У дверей, как и положено, застыли суровые и беспристрастные гвардейцы, сжимавшие короткие протазаны, причем стража стояла как снаружи зала, так и внутри. Само помещение имело прямоугольную форму, причем в длинных сторонах этого прямоугольника были прорезаны по шесть узких окон, свет из которых едва доставал до середины зала. В арках между окон стояли гвардейцы, уставившиеся куда-то в пустоту. Нельзя было сказать, что приемный зал отличается особой роскошью, скорее наоборот, все здесь выглядело весьма скромно, но за этой скромностью и скрывалось истинное величие королей Дьорвика. Это на западе, за Шангарским хребтом, каждый царек, под властью которого находится по тысяче кочевников, гоняющих по пустыне табуны верблюдов, стремится отстроить себе роскошные покои со стенами из золота и кровлей из слоновой кости, которую подпирают настоящие алмазные глыбы. Тем самым эти ничтожные владыки пытаются показать любому чужаку свою власть, свое богатство и величие. Однако здесь, на севере, люди знают, что величие правителя заключено вовсе не в мишурной роскоши и безвкусных украшениях, а в том, насколько прочен мир на подвластных ему землях. И королям, на протяжении многих веков правившим Дьорвиком, не было нужды убеджать самих себя в собственном величии, пытаясь поразить случайных гостей блеском золота и самоцветов, ибо одно лишь то, что их держава не погибла под ударами эльфов и не распалась в кровавых усобицах на тысячу кусочков, беспрестанно грызущихся друг с другом, подтверждало мудрость и силу этих королей.
Зигвельт Шестой, милостью богов правитель Дьорвика, восседал на троне, не отличавшемся особым богатством, в окружении нескольких писцов и гвардейцев, стоявших по обе руки от него. Сам король был одет в простой парчовый камзол и горностаевую мантию, на которой были вышиты гербы его рода, ставшие уже давно и гербами державы, подвластной этой семье. Король предпочитал обходиться без лишних украшений, и теперь на его поседевшей головы тускло сверкал узкий венец из чистого золота, да на шее висела тяжелая цепь все их того же благородного металла, более же ничего лишнего, никаких скипетров и украшений не было. Подстать владыке была и его свита, также отличавшаяся подчеркнуто скромными одеждами и отсутствием лишних украшений. Лишь гвардейцы, лучшие воины королевства, преданные своему господину больше, чем кому бы то ни было, и готовые в любой миг принять смерть во имя его, сверкали позолотой начищенных до ослепительного блеска доспехов и сталью оружия. И каждому жителю Дьорвика было известно, что гвардия уже давно заслужила право затмевать самого короля роскошью и блеском своего облачения, ибо заслуги их перед владыками державы были поистине неоценимы.
Распорядитель, сопровождавший гномов на встречу с королем, шагнул вперед и громко произнес:
— Старшины квартала гномов на аудиенцию к Его величеству Зигвельту, владыке Дьорвика, — с этими словами камердинер ударил посохом по мрамору пола и отступил в сторону, пропуская гномов, следом за которыми всю дорогу шли двое гвардейцев, словно бы для того, чтоб депутаты от подгорных мастеров не передумали и не повернули бы обратно.
Правитель Дьорвика, с каменным лицом выслушавший слугу, мрачно взирал на разряженных в парчу и самоцветы гномов, в мыслях меж тем вознося горячую молитву Судие. Зигвельт не знал, чего ждать от сегодняшней встречи с подгорными мастерами, которые вовсе не были частыми гостями в его дворце. Так же не представлял государь, чего стоило ждать и от самих гномов. На словах они всегда были верными подданными правителя-человека, чьи предки в давние времена милостиво позволили якобы изгнанникам, вынужденным за какие-то неведомые проступки покинуть свои подземные города, поселиться в Дьорвике, еще и уравняв гномов в правах с людьми. И прежде слова их не расходились с делом, но как поведут себя долгобородые гордецы, гонора у которых было не меньше, чем даже у эльфов, пожалуй, не смог бы угадать ни один предсказатель. Во всяком случае, сам Амальриз, настоявший на том, чтобы быть подле короля. Когда тот примет гномьих старшин, даже не пытался предполагать.
— Приветствуем тебя, правитель Дьорвика, — разнеслось под сводами тронного зала, когда подгорные мастера дружно шагнули через порог. — Ты звал нас, и мы здесь, чтобы смиренно выслушать твою волю. Приказывай, государь!
Гномы поклонились Зигвельту, не раболепно, но вполне уважительно, ибо при всей их нелюбви к людям этот человек заслуживал, по меньшей мере, уважения хотя бы тем, что в его руках была столь огромная власть. При этом один из гномов, стоявший по левую руку от главного в этой четверке, покосился на занявшего место возле трона человека в длинных одеждах, украшенных золотым шитьем. Этот седой благообразный старик, в облике которого, тем не менее, проскальзывало что-то, дававшее ему сходство с хищной птицей, готовой в любой миг камнем упасть на выбранную жертву, был известен всем как в Дьорвике, так и за его пределами, под именем придворного чародея, мэтра Амальриза. Маг пристально вглядывался в лица вошедших в покои гномов, при этом поигрывая изящным браслетом из темного металла, охватывавшим его левое запястье.
— Подойдите ближе, гномы, — разнесся под высокими сводами зала голос Зигвельта, властно взиравшего на шагнувших вперед старейшин подгорного племени, угрюмо смотревших на короля взглядами, весьма далекими от почитания. — Знаете ли вы, для чего я призвал вас сюда?
— Нам про то неведомо, государь, — самый старый и богато одетый гном выступил чуть вперед, при этих словах еще раз поклонившись королю. — Мы явились к тебе, как только твои слуги известили нас о твоей воле, не задумываясь о причинах.
