— Спасибо, Шайтан, — Елубай не надеялся и на половину, и потому был рад.
— А теперь переходим к основному вопросу повестки дня…
— Погодите, мы ещё этот не решили, — прервал его Елубай.
— Что не так?
— Он же не отдал. И не собирается отдавать.
— Я вот чего понять не могу, — Сатана сокрушённо покачал головой. — Вы, Джумшут, великолепный боец-рукопашник. Почему же вы сами не отобрали деньги у несколько обнаглевшего господина Кашпировского?
— Шайтан, я не могу. Он произвёл постгипнотическое внушение, и теперь у меня рука не поднимается его ударить.
— Отличная работа! Браво, Анатолий Михайлович! Рука, значит, не поднимается. А вы не пробовали ударить его ногой?
— Я отдам все деньги, — пообещал побледневший гипнотизёр. — Я вообще просто пошутил. Мне чужого не надо.
— Отдам, — повторил Сатана. — Снова будущее время.
— Уже отдаю! Вот! — он протянул кошелёк Елубаю.
— А теперь, решив, наконец, эту не такую простую, как нам казалось, проблему, приступим к тому, ради чего, собственно, мы все здесь и собрались…
Евгений Викторович вышел из подъезда по каким-то своим делам и внезапно увидел знакомое лицо, обладателю которого на улицах этого городка, с точки зрения Жени, делать было абсолютно нечего. Однако, как говорится, против фактов не попрёшь. Прямо перед ним стоял хорошо ему знакомый (разумеется, по телепередачам) Анатолий Михайлович Кашпировский. Но всё равно до конца поверить своим глазам Женя был не в силах.
— Анатолий Михайлович? — уточнил он на всякий случай. — Что вы тут делаете? Странно как-то…
— Гастролирую, — пояснил гипнотизёр. — У меня тут гастроли. Точнее, гастроль. Единственное число, потому что одна.
— А вы действительно Кашпировский? Голос у вас немного не такой. Очень похож, но не такой.
— С чем вы сравниваете? С телевизором? Так он, увы, искажает звуки. В мире нет ничего совершенного, и бытовая техника — не исключение. Но, чтобы окончательно развеять ваши сомнения, я предъявлю паспорт. Вот, смотрите, написано русским по белому: Кашпировский Анатолий Михайлович. Вам этого достаточно?
— Конечно. Если так здраво рассудить, так это и вовсе не моё дело, Кашпировский вы или нет. Просто любопытно стало, вы же, как-никак очень известная личность, наш городок такие люди редко посещают.
— Ну, я вот посетил, сами видите. А теперь расслабьтесь, смотрите в это зеркальце, внимательно смотрите!
— Смотрю, и что?
— Вы не видите ничего, кроме зеркальца, и не слышите ничего, кроме моего голоса. А сейчас…
— Анатолий Михайлович, вы глупости говорите. Я прекрасно вижу не только зеркальце.
— А вы должны видеть только его! Ваши веки тяжелеют, глаза закрываются…
— Что за бред вы несёте? Мои глаза не закрываются, можете сами убедиться.
— Вы засыпаете! — заорал неудачливый гипнотизёр.
— С чего вы взяли?
— С того, что я вас загипнотизировал!
— Вы уверены?
— Конечно! Я могу загипнотизировать кого угодно! Ты под гипнозом!
— Анатолий Михайлович, категоричные суждения свойственны недалёким людям.
— Ты обязан мне подчиняться! — в голосе гипнотизёра уже не было той прежней уверенности, что в начале.
— Ах, вот оно что! Вы, стало быть, очередной клеврет Сатаны? Не получилось убить, так теперь пытаетесь подчинить своей воле? С полной уверенностью заявляю, что ничего у вас не выйдет. Я был готов к гипнозу, и даже очень удивился, когда Сатана начал не с него, а с лазеров, гранатомётов и цианистого калия. Так вы действительно Анатолий Михайлович Кашпировский?
— Да, — сдавленно произнёс гипнотизёр.
— Тот самый?
— Да.
— Говорите правду! Впрочем, зачем я вас уговариваю? Я ведь тоже умею вводить людей в гипнотический транс. Ап!
Он что-то показал Анатолию Михайловичу, и тот застыл посреди улицы с открытым ртом. Глаза тоже остались открытыми, но приняли абсолютно бессмысленное выражение.
— Отвечайте правду, — теперь уже приказал Евгений Викторович. — Вы действительно Анатолий Михайлович Кашпировский?
— Да, — бесцветным голосом произнёс загипнотизированный гипнотизёр.
— Тот самый?
— Нет. Двойник, — будучи в трансе, он даже не стал уточнять, что именно имелось в виду под «тем самым».
— Я так и знал, — расстроился Евгений Викторович. — Ну почему мне так не везёт? Всё время вокруг одни подделки, сплошная фальшь!
Он что-то прошептал Анатолию Михайловичу на ухо, затем спокойно ушёл.
Сатана, сопровождаемый своими «клевретами», подошёл к незадачливому гипнотизёру и поинтересовался у него:
— Судя по тому, что я вижу, любезнейший Анатолий Михайлович претерпел полнейшее фиаско?
— Ме-е-е! — тот долго пытался сказать что-то осмысленное, но кроме блеяния, ничего из себя выдавить не сумел.
— Это всё, что вы хотите мне сказать? — удивился Сатана.
— Ме-е-е! — гипнотизёр энергично замотал головой.
— Попробуйте сказать что-нибудь ещё, пожалуйста.
