1978 год.
В начале сентября в Лондон на десятимесячную стажировку в Лондонском колледже тропической медицины приехала кандидат медицинских наук Т. В. Решетняк. В одном из магазинов ей показалось, что за ней следят трое мужчин. И ее подозрения оправдались. Больше того, один из этих мужчин, улучив момент, когда она находилась у прилавка, положил ей что-то в сумку. Решетняк обнаружила и тут же выложила на прилавок «подарок». А выйдя из магазина, увидела машину, в которой сидели те же самые агенты, что вели за ней наблюдение в магазине. Они явно ждали команды на ее обыск и оформление организованной кражи. Но не вышло!
1979 год.
8 февраля по провокационному обвинению в краже в магазине на Оксфорд-стрит был задержан советский гражданин, работавший в Лондоне. Английские агенты попытались завязать с ним угодную им «беседу». Однако их домогательства успеха не имели.
Аналогичные попытки предпринимались и в отношении других советских граждан, в том числе находившихся в кратковременных командировках в Англии. Формы провокаций стандартны: вначале — грубый нажим, а затем столь же наглая попытка вербовки.
И все это происходит в то самое время, когда официальные власти Великобритании заверяют, что они заинтересованы в поддержании нормальных отношений с СССР, в продолжении и развитии англо-советского сотрудничества. А соответствуют ли этому дела тайных слуг Ее Величества?
«Апостол» из бункера
Некоторое время назад западные пропагандистские органы стали проявлять повышенный интерес к некоему В. Щелкову. Различные радиоголоса, узнав о состоявшемся в Ташкенте суде над Шелковым и К0, пытались произвести Шелкова и его сообщников в «великомученики», в «жертвы преследования в СССР религии и верующих».
Мне довелось присутствовать на этом суде в Ташкенте. Процесс был открытым. На скамье подсудимых находились В. Шелков, А. Спалинь, И. Лелшин и С. Фурлет. Как выяснилось в ходе следствия и судебного разбирательства, под руководством Шелкова эта группа в течение довольно длительного времени вела активную враждебную деятельность, и, вопреки утверждениям западной пропаганды, религия использовалась ими лишь как прикрытие.
Начнем с того, что в компетентные органы обратился житель Ташкента М., русский, верующий. Смысл его заявления сводился к тому, что он, приверженец церкви адвентистов седьмого дня, а точнее, отколовшейся в свое время от нее группы адвентистов-реформистов, больше не может «видеть и терпеть деяний иных фанатично настроенных вожаков адвентистов-реформистов, которые распространяют материалы, наполненные черной ненавистью и клеветой на социалистическое Отечество, подстрекают юношей призывного возраста уклоняться от военной службы».
Далее М. писал: «Ни о какой вере здесь и речи нет. Кругом одна грязная политика, нечистая возня. А я — верующий человек. Вот почему не желаю больше мириться с теми, кто насаждает денно и нощно среди нас, истинных приверженцев церкви, недоброе, сеет зло, подбивает к противоборству с законом, занимаясь в то же время постоянной и алчной борьбой за власть, за руководство церковью. Вот почему я принял твердое решение сообщить вам о враждебных деяниях проповедника Шелкова и его подручных братьях: о А. Спалине, который числится «председателем литературного комитета», и о И. Лепшине — человеке без определенных занятий, но ходящем в зятьях Шелкова и считающемся его преемником… Все они находятся на нелегальном положении, скрываясь от глаз посторонних…»
Это письмо стало как бы ключом к другому эпизоду, имевшему место вдали от Ташкента — в Пятигорске. Однажды водитель автомашины ЗИЛ-130 И. Орехов и механик городского автохозяйства Ф. Солодовниченко подобрали на Первомайской улице сверток, в котором оказались изготовленные типографским способом брошюры клеветнического содержания, подписанные В. Шелковым. Так стала разматываться длинная нить преступной деятельности Шелкова и его подручных.
Теперь же войдем в зал Ташкентского областного суда. Оглашается обвинительное заключение по уголовному делу № 17012. Заслушиваются показания подсудимых, опрашиваются свидетели, зачитываются данные экспертизы, произносят речи прокурор, защитники.
Как ни изворачивались Шелков, Спалинь, Лепшин, Фур-лет, их действия, порочащие советский государственный и общественный строй, предстали во всей своей омерзительности. И каждый новый факт, обличающий преступников, вызывал гнев присутствовавших в зале суда.
Познакомимся с этими фактами.
На одной из улиц Ташкента в свое время был приобретен на имя дочери Шелкова, Д. В. Лепшиной, дом. Вокруг него возвели высокий забор. В доме — шесть комнат, весьма комфортабельно обставленных, а также всевозможные подсобные помещения и тайники. Вскоре после того, как этот дом был куплен, туда тайно вселился сам Шелков и тут же превратил его в свою крепость и конспиративную квартиру. Доверенным лицом и связным у него стал некий С. Маслов.
