Место было суетливым. Варл проталкивался мимо утомленных медсестер, спорящего вспомогательного персонала, торопящихся санитаров, пополнявших свои полевые наборы в пункте раздачи, уборочных команд, проходящих раненых. Каждая комната из тех, что он оставил позади, была забита ранеными, в основном урдешцами, содержавшимися в грубых, но рабочих условиях. Тяжелейшие случаи были скрыты в боковых палатах.
Запах боли был всепроникающ, как и низкий, фоновый шум стонов.
Варл прижался к стене, позволяя пройти двум санитарам, спешащим с реанимационной каталкой, и затем вошёл в палату интенсивной терапии. Освещение было слабым, и сконцентрированным на отдельных кроватях. Звучал монотонный, аритмичный писк аппаратов жизнеобеспечения и астматическая одышка аппарата искусственной вентиляции легких.
Корбек лежал на смятой койке, полуукутанный в тряпье цвета хаки, словно завёрнутый в саван мученик с картины скорбящих в святилище Имперского героя. Его конечности были растянуты и привязаны тканевыми повязками, будто он безостановочно вертелся во сне. Капельницы и кабели мониторов крепились к его крупным рукам и груди, из носа и рта выходили крупные, толстые трубки. Это выглядело так, словно они душили его. Глаза Корбека были закрыты хирургической лентой. Сквозь плотную, тёмную растительность на теле проступали пожелтевшие синяки и сотни маленьких, покрывшихся коркой порезов, испещривших кожу.
Варл долго стоял, глядя на него, и понял, что не мог думать о том, что сказать или сделать. Он даже не был уверен, зачем пришёл.
Он прошёл половину пути на выход по коридору, когда его окликнул Дорден.
- Заглянул к шефу, Варл? – спросил, подходя, старый доктор, наполовину сконцентрировавшись на планшете в руке.
Варл пожал плечами.
- Ага, я…
- Ты не первый. Танитцы бывали тут всё утро. По одному, по двое. Несколько вервунцев тоже. Отдают дань уважения.
Варл глубоко выдохнул и сунул руки в карманы чёрных форменных штанов.
- Я не знаю насчет уважения, - сказал он. – Не имею в виду эту хрень, док. Я имею в виду, я… я думаю, я просто пришёл увидеть.
- Увидеть Колма?
- Увидеть, правда ли это. Корбек умирает, говорят они. Но я не могу и подумать об этом. Не могу представить этого в своей голове, чтобы поверить.
- И теперь? – спросил Дорден, вручая планшет проходившей медсестре.
- Всё ещё не могу, - оскалился Варл. – Он не собирается умирать, не так ли?
- Ну, мы всё ещё надеемся и молимся…
- Нет, док. Я пришёл не за заверениями. Если он при смерти, я надеюсь, вы мне скажете. Я просто не чувствую этого. Стоя тут, я не чувствую. Не чувствуется, что это его время. Словно он не готов и не собирается к фесу уходить.
Настала очередь Дордена улыбнуться.
- Ты это тоже видишь, ха? Я этого никому не говорил, потому что не хотел внушать ложных надежд. Но я чувствую это так же хорошо.
- Ни разу не справедливо, верно? – сказал Варл. – Корбек получил кое-какие ранения. Он едва не пропустил шоу на Хагии, и я знаю, что эти раны только-только зажили. Теперь еще и это.
- Колм Корбек – храбрый человек и он рискует. Слишком сильно рискует, на мой взгляд. Во многом потому, что он, как и всякий хороший офицер, подаёт личный пример. Знаешь, что его изрешетили, когда он спасал жизнь Мьюрил?
- Слышал.
- Рискуй, Варл, и рано или поздно тебя ранят. В случае с Корбеком – и раньше, и позже.
Варл кивнул, выразил обычное приветствие и повернулся, чтобы уйти. Затем заколебался.
- Док?
- Да, сержант?
- Насчёт риска. Я, э… слушайте, если я вам кое-что скажу, это только между нами, верно?
- Я могу обеспечить обычную медицинскую конфиденциальность, гарантируя её до тех пор, пока она не вступит в противоречие с протоколами безопасности Гвардии. И… я твой друг.
- Ага, хорошо.
Варл вытащил Дордена из главного коридора в вестибюль одной из палат интенсивной терапии. Он понизил голос.
- Коли.
- Подстрелен.
- Он отличный солдат. Один из лучших.
- Согласен.
- Также хороший лидер.
- Без возражений.
- Наш штурм никогда бы не продвинулся так далеко без него. Он действительно… он был настоящим Корбеком, если вы знаете, о чём я.
- Знаю. Ваши люди добились великой победы. Прорвались так далеко к фабрике, чтобы поддержать отряды Домора и Халлера. Удачный прорыв для всех нас. Я слышал, Гаунт хочет представить к награждению целую группу. Не говори ему, что я тебе сказал.
- Это просто здорово… Коли рисковал. Сильно рисковал. Безумно рисковал. Словно ему было всё равно, выживет он или погибнет. Я думаю, он обезумел. Бежал под вражеский огонь. Это чудо, что в него не попали.
- Некоторые ведут бой таким образом, Варл. Верну тебя к нашей прошлой беседе о Корбеке.
- Я знаю, знаю. – Варл подыскивал слова. – Но это была не отвага. Это было… безумие. Вправду фесанулся. Настолько безумно, что я сказал ему что-то, сказал, что передам Гаунту, какой сумасшедший трюк он выкинул. И он упрашивал меня не делать этого. Молил не делать этого.
