- Со всем уважением, - сказал Даур. – Может быть, не взяли. Мне не нравится Куу, но он настаивает, что вся его вина заключается в том, что он украл монеты. Что, если он невиновен? Теперь есть обоснованные сомнения.
- Да, но…
- Комиссар-полковник, вы в лепёшку разбивались за Каффрана на основе небеспочвенных сомнений. Разве Куу не заслуживает подобного рода благосклонности тоже? Он – Призрак, как и Каффран.
- Но…
- Но что? Он вервунец? Это так? – Даур гневно встал.
- Сядьте, Даур! Это не то, что я имел в виду.
- Правда? Скажите это всем вервунцам в полку завтра, когда Куу пойдёт к стенке.
Он прошагал прочь и хлопнул дверью.
- Что? – огрызнулся Цвейлу Гаунт.
Старый отец пожал плечами.
- Парень в чём-то прав. Куу – Призрак. Ему следует ожидать, что сильный и величественный Ибрам Гаунт будет сражаться за него так же, как он сражался за Каффрана.
- Куу – убийца, - повторил Гаунт.
- Возможно. Если вы ожидаете от меня подтверждения или опровержения этого на основании исповеди – забудьте. Я – губка для секретов ради блага людских душ, но я не нарушу тайну исповеди. Иначе люди не будут мне доверять. Лишь Бог-Император слышит то, что слышу я.
- Император защищает, - сказал Гаунт.
- Вы пристрастны? – дерзко спросил Цвейл.
- Что?
- Пристрастны? По отношению к танитцам? Часто думают так. Вы выказываете расположение к танитцам больше, чем к вервунцам.
- Я беспристрастен!
Цвейл пожал плечами.
- Просто порой так кажется. Вервунцам в особенности. Вы дорожите ими, цените их, даже любите некоторых из них, людей вроде Даура. Но вы всегда в первую очередь смотрите на танитцев.
- Они были со мной дольше.
- Это не извиняет. Являются ли вервунцы второсортными в этом полку?
- Нет! – Гаунт ударил бокалом по столу и встал. – Нет, не являются.
- Так прекратите делать вид, будто они ими являются. Скорее, пока Первый Танитский не расползся по швам и не треснул посредине.
Гаунт молчал. Он смотрел в окно.
- Как часто за последнюю неделю вы упоминали Корбека в своих речах к бойцам? Держите их в курсе его дел? И как часто вы вспоминали Сорика? Два старших офицера, оба любимы людьми, оба якобы ценятся вами… оба умирают. Но Корбек в каждой воодушевляющей речи, произносимой вами. А Сорик? Прости меня, Ибрам, но я не могу вспомнить последний раз, когда ты упоминал его.
Гаунт медленно повернулся.
- Я отказываюсь признавать, что пристрастен, как вы сказали. Я сделал всё, чтобы включить вервунцев в полк правильно и справедливо. Я чертовски хорошо знаю, что существует соперничество… Я…
- Что, Ибрам?
- Если вы допускаете, что это правда… и Даур тоже так думает, а он, очевидно так думает, я должен сделать то, что должен. Я покажу полку, что нет разделения. Я покажу так, что сомнений не останется. Я не оставлю никого с мыслью о том, что я как-то оказываю предпочтение танитцам. Призраки есть Призраки. Отныне и навеки, Первый и Единственный. Неважно, откуда они родом.
Цвейл поднял за него бокал и выпил.
- Я полагаю, ты знаешь, как сделать это?
- Да, несмотря на то, что это идёт вразрез с моими нравственными суждениями и претит мне, я сделаю это. Я буду бороться за жизнь Куу.
Они сделали двенадцатикилометровый круг по парку вторичного купола, прибавили шаг и взлетели по тридцати пролётам лестницы центрального купола на спринте.
Когда отделение Коли вернулось в мёртвый парк, отведённый для занятий, бойцы раскраснелись и обливались потом.
- Разойтись, - сказал Коли, он и сам задыхался. Вервунец наклонился, упершись в колени так, что его жетон свисал с шеи и касался земли.
Люди рухнули в пыль или потащились куда-то в поисках воды. На серой, мёртвой траве, отделения Скеррала и Эулера занимались физподготовкой под руководством зычного голоса сержанта Скеррала.
Холан протянул Коли бутылку воды, и сержант кивком поблагодарил его, прежде чем сделать жадный глоток.
Отделение ослабело, и ему это не нравилось. Было несколько потерь во время штурма, но Роун пообещал перевести некоторых бойцов из нижестоящих взводов, чтобы восстановить баланс.
Что Коли особо отметил, так это зияющую дыру, оставленную теми тремя, кто пропал с момента их прибытия на Фэнтин. Несса и Ноур, отобранные на спецзадание Гаунтом. И Куу.
Коли не знал, что думать об этом.
- Может, нам стоит навестить Куу этим вечером, если получим пропуска, - сказал Лубба, словно как-то уловил мыли Коли. Похоже, это волновало каждого человека в отделении.
- Что ты имеешь в виду? – сказал Коли.
- Повидать его. Пожелать ему всего доброго. Это будет неплохо, а, серж?
- Ага, конечно.
Лубба, огнемётчик отделения, был невысоким худым мужчиной, покрытым татуировками подулья. Он опёрся на ограду.
- Итак, мы больше не увидим бедного гака, верно?
- Что?
- Завтра в это время он умрёт. У стенки, - сказал Джаджо.
- Только если он виновен, - начал Коли. – Я не могу поверить, что Куу, даже Куу, мог сотворить что-то подобное.
