изменить будущее событие, которое уже записано на матрице Вселенной.
— Почему?
— Потому что изменение неизменности — это противоречие. Мы определенно проиграли, еще не начав боя. Как можно выиграть сражение, которое история уже зарегистрировала как поигранное?
— Я тебя понимаю, но твой аргумент нельзя принять разумом. Правда, я не знаю, как можно распутать этот парадокс, однако это проблема Хаоса, а не моя.
Кана уставился на Брона пронизывающим взглядом, потом повернулся и отдал приказ вахтенному офицеру:
— Главному оружейнику уступить место синкретисту. Этот бой проведет он. Выполнять его приказы, как мои.
Брону не нужно было повторять два раза.
Вдохновленный своей интуицией, которая дополняла многолетнее военное обучение в Службе, он мгновенно включился в операцию, передавая группе контроля вооружения данные по Хаосу. Потом он повернулся к Кане.
— Готов присягнуть, что у вас есть команда Хаоса, которая программирует компьютер. Я должен поговорить с ними.
Кана сделал знак рукой, и один из техников подал Брону наушники.
— Команда Хаоса на линии, сэр.
— Отлично. Поправьте меня, если я ошибусь, но мы приближаемся к равнодействующей Хаоса, которая указывает на потерю одного из кораблей флота.
— Мы согласны.
— Откуда вы знаете, что это будет корабль?
— Но это же очевидно. Взрыв с силой в восемнадцать террамегатонн просто так не происходит в космосе, а это соответствует взрыву корабля вместе с генератором. Данные координат пространства-времени говорят о корвете «Анна-Мария». Мы уже отдали приказ эвакуировать экипаж.
— Я отменяю этот приказ. Пускай «Анна-Мария» уходит из угрожающего пространства.
— Этого нельзя делать, — запротестовал голос в наушниках. — Нельзя бороться с Хаосом.
Брон повернулся к Кане.
— Прошу подтвердить мой приказ.
Затем он опять сосредоточил свое внимание на пультах и стал задавать вопросы компьютеру. Ответы были негативными. Тогда он собрал совещание офицеров связи и постарался попроще изложить им свой план. Никто не мог спорить с его логикой. В течение нескольких минут все уяснили свои задания. Радикальное вмешательство Брона вызвало заразительный энтузиазм у экипажа. Только Кана сохранял свой скепсис, однако пока воздерживался от замечаний.