- Он сдержан…
- Док, Гол потерял жену и детей в Вервуне. Я думаю… я думаю, ему больше не важно. Не бережёт свою собственную жизнь. Я думаю, он ищет объединяющий выстрел.
- Действительно?
- Я в этом уверен. И если я прав, он не только собирается погибнуть сам, но и подвергает риску людей.
- Хорошо, что ты сказал мне об этом, Варл. Оставь это мне пока что. Я буду благоразумен. Дай мне знать, если вновь заметишь за ним подобное поведение.
Варл кивнул и пошёл к выходу.
Брезентовая занавеска за Дорденом отодвинулась и Кёрт вошла внутрь, срывая окровавленные хирургические перчатки и кидая их в бак с отходами.
- Я не знал, что ты была тут, - сказал Дорден.
- Представь, что меня не было.
- Это был конфиденциальный разговор, Ана.
- Я знаю. Так и будет. Я повязана теми же клятвами, что и ты.
- Хорошо.
- Одно лишь, - сказала она, переходя к раздаточной тележке и отбирая планшеты. – Что такое объединяющий выстрел?
Дорден со вздохом покачал головой. Он поскрёб серую щетину на подбородке.
- Гвардейский сленг. Это значит… это значит, что Коли не хочет жить без потерянных любимых. Его погибшей жены, детей. Он хочет быть с ними вновь. И он бросается в каждую подвернувшуюся схватку, не обращая внимания на собственную безопасность, делает всё, что может, до тех пор, пока, наконец, не обретёт воссоединение с близкими об обретении которого молится. Объединяющий выстрел - то, что убьёт его и воссоединит с семьёй.
- А, - сказала Кёрт. - У меня было мерзкое чувство по поводу того, что это могло быть.
- Что ты сделал?
Озадаченный Каффран медленно поднялся на ноги. Наручники, сковывающие запястья, лязгнули и натянулись, когда подстроились к его хромающей походке. Он был раздет до чёрной рубахи и поношенных штанов. Шнурки ботинок и ремень у него отобрали.
- Что вы имеете в виду? – спросил он. Его голос был сух и тонок. Воздух в грязной камере был сырым, а освещение – плохим. Внимательно всмотревшись в лицо Каффрана можно заметить, что он всё ещё не отошел от шока обвинения.
- Имею в виду, что ты сделал? Расскажи мне.
- Я ничего не делал. Клянусь.
- Ты клянёшься?
- Я клянусь! Ничего! Зачем… зачем вы пришли сюда, спрашиваете это?
Коли пристально уставился на него. Тени делали невозможным для Каффрана увидеть его выражение лица.
Коли был просто в ярости, угрожая одним лишь своим присутствием в маленькой камере.
- Потому что я хочу знать.
- Зачем?
Коли сделал угрожающий шаг вперёд.
- Если я только узнаю, что ты лжёшь… если ты навредил той женщине…
- Сержант, пожалуйста… я ничего не делал!
- Сержант Коли!
Коли остановился в нескольких шагах от Каффрана. Он медленно повернулся. В дверном проёме камеры маячил силуэт Гаунта.
- Что вы здесь делаете, Коли? – спросил Гаунт, ступая в камеру.
- Я…- Коли замолк.
- Я задал вам вопрос, сержант.
- Люди в моём отряде были… обеспокоены … тем, что совершил Каффран. Я…
Гаунт поднял руку.
- Довольно. Вы вышли за пределы своих полномочий, находясь здесь, Коли. Вам следует знать это. Уходите. Передайте своим людям, что я поговорю с ними.
- Сэр, - пробормотал Коли и ушёл.
Гаунт снял фуражку и повернулся, чтобы взглянуть на Каффрана.
- Есть какие-либо предположения о том, что это было, рядовой?
- Нет, сэр.
Гаунт кивнул.
- Сядь, Каффран. Ты знаешь, зачем я здесь.
- Вероятно, чтобы задать те же вопросы, что и Коли.
- И?
Каффран медленно сел на керамическую камерную скамью. Он прочистил горло и глянул вверх, встретившись взглядом с Гаунтом.
- Я не делал этого, сэр.
После этого повисло долгое молчание. Гаунт кивнул.
- Всё, что мне нужно было услышать, Кафф.
Он вернулся к двери и надел фуражку.
- Крепись, Кафф. Если в моих силах вытащить тебя отсюда - я вытащу.
- Спасибо вам, сэр.
Гаунт вышел в тюремный коридор. Стражи Комиссариата закрыли тяжёлую дверь, задвинули засовы и зажгли щит. Они козырнули Гаунту, но он проигнорировал их, уйдя прочь.
В дождь фабричные кварталы выглядели особенно мрачно. Это, конечно, был не настоящий дождь. Каждые два дня, каждая секция каждого квартала района орошалась водой из купольных потолочных труб. Данная мера предпринималась ради гигиены и чистоты на улицах. И это просто заставляло всё кругом блестеть от влаги и вонять, как старый сортир.
Домохозяйство Флайт было заколочено, и печати с аквилами наложены на двери. Детей отправили жить к соседям.
Он перепрыгнул через изгородь на заднем дворе и осмотрелся из-под плаща, натянутого на голову из-за ливня. Если пристройка была хорошо перекрыта, могли остаться какие-то следы. Если нет – дождь напрочь смыл всё стоящее.
Он осмотрелся, заглядывая через взломанные задние окна жилища. Все виды хлама и обломков валялись на поросшем травой дворе.