Пришлось разбираться и с этой бедой. Это сделали сотрудники ОТБ, руководимого М.И. Левичеком. Совместно с учеными ряда институтов им удалось создать технологию производства так называемых «холодных» баллиститных порохов, отличающихся пониженным «разгарным действием».
Удалось разработать и внедрить в производство составы баллиститных порохов, обеспечивавшие сохранение необходимой живучести стволов без снижения заданной дальности стрельбы. После широких сравнительных полигонных испытаний, которые подтвердили удовлетворительное «разгарное действие» «холодных» порохов, их приняли на вооружение Красной Армии и ВМФ.
Кроме того, под руководством В.В. Хожева и И.Г. Лопуха была проделана большая работа по разработке новых марок порохов и пороховых зарядов для новых типов минометов.
Они обеспечивали требуемую дальность и надежность выстрела в диапазоне температур ± 50 °C.
И все же, несмотря на проделанную работу, суммарная производственная мощность пороховой промышленности в 1938 году составляла 56 тысяч т в год, что не обеспечивало потребностей армии в военное время. Не были созданы и необходимые мощности для производства нитроглицериновых порохов, на которых почти целиком базировались новые артиллерийские системы — зенитные, минометные, реактивные, морские. Эту задачу пришлось в срочном порядке решать уже в ходе Великой Отечественной войны.
То же произошло и с технологией получения гексогена, разработанной в 1938 году А.А. Гринбергом, З.В. Владимировой и Х.М. Адаскиным.
Впрочем, война добавила свои проблемы. Большая часть промышленности была сосредоточена в западной части страны. В итоге в первый год военных действий химическая промышленность страны потеряла 50 % мощностей по производству аммиака, 77 % — серной кислоты, 83 % — кальцинированной соды, более 50 % — каустической соды и 70 % — пластических масс. Потеряны были значительные мощности по производству толуола — основного сырья для производства тротила. Поэтому в 1942 году выпуск толуола составил только 38 тысяч т. Все это еще больше осложнило производство боеприпасов.
Эвакуация заводов, производивших пороха, и других специальных химических производств оказалась непростым делом из-за большой сложности и громоздкости их основного технологического оборудования. Полностью демонтировать многокубовые реакторы и другие большие емкости, многокилометровые коммуникации или многотонные прессы в условиях приближения вражеских войск удавалось далеко не всегда. И тогда приходилось снимать с основных агрегатов и отправлять на Восток лишь важнейшие узлы оборудования. Демонтаж и погрузку оборудования часто приходилось вести в непосредственной близости фронта, днем и ночью, нередко под огнем противника.
Типичной в этом отношении является эвакуация порохового завода, производившего заряды к реактивным снарядам, директором которого в ту пору работал Д.Г. Бидинский. Когда в середине августа 1941 года фашистские войска прорвались к заводу, в ряде цехов все еще шла работа. Пришлось срочно организовывать круговую оборону предприятия. А чтобы ввести в заблуждение авиацию противника, в 19 км от настоящего завода построили его макет.
Так и работал до начала октября в прифронтовой полосе пороховой завод. За это время его работники изготовили миллионы зарядов для минометов и артиллерии, сотни тысяч противотанковых гранат и мин, десятки тысяч зарядов для «катюш». И лишь когда давление превосходящих сил противника стало уж совсем нестерпимым, производственные здания взорвали.
В августе — ноябре 1941 года были также эвакуированы пороховые заводы, где директорами работали А.П. Якушев, B.Л. Ивченков, Н.Е. Стрельцов и другие. В итоге в стране остались лишь два действующих завода, изготовлявших заряды из пироксилиновых порохов.
На новых местах, на Урале и в Сибири, производство приходилось разворачивать, по существу, под открытым небом. Суровой уральской зимой рабочие этих заводов вручную рыли траншеи и котлованы под фундаменты, возводили стены, монтировали оборудование.
Так в марте 1942 года была сдана в эксплуатацию первая очередь снаряжательного завода, возглавляемого директором А.П. Папушевым и главным инженером С.Л. Симоненко. За два — четыре месяца были восстановлены пиротехнические цехи. Уже в октябре 1941 года восстановил производство на новом месте и выпустил первую партию капсюлей-воспламенителей завод, директором которого был Ф.Б. Тумаркин, а главным инженером — В.Г. Козлярович.
Зажигательная авиабомба ЗАБ-100-ЦК.
Дымовой цельнокорпусной снаряд.
Эвакуация затронула также НИИ и конструкторские организации Наркомата боеприпасов, В октябре 1941 года на один из пороховых комбинатов Западной Сибири были эвакуированы подразделения института, руководимого А.П. Закощиковым.
Тронулись на восток и оба имевшихся в стране предприятия по производству баллиститных порохов. Заряды для минометов и реактивных снарядов в этот период выпускали только мастерские НИИ (директор А.П. Закощиков) и небольшой, вновь созданный завод, располагавшийся тогда в прифронтовой зоне.