- Да неважно, не так ли? – сказал Лубба, снова выпрямляясь. - Старина Гаунт рисковал яйцами, чтобы вызволить Каффрана. В этот раз он так не поступит. Дело в том, что я понял так – Куу разменяли. Куу в обмен на Каффа.
Коли покачал головой.
- Гаунт не будет…
Несколько вервунцев засмеялись.
- Он не будет!
- Кафф танитец, не так ли? Куда ценнее.
Коли встал.
- Это не так, Лубба. Мы все Призраки.
- Ага, верно. – Лубба снова уселся и закрыл глаза.
На миг повисла тишина, прерываемая только далёкими выкриками Скеррала. Впервые Коли уловил настрой. Ощущение, терзавшее всех вервунцев. Ощущение, что они были второсортными. Он никогда не чувствовал этого раньше. Раньше он никогда не получал от Гаунта ничего, кроме уважения. Но теперь…
- Подъём! – сказал он, хлопая в ладоши. – Встали и отправились в душевые! Построение на поход в столовую через двадцать минут!
Раздались стоны, и люди уныло поднялись на ноги. Коли протащил их обратно к выходу из парка.
Ана Кёрт, одетая в старую полевую форму, сидела на расшатанной скамье в конце парка рядом с выходом. Она откинулась назад и вытянула скрещённые ноги, читая старую потрёпанную книгу.
- Хорошая книжка? – спросил Коли, остановившись перед ней.
Она подняла взгляд.
- Грегорус из Окассиса. «Оды». Одна из тех книг, что посоветовал Дорден. Или я очень тупая, или просто ее не понимаю.
- Итак, - сказал Коли, повернувшись, чтобы посмотреть на людей, делавших прыжки «звездой». – Это просто небольшая передышка между сменами?
- Ага. Мне нравится свежий воздух.
Он оглянулся и увидел ироничную ухмылку на её лице.
- Вообще-то, я ждала тебя. Обел сказал, что ты будешь вести своё отделение назад по этому пути по окончании занятий.
- Меня? – сказал Коли.
- Тебя.
- Зачем?
- Потому что я чувствую себя влезающей не в своё дело, когда меня не ждут. Есть минутка?
Он сел на скамью рядом с ней.
- Помнишь, о чём мы говорили на Бхавнагере? Ты доверился мне.
- Помню. Кто тебе сказал?
Она игриво хлопнула его по руке своей книгой.
- Никто. Но вот в чём дело. Ты должен.
- Только не начинай снова…
- Просто ответь мне, сержант. Ты пытаешься погибнуть?
Коли открыл рот, чтобы ответить, и замер. Его застали врасплох.
- Конечно же, нет. Если только ты не принимаешь вербовку в Имперскую Гвардию за желание умереть.
Она пожала плечами.
- Люди волнуются за тебя.
- Люди?
- Некоторые люди.
- Какие люди?
Кёрт улыбнулась. Ему нравилась её улыбка.
- Хорош, Гол, - сказала она. – Я не собираюсь…
- Я могу довериться тебе. Но только, если ты тоже мне доверяешь.
Она отложила книгу и потянулась.
- Подловил. Хорошо. Одним из людей будет Варл.
- Я его…
- Ничего не говори ему, - дерзко оборвала она. – Доверие, помнишь?
- Лады, - проворчал он.
- Варл… и другие… считают, что ты необоснованно рискуешь. Они думают, это из-за того, что ты потерял жену и детей, и ищешь… как его? Соединительный выстрел.
- Объединяющий выстрел.
- Угу. Значит так. Вот что они думают, во всяком случае. Но я знаю лучше, не так ли?
- И что?
Он взял её книгу и начал листать страницы. Стихи. Длинные, старые стихи, вроде тех, с которыми он намучился в начальной школе двадцать пять лет назад.
- Что ж, они имеют основания для беспокойства?
- Нет. – Он быстро глянул на неё, и увидел, как пристально она в него всматривалась.- Нет. Я не… не рисковал. Не думаю, что я рисковал. Без умысла.
- Но?
Коли секунду пожевал губу. Он глянул на книгу, слегка тряся головой. Это был момент истины.
- Во время штурма я побежал под обстрел. Я… я не берёг себя. Варл видел меня. Даже сейчас, я представить не могу, о чём думал.
- Так ты хочешь сбежать?
Он повернул голову и встретился с её взглядом. В её глазах не было коварства. Лишь забота. Забота, что сделала её прекрасной целительницей.
- Что ты имеешь в виду?
- Мы все хотим сбежать. Сбежать от бедности, страха, смерти, боли. Сбежать от всего, что мы ненавидим в жизни. И каждый делает это по-своему. Есть Призраки, которые заливают ужасы войны алкоголем. Есть те, кто играет. Есть те, у которых имеются суеверия для каждого совершаемого действия.
Пока Ана говорила, она достала пачку лхо-палочек из кармана кителя и прикурила одну. – Для меня это плохая старая поэзия, парковая скамейка в искусственном солнечном свете и эти чёртовы штуки.
Она затянулась. Ана бросила год назад, когда её повысили до хирурга. Старая привычка вновь взяла над ней верх за последние несколько месяцев.
– И я пропускаю стаканчик сакры время от времени. Фес, я сбегаю всеми способами, не так ли?
Он засмеялся, отчасти над её честным замечанием, и отчасти над тем, как прозвучало танитское ругательство с её вервунским акцентом. Она была одной из немногих вервунцев, что охотно позаимствовали это проклятие с другого мира.