— Тогда я объясню причины вашего визита во дворец, — тон, которым были произнесены эти слова, да и весь облик короля свидетельствовали о том, что правитель находится не в лучшем расположении духа. — Скажи, кто из вас главный, кто может отвечать мне от лица всего вашего племени в королевстве?
— Я, Ваше величество, могу говорить с вами от имени своих братьев, — вновь склонил седую голову тот же гном, чьи одеяния отличались исключительной роскошью и некоторой вычурностью. — Я — Торир, — назвался он. — Старшина ювелиров, государь.
— Тогда я буду говорить с тобой, а спутники твои пускай помолчат, — велел Зигвельт, продолжив: — Я призвал вас сюда, чтобы выразить свое неудовольствие тем, как ваши родичи, мои подданные, добровольно признавшие себя жителями Дьорвика и тем самым обязавшиеся соблюдать общие для всех законы, эти законы нарушают, — сурово продолжил король, пристально вглядываясь в лицо назвавшегося Ториром гнома. — Ваши родичи неподалеку от южного тракта, что идет вдоль границы, устроили погром в поселке, пустив в ход магию, а затем убили нескольких стражников на заставе, когда те пытались обыскать их повозку. Знаешь ли ты об этом?
— До меня дошли такие вести, Ваше величество, — Торир обратился к королю, назвав его тем титулом, который был принят среди людей. — Я хотел бы заверить вас, что мы сами разберемся в происшедшем и покараем виновных, буде такие отыщутся. Эти безумцы покрыли позором всех гномов, подданных Вашего величества, и мои соплеменники, милостью ваших предков принятые в Дьорвике, как равные, жаждут смыть сей позор. Те, на чьих руках кровь твоих слуг, предстанут перед судом и будут наказаны, я клянусь в этом Великой Матерью.
— Виновных уже нет, гном, и ты прекрасно знаешь это, — повысив голос, сказал король. — Все они были убиты стражей, когда пытались скрыться от пущенной по следам преступников погони. Но прежде один из этих злодеев был взят живым, и его успели допросить, хотя позже он умер. Пришлось применить пытки, ибо ваше племя очень упрямое, — Зигвельт поморщился, добавив: — Хотя этого разбойника все равно ждала только смерть, ибо лишением жизни карается всякое посягательство на жизнь того, кто носит герб королевства и состоит на службе Дьорвика.
— Осмелюсь спросить, государь, а что же сказал этот позор племени гномов на допросе? — тихо, но уверенно произнес Торир.
— Я полагал, ты уже знаешь, что он мог рассказать, — зло усмехнулся король. — Но я, так и быть, в виде последней милости обреченным повторю его рассказ. А поведал нам сей гном, что в пределы Дьорвика тайно прибыли ваши родичи с юга, из сохранившихся там королевств Подгорного племени. Причем это были не просто гномы, а особые агенты, имевшие право повелевать от имени короля Дамиана, маги и воины, присланные в мое — здесь голос короля вновь стал громче, послышались нотки ярости — королевство с некой особой миссией. И также пленник рассказал, что гномы, выбранные своими родичами в старейшины, приняли чужаков, выполняя все их повеления и даже дав им в помощь опытных бойцов из числа тех гномов, что уже давно осели в Дьорвике. Что ты скажешь на это, гноме?
— Это ложь! — От волнения Торир перешел на визг, а борода его задрожала, словно на сильном ветру. — Ты сам сказал, государь, что пленник, который якобы все это рассказал вам, умер, — сверкая глазами, напомнил старшина ювелиров. — Так кто же теперь может подтвердить, что он действительно вам поведал всю эту нелепицу?
— Нелепица, — гневно крикнул король, уже не сдерживая свою ярость. — Нелепица, говоришь ты, гноме? Вы дали укрытие и оказали помощь агентам другой державы, которая хоть и не является пока нашим врагом, не отличается и излишним дружелюбием к нам, да и ко всем людям вообще. Как добрые подданные этой страны, которая приняла вас, нисколько не ущемляя и не ограничивая в правах в сравнении с прочими жителями, вы были обязаны сообщить о шпионах, а этих чужаков следует называть именно так. К тому же, среди них были маги, быть может, даже все они были чародеями. А разве не знаешь ты, что незаконная волшба по нашим уложениям также относится к преступления, за которые следует наказание? — Зигвельт мрачно воззрился на сжавшегося от исподволь охватившего его страха Торира. — Ответь, гноме!
— Знаю, государь, но… — попытался спорить карлик, чем вызвал настоящую бурю.
— Не смей перечить мне! — король даже привстал на троне. — Не тебе, предателю и преступнику со мной спорить. Я не для того призвал вас сюда, чтобы выслушивать насквозь лживые оправдания. Моей волей городская стража обыщет ваш квартал, каждый дом, мастерские, даже отхожие места, дабы найти вражеских лазутчиков и наказать их за совершенные преступления. Тебя тоже не минует кара, ибо ты предал Дьорвик, выполняя приказы чужаков, прибывших сюда с недобрыми намерениями. Но ты, все вы, кто сейчас стоит передо мной, можете облегчить свою вину, если явите мне свою покорность и объясните вашим родичам, чтоб они не сопротивлялись и приняли мою волю безропотно. В противном случае вас четверых казнят, всех же прочих гномов отправят туда, где им и место — на рудники, а ваше поселение сровняют с землей, — сообщил король Зигвельт. — И так будет по всему королевству. Единожды предавшим веры больше не будет, а предательство ваше, я знаю, было одобрено всеми гномами, которые кричат на всех углах, что они изгои, бежавшие из родных пещер, а на деле привечают шпионов и убийц, укрывая их от королевского правосудия. Итак, гноме, решай — покорность или смерть?