— Ме-е-е! — было видно, что человек старается, и в какой-то момент ему это действительно удалось: — Кукареку!
— Похоже, ваш лексикон стал несколько ограниченным. Это, боюсь, приведёт к некоторому неудобству в общении.
— Может, его напугать надо, чтобы речь вернулась? — предложил Елубай. — Или сильно по голове ударить? Если что, я с удовольствием.
Гипнотизёр вытянул в его направлении правую руку, сжав при этом кулак и просунув большой палец между средним и указательным.
— Полагаю, многоуважаемый пациент не согласен с методикой лечения, предлагаемой светилом медицинской науки доктором Джумшутом, — отметил Сатана. — Со своей стороны, хочу обратить внимание высокоучёных коллег, что пациент вполне способен общаться языком жестов.
— И всё-таки, господин Сатана, что всё это означает? — поинтересовалась Ромуальдовна.
— У меня две версии. Первая — почтенный Евгений Викторович хотел довести до нашего сведения, что не менее почтенный Анатолий Михайлович — петух и козёл. Полагаю, нет необходимости пояснять присутствующим, что именно означают эти оскорбительные термины применительно к мужчине.
— А вторая?
— Ну, возможно, он имел в виду, что петух и козёл не только Анатолий Михайлович, но и все мы, вместе взятые.
— Нет. Это не может относиться ко мне, — возразила Ромуальдовна. — Я ведь женщина.
— Действительно, — согласился Сатана. — А что по этому поводу скажете вы, уважаемый Анатолий Михайлович?
— Гав!
— Всё понятно. Евгений Викторович явно имел в виду, что вы — сука. Впрочем, это неважно. И что нам теперь делать с этим великим экстрасенсом?
— Другого гипнотизёра у нас пока нет, — сообщил Елубай. — А как снять внушение без гипноза, я не знаю.
— А зачем что-то с ним делать? — поинтересовался Жора. — Миру осталось жить совсем мало, всего несколько дней. Некоторые глухонемые всю жизнь молча живут, и ничего. Только собачек топят.
— Му-Му, — прокомментировал Анатолий Михайлович.
— Не такой уж у вас и бедный лексикон, милостивый государь, — отметил Сатана. — Но бросать его в таком состоянии всё равно нехорошо. Пусть ему осталось несколько дней, но он имеет право прожить их человеком, а не кукарекающим козлом.
— Уважаемый Шайтан, этот Анатолий Михайлович, этот нехороший человек, не выполнил задания, не спас мир. Так почему теперь его самого кто-то должен спасать? Пусть остаётся петухом, — внёс предложение Елубай.
— Где-то я уже слышал подобный стиль речи, — задумался Сатана. — Ладно, неважно, не до того сейчас. Придётся звать на помощь коллегу Иешуа, то есть, Иисуса. Не думал, что доживу до такого позора.
— Меня всуе не надо звать, коллега, я уже есть вот тут, — сообщил незаметно подошедший Хесус. — И что есть позорного в том, что я буду оказавшим помощь?
— Действуй, коллега, — предложил Сатана. — Не нужно лишних слов.
Хесус провёл ладонью перед лицом Анатолия Михайловича, потом что-то ему сказал и щёлкнул пальцами.
— Ты всё неправильно делаешь! — заорал тот. — Надо сначала воздействовать голосом! Вот же идиот!
— Сколько живу, природа человеческая остаётся неизменной, — высказался Сатана. — Как были неблагодарными свиньями, так и остались. Наверно, правильно, что их всех уничтожат. Но всё равно жалко.
— Хрю-хрю, — откликнулся Кашпировский. — То есть, я хотел сказать, ничего подобного!
— И мне есть жалко, — согласился Хесус. — Но я есть сделавший всё, что мог.
— Что это за придурок? — поинтересовался Анатолий Михайлович.
— Это Хесус. То есть, Иисус, — проинформировал его Жора. — Господь, короче.
— Тот самый? — перепугался гипнотизёр.
— Может, тот самый. А может, двойник, вроде тебя. Мне откуда знать? Я его мамаше со святым духом свечку не держал.
— Не богохульствуй! А то в Ад попадёшь!
— Все вы в Ад попадёте, — предсказал Сатана. — Точнее, Ад придёт сюда. В том виде, как его себе представляют фанаты Хесуса. Но почему-то это не радует ни меня, ни его.
— Спаси меня, Господи, и помилуй! — попросил Анатолий Михайлович, упав на колени и ударив лбом по асфальту. — И избавь от лукавого!
Хесус ничего ему не ответил, поскольку был погружён в тягостные раздумья. Не прерывая мыслительного процесса, он медленно куда-то пошёл, причём с каждым шагом всё глубже погружался в асфальт, сам при этом обретая некоторую прозрачность. Он всё больше и больше становился похожим на привидение, но конец этого процесса от зрителей оказался скрытым: призрачная фигура исчезла с их глаз, пройдя сквозь стену ближайшего дома.
— Да не переживайте вы так, любезнейший господин Кашпировский! — посоветовал Сатана. — Он вас, вне всякого сомнения, простил. Сеньор Хесус прощает всех, кто его об этом просит, и значительное количество из числа тех, кто просить даже и не думал. А вот помиловать вас он не в силах. Это целиком и исключительно во власти милейшего Евгения Викторовича. Мой уважаемый коллега Господь также не в состоянии избавить ни вас, ни мир в целом от лукавого, коим в данный момент, несомненно, является вышеупомянутый Евгений Викторович, хотя обычно под этим термином понимаю