Не страдая излишней скромностью, Шелков вскоре объявил себя старшим апостолом, эдаким «наместником бога на земле». В средствах он перестал нуждаться, так как паства начала платить ему оброк — так называемую «десятину» или даже «двадцатину» (10 или 20 процентов от заработка). Как было доказано всем ходом судебного разбирательства, эти средства, якобы предназначавшиеся для «помощи верующим» и религиозных дел, шли прямиком на личные нужды нигде не работающих Шелкова, Спалиня и их компании. На эти же деньги печаталась и распространялась всякого рода погромная продукция.
Адвентисты-реформисты вскоре приобрели целый ряд конспиративных квартир как в Ташкенте, так и в других городах. Например, в Пятигорске.
О довольно «богатой» биографии В. Шелкова. Он сын кулака, поэтому едва ли не с молоком матери впитал ненависть ко всему советскому. Под прикрытием отколовшегося реакционного течения адвентизма Шелков еще в 30-х годах вступил на путь борьбы с Советской властью. Он призывал верующих не признавать эту власть, сопротивляться всем ее мероприятиям. В подкрепление своих антигосударственных «проповедей» Шелков ссылался на «исповедуемое» им религиозное учение, отыскивая в духовных книгах устраивающие его толкования.
Разоблаченный, Шелков тогда был арестован. Но, вернувшись из мест заключения, создал новый подпольный центр секты адвентистов-реформистов. В этот центр вошли кроме него самого П. Манжура и Г. Оствальд.
А тут началась война с фашистами. Шелков и его присные не ограничились лишь пропагандой отказа от службы в Красной Армии. Находясь на временно оккупированной гитлеровцами советской территории, они проявили себя активными пособниками фашистов. Тот же Манжура, например, под кличкой Старик верой и правдой служил в немецко-фашистской разведке. Злодейским целям оккупантов эти люди подчинили и всю деятельность секты адвентистов-реформистов.
Вполне понятно, что после войны эти «божьи слуги» не смогли скрыть своих кровавых связей с фашистами и были осуждены.
В октябре 1954 года Шелков возвращается из второго своего заключения. Но остается верен себе и на этот раз. Он вновь возглавляет секту адвентистов-реформистов. Как было установлено следствием, эта секта Шелкова, «являясь внешне религиозной, преследует в то же время цели, враждебные советскому социалистическому строю: неподчинение законам Советского государства, пропаганда отказа от всеобщей воинской обязанности, отрыв советских граждан от участия в общественно-политической и культурной жизни страны, воспитание детей и молодежи в антисоветском духе, расширение организации путем вовлечения в нее новых лиц. Указанные действия осуществляются как путем чтения проповедей на нелегальных сборищах, так и путем изготовления и распространения рукописных и машинописных брошюр…».
Из протоколов допросов, которые составили многие тома, явствует, что Шелков предрекал неминуемую «гибель СССР в результате третьей мировой войны». Кстати, теперь он уже жил по поддельным документам — на имя Петра Андреевича Павлова. А перед этим, как нам рассказали, Шелков, чтобы навсегда исчезнуть из поля зрения, организовал за счет все тех же верующих… собственные похороны. При этом постарался, чтобы о них узнало как можно больше народу. Ну а погребен-то был пустой гроб…
В последние годы Шелков работал под кличкой Дедушка. Соэдав подпольную типографию «Верный свидетель», он выпустил ряд книг и брошюр, порочивших наш общественный строй, возводивших клевету на Советское государство в области религии, образования, гражданских свобод и выполнения международных соглашений. Щелкову, как уже говорилось, религия служила лишь прикрытием его уголовных преступлений. Он бессовестно эксплуатировал чувства верующих, сам не веря ни во что. У Шелкова был один идол — деньги. И он не останавливался ни перед какими грязными преступными деяниями, лишь бы побольше накопить их.
Любопытная деталь. В своих «проповедях» Шелков вещал: «Мы ничего не должны ни читать, ни слушать, ни говорить того, что запрещено божественным установлением. Радиоприемники и телевизоры превращают жилье верующих в театры и другие неприличные для святых людей места… Никаких мирских бесед. Никаких покупок газет». Но при этом сам не отказывался от прослушивания западных радиоголосов. Больше того, в его ташкентском логове были найдены и приобщены к делу сотни магнитофонных кассет с записями радиостанций «Голос Америки», «Немецкая волна», «Свобода», а также самые современные иностранные звукозаписывающие аппараты и радиоприемники.
При обыске в доме Шелкова обнаружен пакет облигаций трехпроцентного займа на сумму 268 тысяч рублей, а также несколько тысяч наличными. Со знанием дела был оборудован и бункер, в котором в случае нужды отсиживался хозяин. Правда, попасть в него мог далеко не каждый. Для этого следовало знать, что в дверном пороге есть секретная кнопка, открывающая спрятанный под половицей замок. Затем нужно было по лестнице спуститься в подвал, пройти несколько метров по лабиринту, вновь открыть люк в полу и тогда уже подняться в небольшую каморку без окон. Именно здесь Шелков совещался с наиболее доверенными людьми.