В качестве временной меры на заводе, руководимом А.П. Якушевым, в ОТБ под руководством Н.П. Путимцева к декабрю 1941 года разработали ракетные заряды из суррогатных пироксилиновых порохов с примесью окислителей. Изготовлялись они на существующем оборудовании заводов пироксилиновых порохов.
Однако качество суррогатных пироксилиновых зарядов оказалось ниже, чем у зарядов из баллиститных порохов, велик был процент брака, поэтому в начале 1943 года это производство закрыли. К тому времени правительство страны уже могло позволить себе такую роскошь, поскольку эвакуированные производства на новых местах уже начали работать на полную мощь.
Так, подлинной технической революцией в технологии производства баллиститных порохов, в том числе пороховых шашек для реактивных снарядов М-8 и М-13, явилось создание и внедрение непрерывного способа формования пороховых шашек на шнековых[5] прессах специальной конструкции. Эта работа была выполнена под руководством А.С. Бакаева сотрудниками завода, возглавляемого Д.Г. Бидинским. Производительность труда возросла сразу на 40 %, а выпуск пороховых шашек к реактивным снарядам М-13 увеличился вдвое.
В августе 1943 года за успешное выполнение заданий правительства по разработке новой технологии и внедрение в производство новой аппаратуры для производства боеприпасов орденами и медалями были награждены 44 работника ОТБ и завода.
Тем не менее на протяжении всей войны в производстве тротила ощущался острый дефицит толуола, азотной и серной кислот, кальцинированной соды и каустика, а также ряда других необходимых химических продуктов. Поэтому мощности тротиловых производств не были загружены полностью, и выпуск тротила определялся количеством имеющегося сырья.
Таким образом, хотя в 1943 году он возрос по сравнению с 1942 годом на 22 %, выпускаемые количества тротила не могли обеспечить резко возросшие потребности действующей армии. Пришлось разработать технологию производства аммиачно-селитряных взрывчатых веществ с уменьшенным содержанием дефицитного тротила. Доля боеприпасов, снаряженных тротилом, составляла всего 8 % от общего выпуска.
Вследствие дефицита многие НИИ, конструкторские бюро и опытные мастерские пиротехнических заводов непрерывно занимались изысканием новых доступных видов сырья, заменителей дефицитных компонентов, разработкой и освоением в массовом производстве пиротехнических составов на основе этих веществ. Только таким образом удавалось обеспечивать бесперебойное производство пиротехнических изделий, быстрый их количественный и качественный рост. В итоге объем выпуска боеприпасов в 1944 году в 10 раз превысил довоенный уровень.
Тем не менее проблема обеспечения сырьем для производства боеприпасов оставалась острой до самого конца войны. Поэтому оставалась актуальной и проблема поиска все новых доступных видов сырья для изготовления взрывчатки. Так, осенью 1941 года, когда немцы рвались к Москве, а взрывчатки для снаряжения сотен тысяч мин, которые необходимо было установить на подступах к столице, катастрофически не хватало, специалисты обнаружили в Подмосковье склад бертолетовой соли — сильного окислителя, применяемого в пиротехнических составах для цветных огней фейерверка. В боевых взрывчатых веществах бертолетову соль обычно не применяли, так как смеси ее с горючими веществами очень опасны из-за большой чувствительности к удару и трению. Но тут уж было не до жиру… И специалисты МХТИ имени Д.И. Менделеева разработали для инженерных мин бинарную взрывчатку, компоненты которой до употребления хранились раздельно, не представляя собой опасности, и только в момент применения они смешивались и приобретали взрывчатые свойства.
На практике это выглядело так. Бертолетову соль аккуратно помещали в небольшие мешки из хлопчатобумажной ткани. Эти мешки и сосуды с жидким горючим по отдельности доставляли на фронт, и уже на месте закладки фугаса или мины сапер согласно инструкции прикреплял капсюль-детонатор к мешку с бертолетовой солью и на короткое время опускал мешок в горючее. Окислитель пропитывался горючим, и «фейерверк» для противника был готов.
Кстати, профессор того же МХТИ имени Д.И. Менделеева К.К. Андреев, будучи в эвакуации в Узбекистане, разработал в 1942 году взрывчатку, которая представляла собой смесь аммиачной селитры и молотого хлопкового жмыха. Под маркой динамон «Ж» ее широко использовали для снаряжения многих боеприпасов.
В Ленинграде накануне войны на складах оказалось всего лишь 284 т боевых взрывчатых веществ (ВВ). За первые недели войны эти запасы сильно уменьшились. И когда в начале июля 1941 года Ленинградский горком ВКП(б) принял решение изготовить в течение месяца 100 тысяч ручных противотанковых гранат РПГ-41, для которых требовалось не менее 100 т взрывчатки, встал вопрос, откуда ее взять. Выручил военных профессор Ленинградского горного института А.Н. Кузнецов, который вмест