В прочем, смерть почему-то не спешила являться к пленнику, и ему оставалось лишь покорно ждать. Ждать, вслушиваясь в голоса за стеной, беззаботные, задумчивые, порой даже разъяренные, полные искреннего веселья, или, напротив, исполненные глубокой грусти. Там, снаружи врытого в землю бревенчатого сруба, текла своя жизнь, человек же, почти уже переступивший ту грань, что отделяет привычный мир, мир страстей, мир плоти, от обиталища духов, мог лишь ждать и надеяться, ибо пока он был жив, надежда не покидала воина.
И вот, однажды среди ночи вскочив от странного ощущения, не имевшего ничего общего с привычными человеческими чувствами, Ратхар, еще толком не проснувшись, понял, что вокруг что-то изменилось. Он сел на лежанке, сооруженной из соломы, и, едва вдохнув, чуть не потерял сознание. Дыханье сперло, на глаза навернулись слезы, и мир вдруг завертелся бешеной каруселью. Наемник бросился к оконцу, сделав глубокий выдох и втянув в себя ночной воздух. Немного полегчало, но перед глазами все еще метались яркие пятна, и ноги в любой миг готовы были отказать.
Воин понял, что воздух в его узилище чем-то отравлен, каким-то дурманящим зельем, и это явно не было делом рук орков, которые просто и непринужденно прикончили бы своего пленника обычной сталью. Однако сейчас темницу, где ждал своей участи человек, заполнил сизый дым, стелющийся понизу, а из-за стен почему-то не доносилось ни звука. Ратхар, привыкший к подобным неожиданностям, из этого сделал вывод, что в поселке не все спокойно.
Вновь подтянувшись, Ратхар выглянул в узкое окно, прорубленное у самой земли. Через эту щель наемник мог видеть участок стены, окружавшей поселок, и сейчас понял, что не замечает там караульных, которые неизменно занимали свои посты с наступлением сумерек. Это было странно, ибо орки прилежно относились к приказам своих вождей, тем более, от бдительности ночных стражей зависела безопасность всего поселка.
Резкий звук, в котором Ратхар безошибочно узнал звон клинков, заставил наемника, набравшего в грудь побольше свежего воздуха, и затем задержавшего дыхание, прильнуть к двери, из-за которой он услышал неясный шум. Кажется, совсем рядом на землю упало нечто тяжелое, а затем некто крадущимися шагами приблизился к самой его темнице. Вряд ли хозяева стали бы вот так, под покровом ночной темноты, подкрадываться к своему пленнику, а потому снаружи наверняка был чужак, опасавшийся оказаться замеченным.
Услышав шорох отодвигаемого засова, Ратхар отступил в темный угол, замерев там, напряженный и готовый броситься на того, кто покажется на пороге темницы. Дверь отворилась, медленно поворачиваясь на хорошо смазанных петлях, и мертвенный свет полной луны, поднявшейся над лесом, залил Ратхарову темницу. На пороге метнулись неясные тени, и спустя несколько мгновения в погреб шагнула высокая фигура, по виду напоминавшая человека, затянутого в черное и скрывающего лицо. В руках незнакомца тускло блеснул кинжал.
Стоило чужаку сделать два шага, Ратхар, доселе затаившийся и абсолютно неподвижный, даже старавшийся не дышать, кинулся к ночному гостю, подкатившись ему под ноги. Нанеся потерявшему равновесие чужаку мощный удар ребром ладони в основание шеи, наемник выхватил из разжавшихся пальцев кинжал и кинулся к выходу. Но лишь только человек переступил порог, он сразу ощутил прикосновение к шее холодного металла. Некто, выглядевший как брат близнец только что оглушенного и обезоруженного наемником воина, легонько ткнул в незащищенную шею человека концом клинка, а позади и чуть справа от мечника наемник заметил почти сливавшуюся с темнотой фигуру лучника, целившегося, разумеется, тоже в Ратхара.
Наемник разжал пальцы, выпуская из рук кинжал, и застыл, стараясь ничем не побуждать воина в черном нанести удар. Он уже понял, что пробравшиеся в поселок незнакомцы имеют весьма серьезные намерения, и не хотел напрасно рисковать своей жизнью, не имея заметных шансов на успех. Даже разделайся Ратхар с мечником, что было вполне возможно, стрелку достаточно будет просто разжать пальцы, после чего останется в лучшем случае добить раненого человека. К тому же едва ли в поселок проникло всего трое лазутчиков, и приятели того, которого Ратхар ненадолго успокоил, навряд ли оставят человека в живых.
— Стойте, — раздался негромкий женский голос из темноты. — Не убивайте его, он не враг нам!
Ратхар, скосив глаза, увидел, как из сумрака между домами материализовалась его спутница, принцесса Мелианнэ, которую сопровождал высокий стройный эльф. Принцесса была в своем походном костюме, успевшем порядком истрепаться. На поясе ее висел вдетый в ножны меч. Мелианнэ столь сроднилась с великолепным клинком, проданным ей гномами, что первым делом, обретя свободу, разыскало в жилище орочьего старейшины оружие, только после этого по-настоящему успокоившись.
Эльф, следовавший за спасенной принцессой, почтительно держался за ее левым плечом, при этом не выпуская оружие из рук, словно ждал внезапного нападения. Он был одет в черное, и только откинутый на спину капюшон позволял доподлинной убедиться, что ночной воин не принадлежал к человеческому роду.
— Кто это, э’валле? — спокойно осведомился воин, с явным безразличием взглянув на окруженного своими братьями наемника. — Ты знаешь этого человека?
— Этот человек сопровождал меня все это время, пока мы не оказались в плену у орков, — поспешно ответила эльфийка, опасавшаяся, как бы ее спасители не прикончили Ратхара, не из врожденной жестокости, а просто, чтобы не путался под ногами. — Он обычный наемник, ничего лишнего не знает, но он успел не единожды спасти мне жизнь.
— Он плохой воин, если не защитил тебя от орков, — усмехнулся эльф. — Ты знаешь, госпожа, что лишняя обуза в пути нам ни к чему, а оставить его здесь мы не можем. Орки живо изловят твоего телохранителя, и можешь быть уверена, они сумеют развязать ему язык, сколь бы стойким этот человек не был.
— Он не станет обузой, Гелар, — жестко сказала Мелианнэ. — А если дойдет до боя, этот человек мало в чем уступит твоим воинам. Поверь, я видела, каков он в деле, и могу быть уверена в том, что говорю.
— Если орки всколыхнутся, то нам едва ли поможет и сотня таких наемников, — мрачно бросил названный Геларом эльф. — К тому же он — человек, а я никогда не стан доверять человеку, и уж тем более не дам ему оружие. Мы слишком долго остаемся на одном месте. Пора выступать. — Эльф бросил в сторону Ратхара полупрезрительный взгляд: — Если твой спутник хочет, пусть идет с нами, но если выкинет какой-нибудь фокус, э’валле, я сам перережу ему глотку.
Разговор шел на эльфийском языке, которого Ратхар не знал, если не считать пару фраз, случайно услышанных из уст более сведущих людей. И потому наемник просто смотрел по сторонам, благо эльф с мечом немного расслабился, вероятно, успокоенный словами Мелианнэ, и больше внимания теперь уделял своему товарищу, который как раз выбрался из погреба. Побитый эльф мрачно глянул на Ратхара, что-то прошипев себе под нос, но ничего более существенного предпринимать не стал.
Наемник заметил лежавшее неподалеку тело орка, должно быть, часового, которого гостеприимные хозяева на всякий случай приставили к узилищу Ратхара. Больше нигде не было видно ни живых, ни мертвых хозяев поселка, и только горьковатый дым, от которого наемника еще слегка мутило, подсказывал ответ. Тяжелое, стелющееся по земле облако окутало все селение, и, судя по тому, что эльфы, таким образом усыпившие его обитателей, скрывали лица под плотными повязками, вдыхать этот дым не стоило. Самого воина немного мутило, поскольку никто не счел нужным снабдить и его маской, но все же он и не думал больше терять сознание, вслед за орками впадая в забытье. Должно быть, догадался наемник, на человека это снадобье действовало несколько иначе, чем на орков и эльфов, которые, как-никак, были кровными родичами.
Пока Мелианнэ и сопровождавший ее эльф-воин негромко, но, кажется, весьма напряженно спорили, Ратхар гадал, станут ли эльфы добивать усыпленных их таинственными снадобьями орков, либо же просто исчезнут, пока те не очнулись. Сами эльфы, кстати, лица закрывали повязками, которые, скорее всего, служили не только для маскировки.
— Мы уходим, Ратхар, — Мелианнэ, перебросившись с эльфом, вероятно, старшим здесь, парой фраз, все же решила объяснить человеку суть происходящего. — Орки спохватятся на рассвете, если не раньше, а нам нельзя теперь попадать в плен и ввязываться в бои. Ты пойдешь с нами. На границе мы расстанемся, в И’Лиаре тебе нечего делать, пока же не делай глупостей и не пытайся бежать. Мои братья считают тебя опасным и склоняются к тому, чтобы расправиться с тобой на месте, — предостерегла наемника эльфийка. — Я говорю это, чтобы ты не питал иллюзий на их счет. Если задумаешь какую-нибудь хитрость, тебя убьют, быстро и без колебаний. И я не смогу остановить воинов.
— Может, мне лучше уходить в одиночку? — Ратхар не испытывал радости от того, что придется невесть сколько бегать по лесам в компании эльфов, только и ждущих момента засунуть ему под ребро пару вершков стали. — У тебя теперь своя дорога, э’валле, а я уж как-нибудь сам по себе.
— Если орки начнут погоню, они тебя схватят, — возразила Мелианнэ. — Это их родные края, они тут знают все. Ты хороший воин, но все твое умение здесь окажется бессильно. Наши народы враждуют давно, и когда орки поймут, что здесь побывали Перворожденные, они не остановятся, пока не прикончат нас. К людям они не питают такой ненависти, но если тебя поймают, то тоже прикончат, просто потому, что посмел непрошенным явиться на земли их кланов. Вместе шансы выбраться отсюда и дойти до безопасных земель у нас есть, в одиночку ты пропадешь.
— Хорошо, — кивнул Ратхар. — Тогда пусть мне дадут оружие, если вы хотите, чтобы я вместе с вами дрался против орков. — Явившиеся в поселок эльфы были вооружены до зубов. Наемник решил, что и ему оружие может пригодиться, но тот, кто командовал невесть откуда взявшимися Перворожденными думал иначе и с ним, к сожалению, была согласна и спасенная принцесса: